Конкистадоры Гермеса - Андрей Мартьянов

— Это все фигня, — сморщила носик Лола. — Ну да, гора артефактов, непаханое поле для ксеноархеологов. Но то, что находится за границей поселения, способно повергнуть в шок самого уравновешенного человека. Топайте в салон и пристегнитесь, заходим на посадку…

“Роммель” приземлился возле одного-единственного белоснежного лабораторного комплекса, развернутого в полукилометре от окраинных домов мертвого города. Возле трапа нас поприветствовали двое — отлично вооруженный смуглый красавчик в “полярном” камуфляже и широкоплечий темноволосый господин средних лет с застенчиво-робким взглядом и темной шкиперской бородкой. Последний, завидев моих собак, опасливо попятился, латинос же наоборот — улыбнулся. Видимо, любит животных.

— Рамон Аурига, Арман Клавье, доктор физики, — быстро представила нас Лолита. — Надеюсь, вы подружитесь. Этим людям, Рамон, я доверяю безоговорочно, можешь не оглядываться даже в случае, если они стоят у тебя за спиной. Как успехи, доктор?

— Собаки не кусаются? — осведомился Клавье, хмуро рассматривая громадных норвежских волкодавов, настороженно водивших носами, — Альфа и дочурки не понимали где оказались.

Воздух, даже на мой непрофессиональный взгляд, здесь был необычен: в отличие от насыщенного ароматами разнотравья теплого ветерка Гермеса тут ничем не пахло, а воздух казался спертым, будто в старом погребе. Причина ясна — слишком мало растений, перерабатывающих углекислоту в кислород, и чересчур убогая биосфера.

— На собачек мсье Аркура можете не обращать внимания, они самодостаточны и хорошо накормлены, — прохладно отозвалась Лола. — Я, кажется, спросила о новостях.

— Восемь миллионов, по предварительным оценкам, — сказал господин Клавье. — Учитывая площадь рва, плотность размещения остовов и глубину…

— Восемь миллионов — чего? — поднял брови Гильгоф. — Может быть, коллега, вы введете нас в курс дела?

— Объяснять придется долго, — покачала головой Лолита. — Впрочем… Веня, вы знакомы с понятием “холокост”?

— Гм… Лола, если вы не забыли — я еврей. Сей печальный термин занимает весьма значительное место в истории этноса, к которому я принадлежу. Если вам требуется расшифровка — пожалуйста: с середины XX века холокостом называлось организованное и целенаправленное уничтожение евреев во времена Адольфа Гитлера. Позже этим словом начали именовать любой геноцид по национальному или религиозному признаку… Минутку! Вы хотите сказать, что…

— Именно это и хочу сказать, — отрезала Лолита. — Население Карфагена уничтожалось донельзя организованно и весьма целенаправленно. Рядом с тем, что я вам сейчас покажу, все геноциды Земли покажутся малозначащими и недостойными внимания инцидентами провинциального масштаба. Только в ближайших окрестностях мы обнаружили девять гигантских могильников, доктор Клавье занимается исследованием одного из них. Восемь миллионов трупов людей, представителей нашего биологического вида. Каждый человек был хладнокровно и безжалостно убит. Самый настоящий Освенцим. Только размах куда более впечатляющий, на порядки превосходящий “производительность” концлагерей нацистов. Это вам не миллионы уничтоженных русских, поляков или евреев. Здесь погибли миллиарды. Тотальное истребление в масштабах целой планеты. Сверххолокост. Понятно?

— Господи… — Веня заметно побледнел, да и я вздрогнул. Крылов беззвучно выматерился. Собаки выглядели подавленно, Карфаген им не нравился — чувствовали опасность. — Лолита, вы уверены? Обитатели планеты могли погибнуть от эпидемии, их организованно хоронили выжившие люди или, допустим, роботы…

— Каждый скелет поврежден, — тихо сказал Клавье. — Мы просканировали ров, извлекли несколько тел. Искусственный разум провел анализ данных. Идите за мной, сможете сами убедиться.

— Город стоит на плотной гранитно-базальтовой плите, — размеренно объяснял господин Клавье, вертя в пальцах лазерную указку. Перед нашими глазами мерцал здоровенный плазменный монитор, установленный в лаборатории. — На экране зелеными и красными линиями была отображена схема могильника. — Порода выпаривалась чем-то наподобие лазера, длина рва четыре километра, ширина восемьсот пятьдесят шесть метров, глубина сто девять метров. Геометрия безукоризненная. Я не судебный эксперт, но, по-моему, тела убитых сюда перевозились из какого-то другого места, они лежат очень плотно, в идеальном порядке, на правом боку. Скорее всего, использовались некие механизмы, осуществлявшие погребение. Если я прав, в ближайшем радиусе захоронены почти семьдесят миллионов человек. Мы оставили на орбите спутник, он обнаружил еще сто тридцать два аналогичных могильника. Вот и считайте…

На краткую лекцию мэтра Клавье собралась вся команда — трое охранников Лолы во главе с доном Ауригой, наша маленькая компания и шестеро молодых ребят от восемнадцати до двадцати пяти лет. Юные гении, которые благодаря Удаву Каа теперь могли войти в летописи человечества как первопроходцы и первооткрыватели Карфагена — самой пугающей планеты из всех, известных людям.

Молодежь (среди них две девушки, кстати) вела себя спокойно и почти безмятежно, для них жутковатая загадка новооткрытого мира являлась всего лишь интересным феноменом, неразгаданной тайной. Знаем мы такие типажи — никаких эмоций, одно только стремление к новым познаниям. Удав умеет подобрать себе персонал и знает, чего ждать от подчиненных. Я не склонен никого осуждать, но люди с эдаким горящим взглядом воспринимают атомную бомбу не как оружие, способное уничтожить сотни тысяч людей, а как чудесное физическое явление, которое для полноты эксперимента вполне можно испытать на двуногих мышках. Их интерес — чистая наука, самореализация в этой сфере и ничего более. Яркое пламя в 1 олове и лед в сердце. Не люблю таких. Впрочем, я могу и ошибаться — не суди, да не судим будешь.

…Доктор Клавье заставил нас взобраться на крутой холм, поскольку разглядеть что-либо с равнины было затруднительно. Гильгоф завладел принадлежащим Ауриге электронным биноклем-визором, поднес его к глазам и присвистнул.

— Невероятное что-то… — выдавил доктор. — Луи, Коленька, посмотрите только!

Посмотрели. Я и без всякого бинокля отметил, что на огромном прямоугольном участке почва оказалась просевшей примерно на метр—два, неподалеку от стоянки “Роммеля” зиял раскоп, где трудился серебристый робот-ремонтник, ныне приспособленный для расчистки небольшого участка могильника. Размеры впечатляли — было невозможно представить, что это обширнейшее пространство отдано под гигантское захоронение…