Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон

— Она такая развитая, — гордо прошептала Блэйз, стоя рядом с Треем. — Большинство детей начинают улыбаться гораздо позже.

— Ты говоришь как любящая бабушка, — поддразнил Трей.

— Она нуждается в нас, — спокойно ответила Блэйз, намекая на отказ Стюартов воспитывать ребенка.

— Ей понравится у нас, говорю тебе. Какая очаровательная! — Трей нежно коснулся покрытой пухом головки. — Как ее назвали?

— Никак… мы думали, что подождем твоего приезда.

— Разве Валерия… Блэйз покачала головой.

— Вот стерва, — пробормотал Трей.

В последующие дни и недели он проводил по нескольку часов в день в детской и учился ухаживать за приемышем.

По настоянию Хззэрда ее назвали Бэлли[4].

— Мы не согласны с тобой, хотя бы потому, что ты так настойчив, — стала дразнить мужа Блэйз, когда впервые стал обсуждаться вопрос об имени.

— Разве ты не знаешь, мама, — сказал Трей с улыбкой, — как он сердится, если не может настоять на своем. Очень смешно, — ответил Хэзэрд в притворной обиде. — Но это в самом деле прекрасное имя.

— Для театральной звезды, — сказала Блэйз.

— Или для победительницы в женском роде, — добавил Трей с ухмылкой.

— Вы, двое, можете выбрать девочке второе имя, — любезно предложил Хэзэрд.

— Какое великодушие, — сказал Трей, подняв брови.

— Одно из самых поразительных черт характера твоего отца.

Но Хэзэрд в самом деле проявил настойчивость, хотя, если бы жена и сын спорили с ним не просто для того, чтобы показать независимость своих суждений, они бы так легко не уступили.

Хэзэрд заказал специальный детский сервиз из серебра, на котором было выгравировано имя девочки, и начал тренировку крепкого горного пони для ее первых поездок. Блэйз полностью переделала детскую комнату и выписала из Франции детские вещи, в то время как Трей обнаружил массу приятного в том, чтобы уговаривать малышку съесть кашку и протертые фрукты.

Таким образом, Бэлли Джулия (Джулией звали героиню из любимой поэмы Трея) стала всеобщей любимицей на ранчо.

Восемь месяцев обязанностей Трея по брачному контракту истекли, когда Бэлли исполнился месяц, и день в день Трей попросил у Валерии развода.

Чтобы наверняка застать ее дома, Трей навестил ее ближе к вечеру, выбрав время после чаепития и перед обедом, на который Валерия могла быть приглашена.

Она была еще одета в платье, в котором пила чай, из бледно-розового шелка, отделанного по краям алансонским кружевом, подчеркивающим цвет ее глаз.

— Должно быть, это не светский визит, — промурлыкала она лениво, невозмутимо-спокойная в своей, обычной манере, и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Трей был одет в пропыленную рабочую одежду: кожаная куртка поверх пропахшей потом хлопковой рубашки. Башмаки и брюки были покрыты светло-серым песком.

— Мы устанавливаем новую дробилку в руднике, — пояснил он, глядя на ее томную позу. — Некоторые должны зарабатывать себе на жизнь.

— А другие нет, — ответила она насмешливо.

— Я вижу, что у нас, как обычно, полное согласие, — сухо отметил Трей. Он остался стоять, чувствуя себя неспокойно, не собираясь задерживаться дольше, чем необходимо.

— Ты всегда такой колючий, Трей, дорогой. Я знаю, что ты можешь быть совершенно другим… присядь и расслабься. Поговорим о прежних временах, — промурлыкала она нежно и грациозно показала на ближайший стул.

Ее способность не обращать внимания на те бедствия, которые случились из-за ее жадности, раздражала Трея.

— Я хочу развестись с тобой, — сказал он коротко и грубо, не обращая внимания на этикет.

— Нет. — Ее голос был ровный и спокойный, выражение лица — безмятежное, она протянула руку к бокалу с шерри, стоявшему на мраморном столике, стилизованном под лебедя.

— Нет? А ты не боишься умереть? — спросил он негромко, думая о том, что один удар лебединым столиком, — и все его неприятности разом окончатся.

— Мне нравится быть миссис Брэддок-Блэк. — Валерия сделала глоток и сказала с самообладанием, которое выводило его из себя: — Не хочешь попробовать? Это настоящий португальский шерри.

— Я не пью шерри, и если бы даже пил, то не стал бы этого делать с тобой, — ответил Трей напряженно, еле сдерживая себя. То, что она сказала, было, неожиданностью. — Ты же подписала соглашение. — От его слов веяло арктическим холодом.

— Я порву его.

— Не будь такой наивной, — рявкнул он коротко. — У нас есть копия.

Ее улыбка была сама невинность.

— Буду спорить, что это подделка.

Великий Боже! — подумал он с отвращением.

— Ты не собираешься уступать, не так ли?

Ее улыбка исчезла, и на мгновение лицо исказилось от злобы.

— Не слишком ли часто я уступала тебе, дорогой? — спросила она с подчеркнутой медлительностью. — Так что… думаю, что меня это не беспокоит.

Какое удовольствие было бы, подумай Трей в следующий момент, согнать эту улыбку с ее лица, и он почувствовал, как напряглась спина под пропотевшей рубашкой и кожаной курткой.

— Я всегда недооценивал твою жадность, — пробормотал он, его серебристые глаза мерцали как лед.

— Значит, в этом состоит мое преимущество, — промурлыкала она удовлетворенно.

— Это не игра в шахматы, Валерия.

— Но все же игра, не так ли, дорогой? — В ее грудном голосе слышался вызов. Трей всегда пробуждал в ней первобытные чувства, и его отчужденность раздражала ее. Он напоминал ей всегда, и особенно сейчас, пропыленный и одетый в кожу, зверя, огромного темного хищника. Возбуждающий зверь… но больше не ее. Ей хотелось унизить его.

— Предоставим вести разговор об играх юристам, — сказал Трей просто. — Мы подведем итог с тобой после нескольких раундов.

Хэзэрд поговорил на следующий день, напомнив ему, что они подписали документы до женитьбы.

Дункан промолчал.

Глядя на пожилого, с изрядным брюшком человека Хэзэрд почувствовал раздражение.

— Я не собираюсь отнимать у вас много времени Дункан, — сказал Хэзэрд. — Почему бы вам не уехать из Монтаны? Оценим расходы и переведем вам деньги.

Первый раунд начался.

Дункан и Валерия пришли к мысли, что они продешевили, и теперь решили немного поприжать семью Брэддок-Блэк. Со своей стороны, Хэзэрд не хотел проблем с Бэлли и поэтому решил выждать некоторое время.

— Их надо убить, — сказал как-то утром Трей с отвращением, и Хэзэрд поднял взгляд от письма, которое он перечитывал. В письме предлагалось назвать Дункана официальным опекуном ребенка Валерии. — Хотелось бы, во всяком случае, — добавил Трей со вздохом в ответ на недоумевающий взгляд отца. — Боюсь, что переговоры могут затянуться.