Ласточка на запястье - Даша Моисеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обойдя корпус, друзья дошли до тех самых дверей, покрашенных золотой краской. Зоя дёрнула их за ручку, и они отворились. Сразу запахло вымытым кафельным полом и запахом чистящих средств. Кирилл, что уже стоял у входа, придержал дверь, помогая друзья войти.
— Кирюша, как ты? — Гриша, сняв перчатки, протянул Кириллу руку.
— Как видишь, живой. — Костянов пожал руку товарища. — А у вас что нового? Где будем праздновать новый год?
— Зоя придумала устроить праздник в нашем колледже.
— Как у тебя так получилось? — удивился Кирилл, взглянув на Зою.
— Ну ты же знаешь, что у меня хорошо получается убеждать людей. — девушка стащила с головы шапку, осматривая знакомый коридор. — Какая ностальгия!
— Да. — заулыбался Кирилл. — Помнишь, как мы бегали по этим коридорам?
— Ты ещё тогда поскользнулся на вымытом полу.
Будучи взрослыми, они уже не так часто приходили в больницу. Детьми они больше не были, так что слоняться по территории больницы им бы уже никто не разрешил. А жаль. С этим местом было связанно столько хороших и плохих воспоминаний. Стены с облупившейся краской, склад старых носилок, ряды стульев с откидными сиденьями. Орлова снова вернулась в свой старый дом, и теперь воспоминания окружали её со всех сторон. Вот они детьми бегают по коридорам, вот она забирается на носилки, а маленький Кирилл пытается сдвинуть их с места. Столько раз им попадало за такие выходки. Столько раз матери возмущённо качали головами. Но время было доброе, а персонал закрывал на это глаза, лишь следя за тем, чтобы назойливая ребятня не заходила туда, где быть им не следовало. Кирилл и Зоя никогда не осмеливались совать свой нос туда, куда совать его было нельзя. Так что мелкие шалости успешно прощались взрослыми.
— Жалко, что мы уже не дети. — Кирилл смущённо почесал шею. Ему тоже были приятны эти воспоминания.
Зоя, заметив стоящие у стены носилки, подбежала к ним и осторожно залезла на них, качая ногами. Гриша лишь покачал головой, расстёгивая куртку. В помещении было довольно жарко.
— Зой, тебе не страшно на них? — удивилась Ангелина. — Вдруг на них кто-то умер.
— Что значит «вдруг»? — Зоя шутливо состроила удивленное лицо.
— Не все понимают твои шутки. — Кирилл подошёл к подруге и щёлкнул её по носу, как когда-то делал ей, если она не соглашалась возвращаться в палату.
— Скучные. — девушка сунула руки в карманы, после чего вытащила оттуда упаковку с жвачкой. — Держи, принесла.
Кирилл подошёл к ней ближе, открыв рот. Орлова вытащила одну пластинку, и, развернув её, закинула жвачку в рот Костянова.
— Мы вам не помешали? — Гриша и Ангелина подошли к ним и уселись на стулья. — У нас есть что обсудить.
— А я думал, вы меня просто навесить хотели. — притворно возмутился Кирилл, прожевывая жвачку.
— Есть то, о чем я хотел бы вам рассказать. — признался Гриша.
Кирилл залез на носилки, сев рядом с Зоей. Гриша опрокинулся назад и, случайно стукнувшись головой о стену, скривился.
— Не хотел говорить раньше, чтобы не поднимать больную тему, пока ты в таком состоянии.
Лебедев все никак не мог выбросить из головы разговор со Степаном Викторовичем. Его тяжёлый и страдающий взгляд, то, что он сказал по поводу своей внучки. Конечно, первое время он даже не воспоминал об этом. Нужно было как-то жить дальше, восстанавливаться морально. Да и все мысли крутились вокруг лежавшего без сознания друга. Они так сильно переживали за него, что все остальное временно отошло на задний план.
— Не напоминай! — Кирилла передёрнуло. — Самое страшное, считай, что было в моей жизни. Это так странно. У меня было такое чувство, что я не человек. Что я лишь третье лицо, наблюдающее за своей жизнью. Мне казалось, что…
— Кирилл! — Зоя прижалась к нему. Её куртка, что намокла из-за подтаявших снежинок, немного отрезвила его. — Это было в прошлом. В прошлом! Сейчас с тобой всё хорошо, и ты с нами!
— Может, не будем тогда говорить о таких вещах? — предложила Ангелина, но Кирилл покачал головой.
— Если это важно, то надо. В конце концов, что случилось с Аней? Почему он сделал всё это? Отец ничего не хочет говорить мне о том, что у него там происходит, а мать… Она просто начинает плакать. Знаю, что ему дали много лет в тюрьме, но что с нашим классным?
— На него нет доказательств. — Ангелина теребила в руках мокрую перчатку. — Понимаешь, Кирилл? Они не могут посадить его, пока не найдут что получше. А Степана Викторовича посадили, да.
— Он говорил о своей внучке Ане. — Гриша встал и принялся ходить туда-сюда по коридору. — Но как мы связаны с ней? Она казалась вполне счастливой и с жизнью не покончила.
— Аня… — Зоя задумчиво произнесла её имя. — Помню такую. Хорошая была. А ты, Ангелин, помнишь её?
Ребята развернулись в сторону Дорофеевой. Та резко побледнела, вцепившись в свою варежку словно в спасательный круг.
— Любимая, что с тобой? — удивился Гриша.
Он подошел к ней и сел рядом, заключив её руки в свои.
— Олег! — выдохнула Ангелина. — Мой брат изнасиловал её.
Дорофеева склонилась, опустив голову вниз, словно какая-то старуха. Жар опалил лицо, а на душе, наоборот, стало холодно. Ведь она всё знала. Она присутствовала при этом, но ничего не сказала. Промолчала. И вот теперь воспоминание об этом настигло, словно насмехаясь и напоминая о её трусости. Напоминая о том, что она не смогла поступить, как человек. Брат в какой-то степени был даже прав насчёт неё. Она сама была таким же плохим человеком, и просто не имела право в чем-либо винить его.
— Это объяснят, почему ты была в списке. — Зоя опустила глаза на кафель. — Если он знал, что ты видела.
— В каком списке?
— В списке тех, кто должен был умереть.
— Что?
— Так! — Кирилл спрыгнул с носилок и развернулся к товарищам. — Подумаем о том, что это могло всё значить. Аня. Она же уехала в другой город, да?
— Тем летом она навещала своего деда. — не поднимая глаза, ответила Ангелина.
Гриша не хотел видеть её такой расстроенной, поэтому крепче прижал девушку к себе. Кириллу и Зое даже неловко стало от этого зрелища.
— Если это так, то