Тьма века сего - Фрэнк Перетти

– Совершенно верно. Все, кто подключается к ним проходят определенный ритуал посвящения. Они встречаются с Джулин и пытаются достичь более высоких ступеней сознания при помощи парапсихических сил, пытаются овладеть способностью покидать свое тело. В сеансе участвуют один или несколько человек, но Лангстрат – ядро всего этого, что называется «гуру», а мы, все остальные, считаемся ее учениками. Мы становимся единым разрастающимся организмом, пытаемся превратиться во Вселенский разум.

– Ты что-то сказал… о слиянии ваших мыслей?

– Телепатия, или как ее там называют. Твои мысли перестают быть твоими собственными так же, как и твоя жизнь. Ты просто становишься частью общего. Лангстрат – дока в подобных делах. Она, она-то знает все мои мысли. Она владеет мною… – Тэду было трудно подобрать подходящие слова. Он напрягся, голос его треснул и ослабел, – Наверное, она и сейчас этим занимается. Иногда я слышу, как она меня зовет… проникает в мой мозг.

– Таким же образом она управляет другими?

Хармель кивнул:

– Да, она владеет всеми, И они не остановятся, пока не захватят весь город. Я сам наблюдал, как это происходило Тот, кто вставал у них на дороге, неожиданно пропадал неизвестно куда. Поэтому я так и беспокоюсь за Эди. С тех пор как это началось, я болезненно отношусь к тому, что люди без видимых причин исчезают…

– А чем могла им быть опасна Эди?

– Может быть, она была только одной из тех, кого следовало убрать. Меня бы это не удивило. Они устранили Элдона, меня, Джефферсона….

– Кто такой Джефферсон?

– Окружной судья. Я не знаю, как они это сделали, но неожиданно для всех решил не участвовать в перевыборах, продал свой дом, уехал из города – и больше никто Гнём ничего не слышал.

– Теперь Бэйкер…

– Он принадлежит к организации. Им владеют.

– Ты знал об этом, когда замолчали твое «преступление»?

Хармель кивнул.

– Бэйкер сказал, что мог бы устроить громкий процесс, передать дело прокурору и умыть руки. Судья прекрасно знал, что это заговор! Он объявил мне шах, и я принял его условия. Уехал из города.

Маршалл достал ручку и блокнот.

– Кого ты еще знаешь из этой компании? Хармель отвел глаза:

– Если я тебе скажу много, они опять нападут на меня. Ты должен сам этим заниматься. Единственное, что я могу – дать тебе верное направление. Ты знаешь о Бруммеле?

– Да. Бруммель, Янг, Бэйкер.

– Поищи в земельном управлении. В правлении «Независимого банка» и… – Хармель припоминал, – окружного ревизора тоже проверь.

– Он есть у меня в списке.

– Члены университетского правления?

– Да. Думаешь, те кто уехал, с ними тоже рассчитались?

– Только частично. Я не смог разобраться со всем до конца. Я встал у них на дороге. Организация обо мне «позаботилась» прежде, чем я смог бы им помешать. Но у меня нет ни малейшей возможности что-либо доказать. Да какая разница! Это дело слишком большое, огромный организм, и он разрастается все больше и больше. Нельзя разобраться только в одной его части, как например, в Университетском правлении, и думать, что ты охватил все. Они существуют повсюду, на всех уровнях. Ты религиозный человек?

– Да не очень-то глубоко, насколько я понимаю.

– Но тебе необходимо «нечто», чтобы одолеть их. Это духовное дело, Хоган. Они не руководствуются никакими деловыми соображениями, законами, моралью, кроме своих собственных. И они не верят ни в какого Бога. Они сами – бог.

Хармель остановился, чтобы успокоиться, и потом перешел на другую тему:

– Я сначала встретился с Лангстрат, когда решил, написать статью о «науке», которой она занимается. Меня это страшно увлекло: парапсихология, мистические феномены – и все это было у нее научно обосновано. Я начал посещать ее, так называемые, консультации. Я позволял ей читать и фотографировать мою «ауру» и мое «биополе», я позволил ей изучать мое сознание и соединяться со мной в мыслях. Я согласился на это, чтобы написать статью, но увяз слишком глубоко и уже не мог вырваться. Через некоторое время я начал делать кое-что из того, чему она меня учила: выходить из тела, передвигаться в космосе, разговаривать с моими инструкторами… – Хармель осекся. – Да, Маршалл, – все это правда. Ты просто не поверишь всей этой чертовщине!

Маршалл твердо решил выслушать все до конца. Может быть, он в это верил.

– Рассказывай, все равно.

Хармель заскрипел зубами и поднял глаза к небу. Он медлил, запинался, лицо его побледнело.

– Я думаю, наверное, мне не стоит об этом рассказывать. Они узнают.

– Кто узнает?

– Организация.

– Тут же на целую милю ни одной живой души.

– Это неважно.

– Ты произнес слово «инструкторы». Кто они такие Хармель сидел молча, дрожал, и лицо его было перекошено от ужаса.

– Хоган, – произнес он наконец, – ты ничего не сможешь с ними сделать. Я не могу рассказать. Они все узнают!

– Да кто же они такие, это-то ты можешь мне объяснить, по крайней мере?

– Я не знаю, существуют ли они на самом деле промямлил Хармель.

– Они просто… есть, есть, и Внутренние учителя, духовные проводники, высшие хозяева

– называй, как хочешь. Но все проходящие обучение у Лангстрат в течение долгого времени вступают с ними в вязь. Они возникают из ниоткуда, ты с ними разговариваешь Иногда они появляются во время медитации, но потом обретают свою собственную жизнь, свой характер… и перестают быть только фантазией.

– Но кто они такие?

– Существа… некие существа. Иногда их видишь как людей. Иногда только слышишь их голос. Иногда чувствуешь их присутствие как духов. Джулин работает на них, или они на нее, я не знаю, кто у них главнее. Но от них нельзя скрыться, нельзя избежать их присутствия. Они принадлежат Организации, которая все знает, все контролирует. Джулин, в свою очередь, контролировала меня. Она вмешивалась даже в мои отношения с Гайл, стояла между нами. Я делал все, что требовала ДжулТш: она, могла позвонить среди ночи и приказать прийти к ней, и я шел. Могла сказать, чтобы я не печатал ту или иную статью, и я не печатал, хотя это шло вразрез с моими намерениями. Она указывала мне, на какие новости нужно обратить внимание, и я печатал точно то, что она хотела… Она владела мною, Хоган, она могла приказать мне взять пистолет и застрелиться, и я бы, наверное, это сделал. Ты должен ее знать, чтобы понять, о чем я говорю.

Маршалл вспомнил, как он стоял в коридоре перед лекционным залом, недоумевая, как там очутился.

– Представь себе, я понимаю.

– Тут Элдон принялся разбираться с университетской бухгалтерией. Мы расследовали дело вместе, и он оказался прав. Колледж был на пути к банкротству, и сейчас положение не изменилось. Элдон пытался остановить падение и хоть что-то выяснить в этой неразберихе. А я как будто двигался в двух направлениях, стараясь быть беспристрастным и к тем, и к другим. Мне казалось, внутри у меня все разрывается. Может быть, это и заставило меня искать выход из положения, пробудило желание вырваться. Я решил, что больше не позволю себя контролировать, ни Организации, ни Лангстрат, ни кому другому. Я – журналист, я должен писать, как оно есть, – так я им и сказал.