Плохие люди - Джон Коннолли

Но ее сын не забыл. Он продолжал смотреть телевизор сосредоточенно и внимательно, изучая ряд лиц, которые там показывали. Там был человек с пронзительным взглядом, чернокожий, красивый парень со светлыми волосами. В последнее время их фотографии часто показывали по телевизору.

Ричи сидел очень тихо и запомнил их всех.

Они прибыли в Портленд около часа дня. Молох к тому времени пересел на переднюю лавку, устав томиться в задней части фургона. Изменения, которым он подверг свою внешность, обеспечили ему относительную безопасность: только тот, у кого будет достаточно времени, чтобы изучить его лицо с небольшого расстояния сможет заметить сходство с фотографией, которую показывали в новостях. Но этот человек вряд ли проживет столько, чтобы успеть сообщить кому-нибудь еще о том, что видел.

Они остановились на Коммерческой улице и стали смотреть на море. Рядом был док для парома, следующего на остров Датч. На пристани ни души. Брон сходил посмотреть расписание.

— Последний рейс в десять, — сказал он, когда вернулся. — Паром прибудет на материк завтра рано утром.

Молох обдумал это.

— А теперь мы отдохнем: снимем какие-нибудь комнаты в мотеле подальше от центра города. Мы сможем еще раз обсудить это после того, как встретимся со Скарфом.

Декстер кивнул. Рядом с торговым центром находился «Дейз Инн». Он видел рекламный щит на подъезде к городу. Декстер очень любил эту систему мотелей. Если вам было безразлично, что все они похожи один на другой, то для вас они становились со временем чем-то родным и домашним.

У Мэриэнн не возникло никаких проблем в банках. В сумме она сняла со счетов восемь тысяч долларов с трех разных вкладов, аккуратно уложив каждую пачку денег в пояс под свитером. Покончив с этим, она позволила себе удовольствие взять такси и подъехать к торгово-развлекательному центру, пару часов роскошествовала в кресле парикмахера. Потом, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за много месяцев, она пообедала в китайском ресторане, что расположен в обеденном зале торгового центра, затем прошла через парковку в магазин «Ти-Джей Макс», где купила себе фирменный кожаный пиджак, на который обещали скидку до трехсот долларов. Она купила новые кроссовки для Дэнни и добавила к ним игру с карточками на сюжет «Гарри Поттера».

А теперь Мэриэнн думала, не сходить ли ей в кино. Она так давно не сидела в зале и не смотрела что-нибудь, что не было бы мультфильмами или детскими комедиями. Прямо перед ней был кинотеатр развлекательного центра «Молл Мэн». Она взглянула на часы, увидела, что еще только шесть десять и поспешила туда.

— Что у нее с губами, мать твою?! — рявкнул Декстер.

Они с Броном смотрели фильм по системе «заплати и смотри» в номере своего мотеля. Том Круз играл какого-то придурочного энаморадо, сходившего с ума по темноволосой испанской цыпочке. Недомерок Том бросил Кэмерон Диас ради этой чернявенькой, что, с точки зрения Декстера, было совершенно непонятно, потому что у этой его новой пассии что-то не так со ртом: он какой-то... кривой, что ли.

— Ну? — он обратился к Брону. — Нет, ты только взгляни.

— А по мне все в порядке, — отозвался Брон.

Декстеру надоел фильм, и он достал свой DVD-плеер. Брон все равно не мог сосредоточиться на своей книге, поэтому решил смотреть фильм. Им все равно больше нечем было заняться, пока Скарф не свяжется с ними. Какое-то время Брон смотрел на экран и наконец изрек:

— Не-а. Я не могу сказать, что она не симпатичная. Я бы ее, пожалуй, даже трахнул. За бесплатно. Но ее рот... Даже не знаю, он слишком большой для ее лица. Кстати, кто она такая?

— Пенелопа Крус.

— Она замужем за ним, или как?

— Нет, просто совпадение. Хотя, я слышал, они встречаются.

— Гребаный Том Круз. Ты думаешь, это правда, что он...

— Что? Что он...

— Да.

— Нет. Ты думаешь, она стала бы появляться с ним, если бы он был... таким?

— Может быть, это только видимость.

— К черту видимость! К черту эту задницу!

— Да, но этот рот, он выглядит как-то неправильно...

Тэлл и Шеферд сидели в кафе рядом с гостиницей «Дейз Инн», ели блины, щедро посыпанные сахаром и сдобренные маслом и корицей. Старший слушал младшего. У Тэлла в голове было полно всякого дерьма, но это все было очень интересное дерьмо.

Вот, к примеру, пока они сидели в кафе, туда въехал парень в инвалидной коляске на колесах. На нем были брюки цвета хаки и черная майка. Ног не было ниже колен, а брюки заколоты, зато руки казались огромными, мощными. Шеферд подумал, что парень, наверно, поднимал себя по склону горы вверх, чтобы нарастить такие мышцы. Вдруг Тэлл сказал:

— Ты знаешь, что мой брат был калекой?

— Не свисти.

— Он потерял ногу во Вьетнаме за пару месяцев до конца войны.

— Какую ногу?

— Правую.

— Врешь.

— Он пришел домой на костылях с подколотой штаниной, совсем как у этого парня, хотя у брата осталась целой одна нога. Но он был в отчаянии.

— У парня было право впасть в отчаяние: он потерял ногу.

— Конечно. Это ужасная вещь — потерять конечность. Он заперся у себя в комнате, пил, ходил под себя, спал во всем этом дерьме. Никто не мог справиться с ним. А потом однажды ему позвонили. Эд Салливан. Ты помнишь Эда Салливана?

— Да, он был каким-то странным на вид парнем. Лицо и тело у него как будто от двух разных людей.

— Да, у него были короткие руки, это факт. Ну, как бы там ни было, Эд был большим сторонником войны и хотел внести свою лепту, поэтому он пригласил некоторых ветеранов Вьетнама в свое шоу, и мой брат оказался одним из них. Он любил Эда Салливана.

— И что, он поехал на шоу?

— Черт, да, поехал! Его и его дружков доставили туда. В студию их привезли на лимузинах, усадили в первом ряду и все такое. Они все потеряли руки или ноги во Вьетнаме. Эд настаивал на том, чтобы все парни были калеками, потому что иначе они были бы как все, понимаешь? Пока шли репетиции шоу, Эд велел камеры и свет навести прямо на них, потом он поднял большой шум вокруг всего, начал разогревать публику, и аудитория принялась шуметь, громко хлопать, выкрикивать возгласы одобрения. Эд взглянул на парней, улыбнулся им своей широкой улыбкой и велел принять низкий поклон публики. Я имею в виду, что Эд Салливан велел, чтобы они встали и приняли низкий поклон благодарных сограждан. Тогда мой брат и его товарищи по несчастью поднялись.

— Да? И что? Они встали...

— А мой брат упал. У него была только одна нога. Он поднялся, немного покачался и завалился на бок. Разбил себе голову. Большинство других парней, которые тоже потеряли ноги, постарались удержаться прямо, опираясь руками о поручни кресел, хотя тоже держались очень нетвердо. Но не мой братец. Это было не для него. Он собирался стоять смирно и принимать овации, раз Эд Салливан велел ему сделать это. Он любил Эда Салливана.