Возвращение Солнышка - Александр Воробьев

Пеленгатор показывал, что сталкеры уже слишком близко - вот-вот, и западная группа окажется в пределах досягаемости прицельной стрельбы из автомата. Ввязываться в бой Валету не хотелось; в конце концов, он получил вполне конкретное задание. Вот если бы Крут и Санька были здесь, тогда другое дело. А так... Разве что немножко пошалить напоследок.

- Ладно, Кабан, я тебе верю. Будем считать, что этот вопрос улажен. Только есть за тобой один косяк... Ты вчера малость наколол нас, сказав, что Санька погибла.

- А я и не утверждал, что она мертва. Я только сказал, что среди нас ее нет, и что она могла погибнуть, идя через город. Так что нечего тут тень на плетень наводить, - с этими словами Кабан, предчувствуя скорую развязку, стянул с плеч рюкзак и вытряхнул содержимое прямо на землю. Одним движением разметав кучку, он выхватил из прочего барахла две гранаты. Ветра нет; должно сработать.

- Короче, на том свете будешь отмазки лепить, а сейчас пора ответить за гнилой базар, - торопливо сказал Валет. - Прощай, Кабан.

И, выйдя из эфира, дал команду своим подопечным. Бойко, с двух сторон сразу, по поваленному дереву застрочили автоматы, и тотчас же рядом с ним раздался резкий хлопок - один, почти сразу же за ним, с другой стороны - второй.

- Ух, сволочь! - выругался Валет. Серый дым и клубы желтоватой пыли, поднятые взрывами гранат, скрыли защищенного от осколков мощным стволом Кабана, который и не думал выдавать свое местонахождение ответным огнем. Стрелять вслепую было бесполезно, идти в атаку - опасно. Ждать, пока осядет пыль? С северо-запада послышалась стрельба - это подоспели Бревно и Казым, и одна из пуль навылет прошила тент кузова, оставив в нем два аккуратных отверстия. Двое наемников, развернувшись, попытались длинными очередями прижать сталкеров, однако те упрямо продвигались вперед, умело используя неровности местности и прикрывая друг друга во время перебежек. Бригадир тройки продолжал выискивать цель в пыльном облаке.

"Вот черт, оба вооружены автоматами. Причем один - "Абаканом"; небось, еще и с подствольником", - со злобой подумал Валет, услышав сдвоенные выстрелы. Пеленгатор показывал, что очень скоро две другие пары сталкеров тоже выйдут на линию стрельбы, более того - крайняя восточная группа может заблокировать дорогу. Тогда наемникам будет непросто выбраться на обычном, небронированном грузовике...

- Держи! - Валет достал из ящика, служившим в кузове сиденьем, гранатомет и кумулятивный выстрел к нему (других гранат под рукой не оказалось) и протянул оружие ближайшему наемнику. - Поджарь гада, и сваливаем по-быстрому.

Тот, опасливо втягивая голову в плечи из-за свистевших все ниже и ниже пуль, не заставил себя долго упрашивать; зарядив РПГ, наспех прицелился и выпустил гранату. Удовлетворенно созерцая разлетающиеся в разные стороны ветви и щепки, Валет скомандовал:

- В машину!

Наемники с готовностью вскочили с земли и, отстреливаясь на бегу, поспешили забраться в грузовик. Автомобиль рванул с места; когда проезжали относительно близко от укрытия Кабана, один из наемников, обладавший, в отличие от Валета, крепким телосложением, высунулся из кузова и с веселым криком: "Аминь!" метнул темно-зеленый овал ручной гранаты.

- Контрольный взрыв, - схохмил Валет под одобрительный гогот бойцов.

Подобрав другую бригаду у начала чащобы, автомобиль беглых наемников набрал максимально возможную скорость и скрылся под сенью молодых деревьев. Над поваленным деревом с вывороченными корнями, которое Кабан несколько минут назад выбрал своим убежищем, медленно рассеивалась гарь, обнажая истерзанный ствол и лежащее поодаль тело.

- Жив?!! - выкрикнул Бревно, подбегая к склонившемуся над Кабаном напарнику.

- Жив; просто малость контужен... - поднял на сталкера взгляд Казым. Его чуть раскосые восточные глаза на круглом, обычно невозмутимом лице светились радостью.

10. Кривое Озеро

- Сколько можно бегать по этому лесу, дядя Кузьма? - робко спросил молодой человек.

- Пока Мастер не прикажет прекратить, братишка, - это Егор быстро ответил еще до того, как сам Кузьма успел открыть рот, чтобы отчитать излишне любопытного племянника. - Ты еще слишком молод, чтобы понимать важность беспрекословного повиновения Мастеру. Ты понимаешь, о чем я толкую, Демьян?..

- Молодец, Егорушка, - одобрительно кивнул Кузьма. "Глядишь, и вырастут братья хорошими общинниками... А то ведь маята какая с их отцом вольнодумным была, стыдно вспомнить. Даром, что родной брат - такую крамолу и поклеп возводил и на общину, и на самого Мастера, свят, свят..."

- Вот и пришли...

Санька непонимающе обернулась к слегка удрученному Круту. Перед компаньонами, остановившимися на пологой макушке небольшого холма, расстилался унылый безлесный пейзаж, оживляемый лишь несколькими невзрачными горушками, дальние из которых словно растворялись в сероватой пелене. Деревья на пути сталкеров в этот день встречались все реже и реже, и сейчас странники стояли под сенью огромной липы, оккупировавшей пригорок, словно форпост лесных войск.

- Дальше я не ходил, - пояснил Крут и вытащил из внутреннего кармана карту. - Придется вплотную заняться ориентированием на местности.

Пока он морщил лоб, соотнося топографические символы с особенностями ландшафта вокруг, Санька привалилась изрядно опустевшим за время путешествия рюкзаком к могучей старой липе. Судя по ее стволу трехметрового диаметра, возраст дерева исчислялся сотнями лет. "Ей, может быть, лет пятьсот, или даже тысяча, - думала Санька, прикрыв глаза и ощупывая ладонями приятно-шершавую теплую кору. - Росла себе, росла... Сколько повидала на своем веку суетных людишек, вечно спешащих по своим никчемным делишкам; сейчас вот равнодушно смотрит еще на двух усталых человечков, тоже бредущих неведомо куда. И не понятно ей, зачем идти, когда так хорошо просто стоять, расти, зеленеть и опадать... А нам не понять, как можно сотни лет провести, не сходя с одного и того же места, не имея возможности хоть одним глазком взглянуть - а что там... за горизонтом? Так, наверное, с ума сойти можно. Может быть, деревья и сходят с ума? Может, они рождаются со страстным желанием обойти мир, все повидать и везде побывать, однако обнаруживают, что не могут ходить. И тогда они замыкаются в себе, становятся молчаливыми и неприветливыми... А те из них, кому до чертиков надоедает это бесконечное однообразие жизни, сходят с ума и, взмахнув ветвями-крыльями, выпрыгивают из земли - и падают, беспомощно всплеснув листьями, растопырив негнущиеся ноги-корни, с шумом ударяются оземь и лежат, засыхая, погибая от жажды, умоляя: пить... дайте пить...".