Изоморф. Дилогия (СИ) - Лисина Александра

Так вот – секса реально хотелось. Но куда пойти и с кем познакомиться, я откровенно не знал. Прогуляться в бордель? В принципе можно, и я даже добрался ночью до ближайшего заведения такого типа. Посмотрел в окна. Слегка приуныл при виде полураздетых девиц древнейшей в мире профессии. Затем подумал, прислушался к себе, порылся в памяти Лурра. После чего убедился в отсутствии на Ирнелле средств элементарной защиты и понял, что услугами девушек вряд ли воспользуюсь. По крайней мере, не в ближайшее время. Или до тех пор, пока тут не придумают замену презервативу.

Идти куда-то в трактир, в местный паб, бар или ресторан?

Знакомиться с девчонками на улице?

Так местные порядки этого не одобряли. Приличные леди в мою сторону даже не взглянут – еще бы, я ж птица совсем не их полета. Даже если бы я вырядился как павлин, то знакомство на улице точно не прокатило бы. При этом на светские рауты меня не звали, а за их пределами можно было даже не пытаться привлечь к себе внимание.

Оставались миленькие цветочницы, дочки пекарей, официантки, булочницы и просто обычные симпатичные девушки, с которыми на Земле не возникало проблем.

Тогда как здесь… при таких-то порядках… увы. Познакомиться и переспать почти всегда означало женитьбу. А за «просто переспать» надо было идти к дамам легкого поведения. К ухаживаниям же и прочим атрибутам постоянного парня я был пока не готов. Не финансово, нет. Даже морально я был бы не прочь найти такую девушку, с которой было бы хорошо не только в постели. Мне этого не хватало в прошлой жизни. А здесь не хватало тем более. Но мои улишши… живой дом, куда я по понятным причинам не мог никого привести… любопытный сверх меры Изя и особенно Пакость…

В общем, мой одинокий путь упорно вел в ближайший бордель. Но из врожденной брезгливости я старательно огибал его стороной.

Наверное, в какой-то момент я слишком расслабился и все-таки упустил контроль над ситуацией. Или слишком надолго отвлекся на свои мелкие трудности. Забыл, что помимо моих проблем есть еще и другие. А может, просто закон подлости оказался един для всей Вселенной, и, согласно ему, самые крупные неприятности всегда приходят именно тогда, когда их никто не ждет.

Со мной такое уже было. Когда заболела мама. В тот день, когда она все-таки умерла. И в тот самый дурацкий вечер, когда немолодой врач с сочувствием подтвердил мой диагноз…

На Ирнелле, как вскоре выяснилось, этот рок меня тоже не миновал, потому что в одну из теплых летних ночей я проснулся в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и с ощущением только что случившейся, ужасной, непоправимой беды, которая касалась меня напрямую.

Резко сев на постели, я даже не сразу понял, что именно не так, и почему у меня так отчаянно ноет правый бок.

Ударили во сне? Внезапная болезнь? Аппендицит?!

Я не успел об этом подумать, как меня снова скрутило узлом, а следом за разлившейся по животу болью в глазах потемнело, и я увидел картинки… много… поспешно следующие друг за другом вереницы образов, в которых я едва успевал разобраться.

Ночь… темнота… узкие коридоры, проносящиеся мимо с устрашающей скоростью…

Мелькающие тут и там зеленоватые точки, расцененные мною как мухи или вьющаяся над головой вредная мошкара.

Пол стелется под ноги… лапы… сплошной ровно-каменной лентой, лишь изредка вспучиваясь торчащими снизу камнями или зияя старыми ямами.

Подземелье.

Канализация.

Один из нижних уровней, куда еще с вечера ушли на охоту мои улишши.

– Ули?! – прохрипел я, с трудом продираясь сквозь мелькающие с бешеной скоростью образы. – Ули! Какого черта?!

В ответ до меня донесся горестный стон, которому вторил скрип моих зубов, удивленное шипение Пакости и обеспокоенное бормотание разбуженного моими воплями Макса.

– Ули-и-и…

И снова – мрак… темнота, в которой на этот раз ворочается что-то большое и темное. Распластанное на полу тело нурра, в правом боку которого торчит толстое щупальце. Мерно шевелящаяся громада гигантской кляксы, стремительно высасывающее жизнь из содрогающегося в агонии тела…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И я вдруг узнал его. Почувствовал. Понял. А потом горестно простонал:

– Четвертый!

Мой верный улишш умирал… там, на грязном полу, в окружении бесчисленного количества собравшейся вокруг него мерзости. Я видел клякс… много… до отвращения много мертвых душ, стремительно накрывающих его тело сплошной черной пеленой.

В мой разум снова впились острые иглы боли, как те самые щупальца, которые пронзили стремительно истощающегося Четвертого. А потом Ули сжалился, отсек меня от его ощущений, и я, спихнув с себя встревоженную нурру, кубарем скатился с постели, все еще продолжая получать от других улишшей полные ярости, гнева и отчаяния картинки.

– Уходите… немедленно… Ули, пусть они возвращаются сейчас же! – прохрипел я, с трудом поднимаясь на ноги и выбираясь из комнаты.

Ули что-то ответил. Но что – я не понял. Только увидел через него, что мои улишши окружены. Им некуда бежать. Они в ловушке. В точно такой же, в какую и я едва не попал когда-то по глупости. Со всех сторон, куда ни повернись, чернели чужие щупальца, бесформенные тела и разинутые в предвкушении пасти.

До меня донеслась еще одна мысль, полная обреченной тоски, вины и яростного нежелания сдаваться. Где-то там, на постели, подняла шум и в голос заверещала всерьез обеспокоенная нурра. А потом картинки от Ули слились в сплошную мешанину, и я понял, что где-то там, внизу, мои улишши решили принять последний бой.

Глупенькие… совсем еще детеныши… да там такое количество тварей, что вам ни за что сквозь них не прорубиться! Если, конечно, я не помогу.

– Ма-а-акс! – заорал я, кубарем скатываясь по лестнице на первый этаж. – Открывай мне подвал и канализационную решетку! ЖИВО!

– Олег, в чем дело?! И что у тебя с лицом?!

– Наши коты умирают, Макс, – прошептал я, ощутив донесшуюся через Ули волну ярости и новой боли. После чего уже бегом кинулся в сторону подвала, прямо на бегу велев Ули сменить личину. Примерно на середине холла споткнулся, стиснув зубы от новой череды образов на пару с прокатившейся по венам жаркой волны. И, упав на четвереньки, уже в облике зверя нырнул вниз, в подвал, а затем и в поспешно открывшуюся в полу дыру, не обратив ни малейшего внимания на негодующий вопль оставшейся в одиночестве Пакости.

Глава 24

Наверное, я никогда в жизни не бегал с такой скоростью, как в ту проклятую ночь. Все дела были забыты, все текущие проблемы мигом отошли на второй план. Вытянувшись струной, я опрометью летел по смрадным подземельям, через Ули пытаясь связаться с уцелевшей стаей и по мере возможностей отдавать приказы.

Узнав, что я уже мчусь им на помощь, улишши все же прислушались к голосу разума и, оставив Четвертого среди сонмища тварей, организованно отступили. Первый и Второй, сдвинувшись спина к спине, начали прорываться к выходу. Третий, Пятый и Шестой поспешили за ними, разрывая на части всех, кого не сумела уничтожить ведущая пара и расчищая пространство дальше. Седьмой, благодаря скромным размерам, следил за собратьями, метался из стороны в сторону и успевал буквально везде, помогая там, где в этом была наибольшая необходимость. Ну а Восьмой, как самый крупный и выносливый, пятился последним, прикрывая тылы и безостановочно убивая тварей, которые рискнули наброситься на стаю сзади.

Я, ориентируясь больше на чутье и знания Ули, почти не смотрел, куда бегу. Изя руководил процессом полностью, тоже доверившись маленькому улишшу и слушаясь его, как родного. Ули был единственным, кто, незримо присутствуя на охоте, знал в этих катакомбах каждый закуток и мог кратчайшим путем провести нас к отчаянно сражающимся собратьям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К счастью, охотились мои звери здесь довольно давно, поэтому на первом уровне нас никто не задержал. Домчавшись до прогнившей от времени и давным-давно провалившейся решетки в одном из подземных закутков, я спрыгнул на второй уровень и со всех лап помчался дальше.