Кузница души - Маргарет Уэйс

Флинт, казалось, был готов возразить, но когда Танис говорил таким голосом, даже Китиара старалась помалкивать. Она покачала головой, но ничего не сказала вслух.

Подойдя к Рейстлину, Китиара задумчиво сказала:

— Джудит… Это не по ее вине умерла наша мать?

— Наша мать? — повторил Рейстлин, удивленно глядя на Кит. Если Китиара и упоминала Розамун, что она делала редко, то обычно говорила «ваша мать», обращаясь к близнецам едким и презрительным тоном. Рейстлин в первый раз слышал, чтобы она признала кровное родство между ними.

— Да, это была Джудит, — ответил он, придя в себя настолько, чтобы обрести дар речи.

Кит медленно кивнула. Оглянувшись на Таниса, она наклонилась ближе к Рейстлину и прошептала:

— Если ты сможешь держать язык за зубами, то мы сможем неплохо повеселиться, когда прибудем на место, братишка.

Стурм и Карамон настаивали на том, чтобы установить дежурство в лагере той ночью, хотя Кит рассмеялась и сказала, что они не в Оплоте, чтобы принимать такие меры безопасности.

Они развели костер и развернули одеяла возле него. Совсем недалеко светились другие костры. Не один путешественник решить дать жрецам Бельзора возможность уйти подальше вперед.

Флинт вызвался приготовить ужин, и потушил заранее припасенную оленину с ягодами и пивом по знаменитому гномьему дорожному рецепту. Рейстлин внес свой вклад, добавив в котел некоторые травы, которые он собрал по дороге, и к которым гном отнесся с большим подозрением. Он не признал открыто, что они улучшили вкус блюда; гномьи рецепты не нуждались в изменениях. Это не помешало ему съесть четыре порции.

Они продолжали поддерживать огонь, чтобы прогнать вечерний холод. Рассевшись вокруг костра, они передавали друг другу кувшин с элем и рассказывали всякие истории, пока огонь не начал окончательно угасать.

Флинт сделал последний глоток и объявил, что пора спать. Он собирался спать в повозке и охранять ее от возможных посягательств. Кит и Танис расположились поодаль, в тенях, откуда еще долго доносился их тихий смех и шепот. Карамон и Стурм заспорили, кому держать дозор первому, и решили подбросить монетку. Карамон выиграл. Рейстлин закутался в одеяло и приготовился провести первую ночь под открытым небом и звездами.

Спать на земле было в точности так же неудобно, как он и представлял себе.

Последним, что Рейстлин увидел перед тем как погрузиться в тревожный сон, был крупный силуэт Карамона у огня, заслоняющий звезды.

10

Кендер не спускал глаз с дороги весь следующий день, выглядывая жрецов Бельзора, но они, должно быть, шли всю ночь, или свернули с дороги, потому что путешественники не увидели их ни в этот день, ни на следующий.

Давешний торговец мог сколько угодно пророчить несчастья ярмарке Дня Урожая, но большая часть населения Абанасинии была с ним не согласна. На дорогу выезжало все больше и больше людей, которые везли с собой столько интересных вещей, что Тассельхоф вскоре позабыл о змеях, к большому облегчению Таниса.

Состоятельные купцы, чьи доверенные слуги были посланы с пожитками и товарами вперед, путешествовали на богато украшенных носилках, которые несли на своих плечах крепкие слуги. Мимо компании проехала богатая семья: глава семьи ехал впереди на коне, за ним следовали его жена, дочь и гувернантка дочери на небольших пони. Яркие цветные попоны служили украшением для всех лошадей, кроме пони дочери: на его седле красовались крохотные серебряные колокольчики, а в гриву были вплетены шелковые ленты.

Дочь была хорошенькой девушкой лет шестнадцати. Она милостиво одарила улыбкой Карамона и Стурма, как будто бросила пару монет нищим. Стурм приподнял свою шляпу и учтиво поклонился. Карамон подмигнул ей и побежал за ее лошадью, надеясь поговорить с ней. Ее отец, благородный лорд, нахмурился. Слуги сомкнули ряды вокруг семьи. Гувернантка задохнулась от возмущения, быстро накинула покрывало на голову юной девушки и принялась громко объяснять ей, что благородной девице не следует обращать внимание на всяких дорожных проходимцев.

Ее резкие слова ранили Стурма.

— Ты повел себя недостойно, — сказал он Карамону. — И заставил нас выглядеть глупо.

Карамон, тем не менее, подумал, что случай вышел смешной, и следующую милю он семенил рядом с повозкой на цыпочках, накрыв голову носовым платком, делая вид, что вся компания ему глубоко противна, и выкрикивая «Проходимцы!» писклявым голосом.

Путешествие продолжалось без приключений до середины дня.

Вскочив со своего места, Флинт закричал: — Смотри! — и замолотил задремавшего Таниса по спине, чтобы привлечь его внимание к надвигающейся опасности. — Подстегни лошадь! Скорее! Они приближаются!

Ожидая увидеть по крайней мере армию минотавров, преследующих их, Танис встревоженно оглянулся.

— Слишком поздно! — простонал Флинт, когда повозку окружили пятнадцать смеющихся кендеров.

К счастью для Флинта, кендеров гораздо больше интересовал Тассельхоф, чем имущество гнома. Всегда радовавшийся встрече с кем–то из своего народа, Тас спрыгнул с повозки навстречу множеству маленьких протянутых рук.

Существует предписанный ритуал встречи кендеров, незнакомых друг с другом. Этот ритуал соблюдается независимо от того, встретились ли два кендера или двадцать.

Сначала идут рукопожатия и официальные представления. Так как считается очень грубым для одного кендера забыть или исказить имя другого, то эти представления отнимают немало времени.

— Как поживаете? Меня зовут Тассельхоф Непоседа.

— Сын Соседа?

— Нет, Непоседа. Когда ты не можешь сидеть на одном месте, как будто шило в одном месте.

— А, Непоседа! Рад встрече. Я Эйдер Чертополох.

— Эйдерполох?

— Чертополох. «Эйдер» идет в начале. А это Хефти Головолом.

— Приятно познакомиться, Тазикпуф Волосетка.

— Тассельхоф Непоседа, — поправил Тассельхоф. — Познакомиться с тобой — честь для меня, Тухти Головорез.

И так далее.

Когда все кендеры представлены друг другу должным образом, и каждый знает имена других, ритуал переходит в следующую фазу, когда они начинают выяснять, приходятся ли они друг другу родственниками. Известно, что любой рожденный кендер может проследить свою родословную до дядюшки Пружины, от него, вокруг него или к нему. Поэтому родственные отношения устанавливаются достаточно легко.

— Дядюшка Пружина был троюродным братом по мужу по отцовской стороне тети моей матери, — сообщил Эйдер Чертополох.