Аметистовый венец - Мэгги Дэвис

Затем они сбились с пути и долго разыскивали дорогу в снежном буране. Сенред снова нес Констанс на спине.

– Мы все погибнем, – сказала она ему на ухо. Многие погибали на дорогах в такие вот бушующие метели, и все это знали.

Он ничего не ответил. Она смутно удивлялась, откуда у него берутся силы нести ее, хотя теперь он отдыхал все чаще и чаще. Чтобы у него не замерзли уши, он обмотал голову куском мешковины. Его волосы и отросшая борода были все в белом инее.

Когда он опустил ее, чтобы передохнуть у придорожного каменного креста, она подумала, что у него вид косматого снежного великана из детских сказок. Она притронулась обмотанной мешковиной рукой к его лицу и даже сквозь грубую ткань почувствовала, какая холодная у него кожа.

– Сенред, – замерзшими губами шепнула Констанс, – помни, что я тебя люблю.

Из ее глаз выкатилось несколько слезинок. Он так и не ответил ей, кому принадлежит его сердце.

И даже не подал вида, что расслышал ее слова.

Они снова отправились в путь, сквозь слепящую белизну; дорога была совершенно пустынна; кроме них, никто не решался путешествовать в такую непогоду. Каждый из них берег свои силы, почти никто не произносил ни слова. Наконец Тьерри, обогнав Лвид, прокаркал:

– Скажи, колдунья, здесь ли найдем мы свою смерть?

Лвид покачала головой. Она была вся замотана в тряпье, поэтому трудно было определить, означает ее ответ «да» иди «нет».

Серой пасмурью опускалась ночь. Тихонько поколачивая пятками в бока Сенреда, Констанс пыталась убедить его спустить ее наземь. Но он только нагнул голову и упрямо продолжал шагать вперед.

Наткнувшись на изгородь, они поняли, что опять отклонились в сторону от дороги. Констанс не могла сдержать горестного стона.

Сплошную белую пелену вдруг прорезал чей-то голос. Сенред споткнулся от неожиданности. Какая-то тень смутно замаячила в снежном завихрении.

– Кто вы? – прокричал голос.

Тьерри пробормотал в ответ что-то невнятное. Чье-то бородатое лицо под широкополой шляпой уставилось на Констанс.

– Это какой-то паренек, – сказал человек в шляпе. – Мы ищем группу людей, идущую на север от Бейсингстока.

Констанс стала барахтаться, пытаясь спуститься на землю.

– А кто вы такие, черт побери? – грубо спросил Сенред.

– Никакой это не паренек. – На Констанс уставилось другое лицо. – Графиня, я грум сэра Уиндболда Маллона. И у нас с собой две его лошади.

Сенред нагнулся, чтобы она могла спуститься. Она так закоченела, что едва не упала. Но крепкие руки тут же подхватили ее.

Тот же голос сказал:

– Вы не знаете нас, но вы помогли нашему брату Дюрану Иворсону из Бэддерли-Фелл, который без вашей помощи не смог бы прокормить в этом году своих дочерей.

Тепло одетые мужчины стояли, пристально глядя на нее.

– Я ничего не знаю об этом, – неуверенно проронила Констанс.

Другой голос сказал:

– Миледи, вы заплатили серебром за то, чтобы ваша тетя приняла дочерей Дюрана в монастырь Святой Хильды.

Сенред и Тьерри, повернувшись, посмотрели на нее.

– Мы привели с собой лошадей, чтобы отвезти вас в деревню, – сказал первый голос. – Мы с большим трудом разыскали вас в этом снежном буране. Дважды побывали на дороге и уже возвращались обратно, когда Вулф заметил вас у изгороди.

– Лошади? – Тьерри направился к большим смутным силуэтам. – Да будет благословен святой Георгий, это и в самом деле настоящие лошади. Он сказал, что он грум лорда, стало быть, лошади принадлежат лорду.

Констанс не помнила, устраивала ли каких-нибудь девушек в монастырь Святой Хильды, но это было вполне возможно. Она покачнулась, когда весь облепленный снегом Сенред взял ее за плечо.

– Поблагодари их, – прошептал он ей на ухо. Его лицо онемело от холода, губы едва шевелились, но в его голосе звучали такие знакомые дьявольски озорные нотки. – Или клянусь титьками Пресвятой Матери, они начнут сейчас молиться тебе.

25

– Говорю вам, до самой Пасхи у нас не будет возможности выступать. И в этом феврале, и в марте погода может быть самая неустойчивая.

Владелец актерской труппы, чьи фургоны стояли около рэксхемской гостиницы, отошел в сторону, пропуская местного лорда и группу охотников на лошадях. Молодой человек, вассал графа Харфорда, и его друзья, звонко трубя в рожки, проехали рысью по двору гостиницы. За ними последовали псари с десятками тявкающих и рвущихся с поводков собак.

Сезон охоты на оленей уже закончился, вассал графа и его друзья отправлялись охотиться на вепрей, прежде всего на того вепря, который неделю назад напал на женщин, собиравших валежник в приграничных лесах. Вилланы описывали его как огромное голодное чудовище. Впрочем, в это время года, на исходе зимы, перед весной, голод обуревал не только зверей, но и многих людей.

Когда охотники проезжали мимо, хозяин труппы почтительно снял шляпу и вновь повернулся к Сенреду.

– Сейчас лучше всего, – начал он, – идут фарсы. В эти суровые, холодные времена зрителям хочется посмеяться, хочется забыть обо всех своих неурядицах. Что до школяров, – он посмотрел на Тьерри с легким пренебрежением, – то я никогда не поручал им никаких ролей в своем театре. Разве что он умеет декламировать какие-нибудь выразительные отрывки. Сельчанам это нравится. А, как вы знаете, платят они столько же, сколько и знатные господа.

Он перевел взгляд на Сенреда:

– Жонглер у меня в театре свой, сын моей сестры, племянник. Вряд ли я могу как-то отделаться от него. Но мне всегда нужен красивый юноша на женские роли. Насколько я вижу, такой у вас есть.

Хозяин труппы взял Констанс за руку.

– Скажи, парень, ты можешь играть милых девушек? Послушай, – сказал он, пристально глядя на Сенреда. – С твоего согласия, я могу взять его на постоянные роли.

Констанс едва успела открыть рот, как ручища Сенреда легла на руку толстяка и отвела ее в сторону.

– Нет, тебе придется взять всех нас, – тихо сказал он, – включая и валлийку.

Хозяин труппы, хмурясь, шагнул назад.

– Так вот как обстоит дело? – Он так и не мог отвести глаз от Констанс. – Верно говорят в народе: «У всякого свой вкус». Конечно, он хорош собой, ничего не скажешь, хотя я бы не стал делать из-за него глупости. А вон та женщина, – он поглядел на Лвид каким-то странным взглядом, – она-то что умеет делать, это чертово отродье?

– Она умеет гадать, – ответил Сенред с непроницаемым лицом. – Гадалки очень популярны среди деревенских кумушек. Все, что она наберет, мы разделим пополам.

Констанс нагнула голову, чтобы скрыть улыбку. Сенред, как говорится, может «обдурить и лондонскую шлюху». Выражение на лице Лвид было препотешное. Она явно не ожидала, что ей придется путешествовать с бродячими актерами да еще и гадать на камешках.