Принцип суперпозиции - Евгений Белоглазов

Он был один, и не только в стенах кабинета, но, пожалуй, на всем этаже. Воскресный день снял напряжение делового ритма. В коридорах установилось временное затишье. Приумолкла и непрекращающаяся в будни разноголосица бесчисленных телефонов.

Неспешно прошагав по узкой дорожке свободного пространства от подоконника к двери, он повернул обратно и уже в который раз уперся взглядом в стол, где лежала обгоревшая тетрадь без обложки.

Да, игра в неизвестность близилась к концу. Это было бесспорно, и первейшим доказательством тому была эта тетрадь. Оставалось сделать последнее усилие, собраться с мыслями и ознакомиться с записями великого кудесника, так и ушедшего в вечность, не сказав последнего слова.

Рейдер сообщил, что это дневник Адамса — тот самый загадочный дневник, отыскать который уже утратили надежду. Но что в нем содержится и как расценивать подобную находку — как запланированную удачу или опять как случайность, которой могло бы и не быть?.. Какие еще открытия ожидают его на страницах неведомого текста?.. Никто этого не знает, включая и Рейдера. Он так спешил, что, по его признанию, просмотрел лишь несколько абзацев.

Как-то не верилось, что разгадка тайны близка. А вдруг и в этот раз всё окажется не так, как принято считать, и, воздвигнутая с таким трудом конструкция, в основном покоящаяся на умозрительных заключениях, снова рухнет и похоронит под обломками последнюю надежду разобраться в происходящем… Как-никак, а именно эта мысль до сих пор удерживала его от дальнейших действий. Пусть это покажется странным, но ему хотелось еще чуточку побыть в неопределенности, оттянуть чем-то пугающее знакомство с отдающей духом неприкасаемости тетрадью. Он устал… устал безмерно от тягостных раздумий, от неудовлетворенности собой и бесплодных поисков верного пути… Устали все. И вот, дневник… Растрепанная пачка потемневших от огня листов. Казалось, сам дьявол, будто развлекаясь, вытащил на свет мысли этого особо выдающегося мертвеца и всё лишь для того, чтобы еще дальше увлечь участников событий в тенета колдовских метаморфоз.

Да, тетрадь вызывала почти суеверный страх.

«Что же там есть? — подумалось в очередной раз. — Что вызовет во мне соприкосновение с глубинами души этого новоявленного Рокамболя? Кто он? В чем секрет его притягательности? Он сам, как фантом… О нем почти ничего не известно…»

Утомившись от бесцельного хождения, он присел к столу и стал вспоминать.

После того как на аэродроме ликвидировали пожар, в салоне вертолета обнаружили еще два обгоревших трупа. Среди остатков одежды одного из них была найдена полуистлевшая тетрадь, на которую сперва не обратили внимания. По всему выходило, что записи остались у Хаусмана. Почему так случилось — оставалось только догадываться. Живых свидетелей не осталось. Может, они в самом деле не сошлись в цене, разругались или еще что… Но как бы там ни было, а Хаусман, похоже, нашел свой закономерный конец. Окончательный ответ даст экспертиза, а пока о нем продолжали наводить справки. Частный детектив, впоследствии матерый бандит, он долгое время скрывался, появляясь то тут, то там в компании самых отъявленных негодяев. Потом попал в поле зрения Гарсии, и тот нанял его для исполнения своих замыслов…

Наконец Мелвин решился. Осторожно, стараясь не повредить бумагу, он придвинул тетрадь ближе и стал изучать ее. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться в главном — дневник изрядно пострадал. Пожелтевшие, ссохшиеся от жара листы с черными подпалинами и закрученными краями являли собой слипшуюся массу, от которой исходил слабый, но тем не менее вызывающий тошноту запах горелого мяса. Первые две страницы, которые по всей видимости и успел просмотреть Рейдер, отделялись сравнительно легко. Остальные листы надо было раздирать. Хрупкая бумага, казалось, рассыплется в прах от малейшего прикосновения. Текст начинался с обрывка каких-то ранее изложенных мыслей. Следующая запись датировалась только числом и месяцем. Года не было. Осмотрев остатки кое-где уцелевшего клеенчатого корешка с выступающими из-под него клочками обугленной бумаги, Мелвин пришел к выводу, что огонь уничтожил не менее десятка первых страниц. Текст написан мелким ровным почерком. Чернила, особенно на первых листах, сильно выгорели и расплылись, но большая часть слов распознавалась.

Придерживая кончиками пальцев тетрадь за торцы, он перевернул ее и увидел с обратной стороны столбцы формул. Так и есть, всё сходится. Адамс действительно вел дневник и дополнял его своими расчетами. Вычисления!.. Но где они? Это всё?.. И потом, фотографии… Они были вложены в тетрадь. Выходит, тоже сгорели? Он еще раз взглянул на заскорузлый лоскут с формулами, разлепил страницы и убедился, что ни фотографий, ни записей дальше нет. По состоянию корешка нетрудно было догадаться, что эта часть дневника пострадала больше всего. Выгорело не менее половины страниц, судя по всему именно тех, что представляли наибольший интерес.

Он снова перевернул тетрадь на лицевую сторону, включил настольную лампу ирасправил загнувшиеся концы страниц. За окном прогрохотал гром. По стеклу скользнули дождевые капли — совсем как тогда, в палатке Тэйлора, перед броском в неизвестность. И настроение под стать. Такое же предчувствие особой, еще никем не познанной новизны…

Собравшись с духом, он склонился над рукописью и впился глазами в казалось бы продолжавшие полыхать огнем строчки. Прочитал одну страницу… вторую… Почти ничего не понял. Вернулся назад и, уже не торопясь, отключившись от всего и позабыв о времени, стал вчитываться в странный текст…

…а всё, что было раньше, можно назвать лишь предтечей жизни, но никак не ее течением.

Да, хорошо вот так рассуждать, учить других, давать советы. Но как трудно быть откровенным с самим собой, как тяжело понять — а кто ты есть?.. зачем всё это?.. Вот почему я не могу успокоиться, не могу обрести равновесие. Не могу определиться с выбором цели, которой хотел бы посвятить себя целиком без остатка… обо всем забыть, погрузиться в состояние сладостной эйфории и отрешенности…

9 сентября

Одни и те же мысли не дают покоя — мучают, терзают, доводят до исступления. Рассудок безуспешно пытается проникнуть в то верховодье Начал, где за непроницаемой стеной прячется Вечность… А ведь именно там пребывает сонм невероятнейших тайн. Бывало, в какие-то минуты мне казалось, что я стою на пороге чего-то необыкновенного, нахожусь на грани переворота в полной готовности совершить его, сбросить панцирь сформировавшихся представлений о природе вещей и заново создать основу собственного мировоззрения. Но тщетно! Миг прозрения не давался, ускользал, а вместе с тем исчезало и то особое состояние, которое в самой общей форме можно было бы выразить как осознание своей причастности к удивительным и вместе с тем совершенно обыденным процессам, обусловливающим в совокупности своей целостность и гармонию окружающего Мира… Когда знаешь, что в эти самые мгновенья так же, как и миллиарды лет назад, где-то в глубинах космоса и здесь, совсем рядом, в каждой точке, в каждом кусочке любого взятого наугад вещества происходят грандиознейшие преобразования, которые определяют неисчислимое многообразие форм материального воплощения.