Ловец Душ - Марина Ефиминюк

– Ты можешь остаться, тебя никто не гонит.

– Я должна уйти, – возразила я, горько улыбнувшись. – Должна.

Я быстро вышла за калитку, а потом, сильно хромая и не оборачиваясь, поспешила в деревню. Я спускалась с горки в селение, а знахарка по-прежнему стояла на покосившемся крылечке, провожая меня внимательным взглядом. Мы обе знали, почему я соврала – не готова я была к испытаниям новыми тайнами, не хочу их.

– Степан! – позвала я, стоя по колено в снегу и задрав голову к заиндевелым стёклам. Страх постучался в окошко. – Степан!

Где-то в деревне залаяла собака, мужчина просыпаться не собирался. Я стала замерзать, а снег, попавший в голенища сапог, растаял, намочив портянки. Створка окна наконец-то открылась, едва не шмякнув меня по шапке. На меня пахнуло домашним теплом. Сонное помятое лицо Хранителя подслеповато щурилось в утреннем свете.

– Кто здесь? – прогундосил он осипшим ото сна и вчерашнего застолья голосом и откашлялся.

– Это я, – зашептала я, зачем-то оборачиваясь на голый заснеженный сад.

Степан свесился через подоконник и только тогда заметил меня. Его красные похмельные глаза стали с добрый золотой.

– Ты? – Изо рта шёл морозный пар и ядовитый запах перегара.

– Я.

– Чего надо?

– Я уезжаю.

– А мне чего докладываешь? – Он широко зевнул, демонстрируя во рту золотую коронку.

– Мне лошадь нужна.

Степан так щёлкнул челюстью, что я моргнула.

– Ты украла моего демона, а теперь и мою лошадь хочешь забрать? – возмутился он.

– Без лошади далеко не доковыляю, нога ещё не зажила, – посетовала я.

– Не надо было за околицу с костылём наперевес выходить, – буркнул он сердито. – Жди здесь.

Створка окна со звоном захлопнулась, где-то снова залаяла собака, ей вторила вторая, третья. Скоро вся деревня наполнилась визгливым тявканьем. Подумав с минутку, Страх так завыл, что получил в ухо и обиженно засопел.

– А мне он такого не позволял, – услышала я голос Степана.

Он стоял на узкой расчищенной дорожке в саду, в криво нахлобученной шапке, в исподних портах, заправленных в валенки, и душегрейке, надетой на голое тело.

– Чего там стоишь? Пойдём к конюшне.

– Сам же сказал ждать здесь, – буркнула я, с трудом выбираясь к нему.

– Верхом ехать сможешь? – Он покосился на простреленную руку, подвязанную платком.

– У меня выбор есть? – невесело хмыкнула я, заходя в сарай, служивший и конюшней, и коровником. Меня обдал резкий запах навоза. У двери стояло ведёрко, полное парного молока, в глубине сарая кто-то копошился и чуть слышно ругался.

– Выбор всегда есть, – пожал плечами Степан, засовывая руки в карманы душегрейки.

– Наверное, – бесцветно отозвалась я, разглядывая полутёмное помещение, освещённое единственным слабеньким масляным фонариком.

В стойле находились огромный чёрный мерин и тонконогая кобылка с узкой породистой мордой. Степан вывел лошадь и стал её запрягать, с лёгкостью прилаживая седло, затягивая подпругу.

– Куды собралися? – услышала я старушечий голос.

– Куды нада, что лезешь? – грубо отозвался Степан.

Тут старуха появилась сама – маленькая, круглая, в чёрном траурном платке, в длинной, обсыпанной сеном юбке.

– Ох ты, – хрюкнула она, заприметив меня, и вытянула губы.

– Что смотришь? – гаркнул Степан, надевая на лошадь узду. – Иди уже в дом!

Бабка вышла, прихватив с собой ведро и расплёскивая на тёмный подол молоко, напоследок многозначительно цокнула языком.

– Мать? – без интереса полюбопытствовала я, скорее для поддержания светской беседы. Ведь не каждый день ненавистный недруг, притворяющийся другом, уводит обожаемую лошадь.

– Хозяйка избы, комнату у неё снимаю. Бери, – он протянул мне повод.

– Вернуть не обещаю, – сразу оговорилась я. Степан хмуро глянул на меня из-под бровей и буркнул:

– А никто и не рассчитывает на это.

Я вывела лошадку во двор. Та, почувствовав чужую руку, заволновалась, нервно затанцевала, пытаясь утянуть меня обратно в сарай. Степан похлопал её по тёплому боку, потом помог мне забраться в седло. Тело моё сразу же отозвалось болью во всех простреленных членах и заодно в пояснице. Я качнулась в неудобном жёстком седле и вцепилась в поводья, чтобы не рухнуть в снег.

– Тебя проводить? – Степан с сожалением поглаживал лошадку, тыкавшуюся мордой в его открытую ладонь.

– Не надо, найду как-нибудь выход, раз вход нашла. – Я понукнула кобылу и выехала со двора.

– Прощай! – крикнул мне в спину мужчина.

Я обернулась, он стоял посреди двора в нелепой душегрейке, в вытянутых на коленях подштанниках и выглядел совершенно потерянным и сконфуженным.

– До встречи! – ухмыльнулась я, сняв с шеи амулет и выбросив его в снег.

На меня нахлынули звуки и запахи, но яркие зеленые краски ослепили только в первый момент. Я глубоко вздохнула, привыкая к резкому аромату жасмина, и повернула туда, где невероятной толщины полог становился почти прозрачным. Судя по всему, ворота прятались именно там.

Лошадка шла неохотно, приходилось её понукать. В утончающемся месте полог походил на прозрачную тканую занавесь. Он спускался аккурат на широкую дорогу, вливающуюся в полузаброшенный тракт. Вокруг топорщились изящные ёлочки. Видно, в беспамятстве я лезла как раз по ним, на лице до сих пор краснели длинные тонкие царапины от колючих веток. Сугробы доходили почти до пояса. Никем не замеченная, я достигла выезда и обернулась, чтобы последний раз глянуть на Иансу. Там, через три шага, я больше её не увижу, полог тоже исчезнет. Магия Хранителей чувствовалась только внутри кокона.

Я перекрестилась на дорогу, проследила за тем, как Страх Божий резвится уже там, за стеной, и едва не задохнулась. По тракту следовал одинокий путник, хмуро рассматривающий окружающий пейзаж. Сердце пропустило удар, а потом забилось от бешеной радости.

– Денис!!! – заорала я, прекрасно понимая, что через толстый слой магии он не услышит меня. – Денис!

Я вжала каблуки в бока лошади, та нервно заржала и дёрнулась с места. Вспарывая копытами лёгкий снег, она устремилась через полог. Воздух моментально стал морозно-свежим, из-за горизонта поднималось солнце, уже не похожее на зеленоватый шар, холодный ветер потоком бил в лицо. Шапка слетела с головы, но я не обращала внимания на такие мелочи.

– Денис! – кричала я как умалишённая. – Денис!!!

Всадник резко обернулся. Я приближалась. Денис выглядел бледным, осунувшимся и очень усталым, как будто из него вытекли все жизненные соки. В голове вдруг звякнул тревожный колокольчик, я резко осадила лошадь. Та, едва не встав на дыбы, остановилась. Давидыв не улыбался, казался замороженным и совсем чужим. Что-то было не так.