Новая весна - Роберт Джордан

Вскоре кобылу Морейн, подведя ей под брюхо ремни-стропы, подняли на борт с помощью деревянной лебедки и надежно привязали к палубе. Морейн расплатилась с носильщиками, отпустила лакеев, отблагодарив каждого серебряной маркой, а ее сундук внесли и закрепили в маленькой каюте на юте. Не без оснований полагая, что в этой каюте ей придется провести больше времени, чем того бы хотелось, Морейн осталась на палубе и стояла, почесывая нос Стреле, пока корабль отшвартовывался и отплывал от берега. Потом гребцы выставили длинные весла, и «Синекрылый» двинулся через гавань, словно какая-то громадная водомерка.

И именно поэтому Морейн увидела, как начальница дока показывает на «Синекрылого» какому-то мужчине, закутанному в темный плащ. Девушка тотчас обняла саидар, и все вокруг стало ярче, отчетливее. Эффект не мог сравняться с хорошей зрительной трубой, но Морейн разглядела лицо человека, жадно всматривавшегося из-под капюшона вслед отплывшему речному кораблю. Данное госпожой Дормайле описание было совершенно точным. Он не был красив, но хорош собой, несмотря на шрам возле угла левого глаза. И для кайриэнца он очень высок, почти в спан ростом. Но как он отыскал ее здесь и почему он вообще ее выслеживает? Отрадного для себя ответа Морейн не могла придумать ни на один вопрос, особенно на второй. Для того, кто стремится разрушить планы Совета, для того, кто желает посадить на Солнечный Трон не кого-то из Дамодредов, а представителя другого Дома, самый простой путь – смерть претендентки, выбранной Советом. Запечатлев в памяти лицо мужчины со шрамом, она позволила Силе вытечь из нее. Как выясняется, у нее есть еще одна причина быть крайне осторожной. Теперь ему известен корабль, на котором она отплыла, и, скорее всего, все предполагаемые остановки от Тар Валона и до Пограничных Земель. Ей показалось, лучше всего начать поиски оттуда. Пограничные Земли находятся далеко от Кайриэна, и туда легко добраться по реке.

– Скажите, капитан Карни, «Синекрылый» – быстрый корабль? – спросила Морейн.

Капитан, широкоплечий загорелый мужчина с нафабренными кончиками тонких усов, перестал выкрикивать команды и нацепил на лицо подобие почтительной улыбки. Он с радостью принял плату золотом за проезд кайриэнской благородной дамы и провоз ее лошади.

– Самый быстрый на реке, можете не сомневаться, миледи, – ответил он и вновь принялся криками подгонять свою команду. Половину золота капитан уже получил, и теперь, чтобы получить остальные деньги, ему требуется выказывать лишь определенную толику почтения.

Любой капитан скажет о своем судне то же самое, но когда треугольные паруса поймали ветер, «Синекрылый» как ласточка полетел к выходу из гавани.

С этой минуты Морейн можно обвинить в неповиновении Престолу Амерлин. О, Сайрин, разумеется, сочтет ослушанием уже то, что Морейн покинула Башню, но намерение – это еще не поступок. Какое бы наказание Сайрин не измыслит, оно, несомненно, будет сочетанием Труда, Бедности, Умерщвления Плоти и вдобавок – Смирения Духа. В довершение всего, ее почти наверняка преследует убийца. От страха перед Сайрин, если не перед мастером Гортанесом, у Морейн должны бы подгибаться колени, но когда Тар Валон и Башня стали уменьшаться позади за кормой, беглянка почувствовала лишь нахлынувшее ощущение свободы и возбуждение. Теперь им не удастся посадить ее на Солнечный Трон. К тому времени как Совет найдет Морейн, на нем уже будет прочно сидеть кто-то другой. А она отправилась на поиски ребенка. Ее ждет великое дело – под стать самым грандиозным подвигам, когда-либо совершенным Айз Седай.

Глава 15

В КАНЛУУМ

В воздухе Кандора ощутимо пахло новой весной, и Лан возвращался на север, туда, где ему – он всегда знал это – суждено умереть. В землях, находящихся южнее, весна уже давно вступила в свои права, здесь же ветви деревьев лишь обметало рыжими хлопьями набухших, готовых вот-вот лопнуть почек, и там, где снежные заплаты уползли в тень, в бурой прошлогодней траве виднелись редкие луговые цветы. Но солнце грело слабо, совсем не так, как на юге, серые облака предвещали отнюдь не дождь. Резкие порывы холодного ветра пробирались под куртку. Наверное, в южных землях он, сам того не замечая, слишком размяк. Жаль, коли так. Он уже почти дома. Почти.

За сотни поколений широкую дорогу утоптали до каменной твердости, не уступавшей окрестным скалам, и пыли почти не было, хотя к Канлууму двигался целый поток запряженных быками телег – это фермеры спешили с утра на рынок. К высоким городским стенам медленно стекались и купеческие обозы; высокие фургоны окружали конные охранники в стальных шлемах и разномастных доспехах. Кое-где глаз замечал цепочки на груди – знак принадлежности к кандорской купеческой гильдии; их собратьев по ремеслу из Арафела отличали маленькие колокольчики в волосах. Там сверкнул красовавшийся в ухе у мужчины рубин, здесь тускло блеснула жемчужная брошь на груди у женщины, но в большинстве своем одежда торговцев была столь же неброска, как их сдержанные манеры. Купцу, склонному к роскоши, не видать выгодных сделок, а значит, и барышей.

Фермерский же люд, направлявшийся в город, напротив, свой достаток выставлял напоказ. Мешковатые штаны размашисто шагавших селян украшала богатая вышивка, ничем не уступавшая отделке женских нарядов; хлопали на ветру яркие плащи. Можно было подумать, что все эти люди принарядились к праздничному застолью и танцам, к близкому уже Бэл Тайн. Однако деревенские косились на чужаков с той же настороженностью, что и купеческие охранники – те мимоходом кидали взгляды исподлобья да перехватывали поудобнее копья или топоры. Тревожно ныне в Кандоре, да и во всех Пограничных Землях. Разбойников за минувший год развелось не меньше, чем сорняков, и Запустение хлопот доставляло не в пример обычному. Ходили даже слухи, будто появился мужчина, способный направлять Единую Силу. Чего-чего, а таких слухов всегда хватало.

Лан вел своего коня, Дикого Кота, под уздцы и, шагая в сторону Канлуума, почти не обращал внимания ни на взгляды, какими путники окидывали его самого и его товарища, ни на хмурый вид и недовольное бурчание Букамы. Сколько бы тот ни твердил об отдыхе, но чем дольше они оставались на юге, тем раздражительней становился Букама. На сей раз ворчал он потому, что лошадь сбила камнем копыто и ему пришлось идти пешком.

Неудивительно, что на них оглядывались – двое очень высоких мужчин в изрядно поношенной простой одежде, припорошенной дорожной пылью, шли рядом с верховыми лошадьми, ведя в поводу еще и третью, навьюченную парой видавших виды плетеных корзин. Однако об упряжи и об оружии их владельцы явно заботились. Один мужчина – в летах, второй – помоложе, у обоих – волосы до плеч и прихвачены плетеным кожаным шнуром. Именно хадори притягивало взоры. Особенно здесь, в Пограничных Землях, где кое-кто еще не забыл, что значит эта кожаная лента на голове.