10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров - Владимир Филиппов

Арабский книжник Джузджани приводит другую версию: якобы Джучи, очарованный степной страной Дешт-и-Кипчак, стал думать, что в мире нет лучшего места – и уже не стремился к дальнейшим походам. Более того, он якобы собрался устроить заговор против отца, умертвить его на охоте, заключить мир с Хорезмом, восстановить разрушенное и осесть в Дешт-и-Кипчак, став правителем этой страны. Его брат Чагатай каким-то образом об этих планах проведал и немедленно известил отца. Как многие властители в подобной ситуации, Чингисхан не стал возбуждать официального следствия и предавать дело огласке – он попросту послал доверенных людей, которые то ли подсыпали Джучи яду, то ли выждали момент, когда он на охоте отделился от свиты, сломали спину и бросили в камышах…

Вот только одно многозначительное дополнение: автор этой версии Джузджани Чингисхана ненавидел, вынужден был бежать после разгрома Хорезма в Индию и там, по обычаю всех «политэмигрантов», писал книги сугубо «антимонгольского» содержания, старательно выставляя Чингисхана и его земляков выродками рода человеческого, повинными во всех смертных грехах…

Однако не все так просто. Версию о заговоре и убийстве поддерживает и автор «Алтан тобчи», то ли Лубсан Данзан, то ли попросту анонимный книжник-лама: старший сын Чингиса «задумал против своего отца плохое, и когда он ехал к нему, то навстречу ему отправился Очин Сэчен и дал ему яд».

Есть еще третья версия, основанная на степном фольклоре, – в Великой Степи традиция устных сказаний очень развита, и память о событиях держится порой сотни лет. Так вот, степные предания в один голос твердят, что Джучи умер не своей смертью, но виной тому отнюдь не человеческие руки. Вариантов три: Джучи, преследуя стадо маралов, упал с коня, сломал себе шею и умер; его растоптало стадо куланов, когда он на охоте вылетел из седла; на Джучи напал тигр (в те времена тигры в кипчакских степях еще водились).

Сколько бы ни было гипотез, всей правды мы уже не узнаем никогда…» (А.Б.).

Подводит печальный итог своему расследованию частный детектив Бушков.

Версий много, а правды не добьешься. Следствие окончено. «Висяк», как говорят в органах.

Мы не случайно привели здесь все версии, которые рассматривал господин Бушков в поисках истины и ответа. Нет и не было у него иных вариантов. И это очень и очень странно. А может, печально? Но удивление вызывает однозначно. Почему, спросите вы? Просто если пойти прямо по стопам мастера, никуда при этом не сворачивая, то мы прямо лбом упрёмся в ответ, до которого он почему-то так и не дошёл. Видимо, утомился в дороге. А ведь разгадка этой страшной тайны лежит на поверхности. Вот он, сокровенный отрывок из Гази Бараджа, знающего все ответы на все вопросы.

«Мерген отъехал к Джучи и сумел завоевать его доверие тем, что подарил ему пленную кисанскую боярыню и обещал помочь татарам завоевать Державу. Через захваченного им купца, которого он поджаривал на костре, выпытывая сведения, Мерген узнал о тайных связях Джучи с Чельбиром (царём Волжской Булгарии) и поспешил выложить их Чингису. Великий хан пришел в ярость и велел ему убить сына. Выехав как-то на охоту с доверявшим ему Джучи, Мерген убил его сзади чиркесом…» (Летопись Гази).

Только господин Бушков его не приводит. Почему вдруг? Вариантов два. Либо всё-таки сам он мемуаров Гази не читал, либо сам в его писанину слабо верит. Хотя одно не исключает другого, иных вариантов мы не видим.

Сейчас мы говорим даже не о правдивости этой версии, а просто о логике и последовательности господина Бушкова. Если он читал летопись и во всём ей доверяет, то почему такой принципиальный момент просто выброшен?

А значит…

Ни логика, ни последовательность в данном случае не наблюдаются. Собственно, как и везде.

И не надо размазывать манную кашу по чистой тарелке.

Мы немного отвлеклись. Но с Бушковым и Гази так всегда получается. Вернёмся немного назад, к тому месту, где прервались.

Знаете, чем закончился поход Гази и его оборванцев 1232 года? Нет? А закончился он очень поучительно.

Итак, монголы отважными булгарами разбиты, Батый держится за поясницу и не садится на коня, крепость назвали Бугульмой, а русские во главе с Гази уже в дороге. Спешат ударить в крепкую спину соседей под руководством дерзкого и отчаянно смелого полководца. Что дальше?

«Внук Урмана Ар-Аслап (Всеволод Юрьевич) тут же предложил свернуть с опасной дороги и пограбить ненавистный кисанцам и канцам Буртас, обещая легкую победу. Мои бояры поддержали его, и я, послав Джурги (Юрию Всеволодовичу) известие о бунте войска, пошел на Буртас. Дойдя до балика Саран, бывшего на границе Мишара и Мардана и сдавшегося мне без сопротивления, я заявил, что останусь здесь ожидать ответа Джурги на мое донесение».

Опять не слава богу. Теперь войско его не слушает, взбунтовалось. Такого во владимирских войсках вообще не случалось!!! Никогда!!! И вот оно, и именно с Гази! А где же авторитет признанного лидера? Но и тут не свезло!

Оказывается, Алтынбек сразу после разгрома Бату не стал ждать и двинул свое войско прямиком на армию Гази. Барадж всегда быстро принимал решения, особливо когда нужно было спасать собственную шкуру, и тут он себе не изменил. «Быстро сообразив, что мое войско ждет печальная участь и что Джурги не простит мне этого, я решил бежать. Бежать же мне можно было только в одну сторону – в Мэнхол» (Гази Барадж). Взяв с собой отборную сотню воинов, он бросил войско на произвол судьбы и бежал. «Судьба моего воинства, как я потом узнал, была более чем печальна» (Гази Барадж). «Произошло жуткое побоище, ибо неуязвимые для большинства урусов курсыбаевцы и арбугинцы были опьянены недавней победой и сражались с удвоенной силой, не беря пленных. На этот раз кисанская и канская конница не смогла уйти из-за глубоких снегов и, завязнув в них во время панического бегства, была расстреляна охваченными охотничьим азартом курсыбаевцами и марданцами. О балынской пехоте и говорить нечего – она быстро выложила дорогу булгарской коннице. Боян потом рассказывал мне, что было убито 15 кисанских и канских беков и с 2 тысячи бояров, не считая остальных. Из всего моего войска живыми ушли с две сотни человек с Ар-Аслапом, а оставшихся в Саране балынцев (владимирцев) пленил Хисам» (Гази Барадж).

Мы даже не знаем, у кого смешнее? Опять потери огромные у русских. Опять бояр побито немеряно. Хорошо хоть Всеволоду удалось уйти живым, не завязнув в высоких снегах.

«Ну не будем размазывать манную кашу по чистому столу» (А.Б.).

Что было дальше, даже гадать не надо. Всё идёт по накатанной.

В очередной раз Гази сделал для себя необходимые оргвыводы. «Участвовавший в походе (против своих же булгар в составе русского войска) Гази Барадж понял, что с русскими каши не сваришь, и отправился в ставку Батыя. Батый представил его великому хану Угедею, а тот назначил Гази «эмиром» Булгарии и пообещал вернуть ему царский трон» (А. Бушков).

Какая уж тут каша, чего тут можно варить? Войско бросил, сам бежал. Но Бушкову всё понятно. Разве Гази виноват, когда Всеволоду пограбить хочется, войско – необученный сброд, бунтующий против своего командира. Тут любой полководец как собака взвоет. Поэтому действия Гази у Бушкова вопросов не вызывают, ни как у историка, ни как у детектива.

А дальше так вообще и пояснения не требуются. После недолгих раздумий соблазн вернуть Булгарский трон берёт верх. Как тут устоишь, особенно когда назад дороги нет.

Да и что хорошего можно придумать на бегу?

И как же Гази стал претворять своё решение в жизнь?

А просто. Бежать больше было некуда, и сиятельный Гази направился прямиком к страдающему Батыю. А у хана депрессняк жуткий, аж жить не хочется. А всё она, поясница проклятая…

«Бату было не лучше, чем Ар-Аслапу, и он подумывал о самоубийстве, с радостью ожидаемому в ставке великого хана». (Гази Барадж). Но как только появился Гази, понятно, что Батый сразу повеселел. А Барадж, сразу с порога, как давай шутки шутить, да так, что у Батыя все мысли о самоубийстве сразу из головы да повылетали. И задумался хан, как бы ему спасителя вознаградить? А как? Поехали они вместе к Угедею. А что, такие байки каждому охота послушать. Слава о них уже не только в Булгарии, по всему Востоку идёт. Народ продолжения ждёт, развития. И Угедей небось в нетерпении, извёлся весь, а заменить Гази некем. Сан Саныч ещё перо в руки не брал, да и народиться не успел.

Кстати, Батый хоть и обрадовался, но оказался более недоверчив, чем господин Бушков. Он не сразу поверил Гази, а «обезумел от радости» только потом, надо понимать, когда признал его, убедившись лично, что не самозванец какой к нему наведался.

В его оправдание можно заметить, что «обезумел от такого счастья» не он последний.

«Бату обезумел от радости и велел освободить моих джур, которых пытали, стараясь уличить меня во лжи. Несколько джур при этом умерли от невыносимых мучений. Бату, пытаясь добиться моего прощения, предложил мне за это деньги, но я ответил: «Деньги джур не заменят». Бату тогда спросил: «Что ты хочешь от меня?» Я же сказал: «Разве ты повелитель всех татар?» Хан смутился и, оглянувшись, сказал: «Нет, я всего лишь наместник великого хана Угятая в Кыпчаке». На это я заметил: «Тогда я отвечу на твой вопрос Угятаю». Мы вместе отправились к великому хану, который уже знал обо мне и о моих ответах Бату…» (Гази Барадж).