Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон

Хэзэрд откинулся в кожаном кресле, лицо исказила легкая гримаса.

— Не хочется так говорить, но люди типа Стюарта продажны — вопрос будет только в цене. Хотя, это не так уж и плохо. Ненавижу торговаться. Как Бэлли?

— Я и мама боролись за право кормить ее утром. Я выиграл, — сказал Трей с усмешкой. — Бэлли нравится яблочный джем, но она терпеть не может овсянки, — он показал пятно на своей рубашке, — а горячий шоколад, который я готовлю, она предпочитает няниному. — От его мрачного настроения не осталось и следа, упоминание о Бэлли всегда вызывало улыбку на лице.

— Рад, что наша Сара Бернар доставляет вам столько развлечений, — ответил Хэзэрд, его собственную угрюмость сменила улыбка. — Она радость для твоей матери… в доме так давно не было детей.

— Во всей этой суматохе только появление Бэлли имело значение… но я не хотел, чтобы Валерия догадалась об этом. — Трей потянулся, сбрасывая напряжение. Разочарование, преследующее его, отступало, когда он вспоминал о Бэлли. — Валерии не могло прийти в голову, сколько радости доставит мне малышка, — заявил Трей жизнерадостно, устраиваясь поудобнее в кресле напротив отца. — Теперь я не только умею менять пеленки и кормить ребенка, но способен поддерживать светский разговор о детях. Вместо того чтобы просто спросить «Как дети?» — и кивнуть головой в нужном месте, я могу обсуждать детали и давать советы. — Он ухмыльнулся внезапно. — Как ты думаешь, что сказали бы по этому поводу Арабеллы Макджиннис всего мира?

— То, что говорят всегда, — сухо сказал Хэзэрд. — «Это просто восхитительно. Вам нравятся мои новые сережки?»

— Или платье, портной, парикмахер… не забывай… мне многое приходилось выслушивать. — Он посмотрел на отца, сидящего за столом. — Ты с мамой всегда говорил откровенно?

— Всегда. — Голос Хэзэрда был полон понимания. — Она мой лучший друг.

— В отличие от моей жены, — ответил саркастически Трей, — которая понимает дружбу как возможность больше получить по чековой книжке и чьи материнские чувства распространяются исключительно на отца, наживающегося на индейцах в резервации. Я хочу, чтобы ты знал, — сказал он, в голосе слышалось негодование. — Меня не волнует цена.

— Из этого следует, — сказал Хэзэрд хладнокровно, — что они могут забрать рудник Лостгрик.

— Пуля обойдется дешевле, — ответил Трей, улыбаясь.

— Хорошая мысль, — произнес отец, его темные брови поднялись.

Случилось так, что кто-то, менее склонный к угрызениям совести и чувствительности, чем Хэзэрд и Трей, положил конец бесчестной жизни Дункана Стюарта через две недели. В качестве подрядчика индейцев, продающего припасы агентам резерваций, его обвиняли вместе с коллегами в бесстыдном обмане. Пятьдесят индейцев умерли от употребления испорченных продуктов, и две сотни погибли от голода предыдущей зимой в резервации Блэк Эрз из-за отсутствия припасов, хотя в правительственных отчетах указывалось, что за пищу и ее доставку полностью уплачено и она распределена среди индейцев. Было обычной практикой, что деньги платились за полный объем припасов, а распределялась индейцам только их малая часть, в то время как все остальное перепродавалось с изрядной выгодой. Какие только перестановки не предпринимались, чтобы уменьшить коррупцию! Однако, поскольку прибыль была громадна и доставалась легко, а наказание — незначительно, смена агентов и чиновников ничего не давала, ибо мало кто мог устоять перед искушением, оказавшись перед сундуком, доверху заполненным золотом.

Когда Дункана нашли, с него был снят скальп, а рот был набит испорченным мясом, как будто кто-то нарочно хотел показать, что убийство совершено индейцами. Хэзэрд и Трей обратили внимание властей, что индейцы в такой ситуации не стали бы снимать скальп. После безуспешных розысков шериф перестал заниматься поисками убийцы, так как в пограничном штате жизнь мало стоила, а у Дункана Стюарта было много врагов в жизни.

Шериф решил, что убийца — человек, которому Дункан доверял, потому что выстрел был произведен сзади близкого расстояния. Никто другой, особенно индеец, никогда не смог бы подобраться к нему на расстояние ружейного выстрела. И потом, что бы о нем ни говорили, трусом он не был и дешево свою жизнь не продал бы. Следы сгоревшего пороха на его одежде и пуля в спину подтверждали наличие компаньона, скакавшего вплотную за ним.

Под предлогом выражения соболезнований Арабелла Макджиннис навестила Валерию в один из дней после похорон. Они никогда не были подругами, скорее соперницами, потому что обе богатые молодые женщины гордились своей красотой и боролись за одних и тех же кандидатов в мужья. Известный всем отказ Трея выполнять свои супружеские обязанности несколько успокоил зависть Арабеллы, вызываемую богатой добычей Валерии. Хотя за возможность стать миссис Брэддок-Блэк Арабелла готова была убить кого угодно. Сейчас ее интересовало, какие изменения смерть Дункана внесет в отношения между Валерией и Треем.

Как только Арабелла вошла в маленькую заднюю гостиную, в которой Валерия с хорошо рассчитанным желанием унизить принимала ее, она промурлыкала:

— Какая очаровательная комната, Валерия. Ваш стиль виден в убранстве. Это действительно негритянские скульптуры? Какие милые! — Она театрально покрутила головой, давая почувствовать насмешку, прогулочное платье красновато-коричневого цвета мягко зашелестело по ковру. — Вы одна, дорогая, в таком горе… без мужа рядом с вами. Я удивлена, что Трей не поддерживает вас в трудную минуту. — От ее слов веяло злорадством.

По Валерии никак нельзя было сказать, что она горюет; ясно было, что Трей не появится в ее доме, чтобы успокоить несчастную дочь, сраженную смертью отца, — обстоятельства, которые обе женщины прекрасно понимали. Вопрос был в том, кто первый нанесет удар и как силен он будет.

— По крайней мере, у меня все-таки есть муж, дорогая, — промурлыкала Валерия в ответ. — Вам пока не удалось подвести ваших поклонников к этой черте?

— Я слишком молода, чтобы думать о замужестве, так говорит папа. — Арабелла тряхнула золотистыми кудрями. — А вас замужество удовлетворяет? — Она нанесла ответный удар.

— Я нахожу, что замужество восхитительно, — Валерия сделала эффектную паузу, — и выгодно. Не хотите ли чаю или вы предпочтете ваш обычный бурбон? — спросила она злорадно, делая выпад в свою очередь.

— Я бы не отказалась от бурбона Трея, — приторно сладко ответила Арабелла, понимая, что все в городе знали, что Трей не провел с Валерией и получаса с тех пор как женился.

— Он пьет бренди.

— А со мной пьет бурбон.

— Каждый пьет с вами бурбон, — заявила Валерия позвонив в колокольчик, — потому что ничего другого в вашем доме нет.