Покой нам только снится - Юрий Станиславович Климонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ну, выходи! — повелительно махнул автоматом тот.
В этот момент показалась колонна. Старик также опешил, а потом рванул к забору. Синицин, видимо, тоже заметил старика с автоматом, отчего сразу отдал команду своим людям. Тут же из «Камазов» на землю попрыгало не меньше двух взводов десантников.
— Не стрелять! — приказал Ермолаев. — Это свои!
— Какой ты мне свой?! — донёсся голос старика. — Мародёр хренов!
— Матвей Борисыч, ты чего такой злой стал? — громко прокричал в ответ генерал. — Или вспомнил старую обиду?
— Какую обиду?
— Как я у твоей матери яблоки обрывал?
— А ты… — голос внезапно прервался —… ты кто такой вообще?
— Я-то? Олег Ермолаев. Помнишь такого?
— Да ладно?
— Борисыч, смотри, не стрельни, я к тебе медленно иду. Чтобы ты воочию посмотрел на мою морду. Которую, кстати, обещал в своё время разукрасить. За эти яблоки.
На полдороги движения Ермолаева Матвей Борисыч узнал того и не выдержал — закинув автомат за плечо, сам выскочил навстречу и через минуту обнял гостя.
— Олежек, ты как здесь?.. Как оказался?.. Ты ж в России жил… — старик отпрянул от него. — Ёксель-моксель, сдаётся мне — генерал по мою душу прибыл!
— Товарищ генерал-лейтенант, у вас всё в порядке? — участливо поинтересовался Синицин.
— Ого! До генерал-лейтенанта дорос! Ну, молодец! — дед по-дружески похлопал его по плечу. — Кем хоть командуешь?
— 106-ая Гвардейская Тульская дивизия! — наигранно козырнул генерал.
— Иди ты! Ну, молодец! А ты как в наших краях оказался?
— Ка́ком кверху, — усмехнулся Олег Петрович. — В дом хоть пустишь или так и будем здесь грязь месить?
— В дом-то пущу, да только кормить мне тебя нечем, — приуныл старик. — Не знаю, переживём ли зиму… В пору на лебеду переходить…
— Коля! Кликни свою супругу, чтобы взяла консервов из НЗ и пулей сюда! — отдал распоряжение Ермолаев. — И скажи Донцову, пусть подтягивает сюда дизель-генератор и оборудует рацию. Ночевать будем здесь.
Через полчаса Ермолаев знал все подробности мучений наумовцев. Осталось их хрен да нихрена: шесть старух, 64 «молодки» — в возрасте от 25 до 40, да два десятка ребятни: от шести до шестнадцати и в основном девчонки. Окружив себя активистками, Матвею Борисовичу Стешко — бывшему морпеху, старшему лейтенанту запаса, удалось посадить немного сбережённой картохи, других корнеплодов и накосить травы для жеребца и трёх кобыл. Без них колхозу «Помоги себе сам» было бы туго. Перейдя, по сути, на вегетарианскую пищу, сейчас дед Матвей не отказал себе в удовольствии умять почти полбанки тушёнки с гречневой кашей. Как раз во время этого процесса через форточку кто-то просунул кабель с разъёмом, а потом и толстые провода.
— Это чего такого делается? — не понял он.
— Рацию мы сейчас в доме поставим, чтобы доложить о месте ночёвки, — пояснил Ермолаев.
— Товарищ генерал, разрешите? — в горницу вошёл радист.
— Давай, — махнул тот рукой и поинтересовался у бывшего морпеха. — Борисыч, где тут радисту можно притулиться?
— Вон на том столе, — показал рукой дед и придирчиво оглядел мальчишку-радиста. — Я что-то не понял, а сколько ему годков? Не маловат он ещё служить?
— Матвей Борисыч, ты ещё новостей не знаешь… сейчас у нас в полный рост встала ЮнАрмия. Даже участвовала в реальных боестолкновениях.
— Оп-па… — опешил старик. — Олег, ты серьёзно?
— Борисыч, у меня сын за полтора года от сержанта до майора дошёл. А парню всего семнадцать. Понял? И он седой до корней волос. Так вот…
— Мля… — тот мотнул головой. — Аж есть перехотелось… Это сколько ж ему пришлось пережить…
— Несколько дней назад старшина Буряк, Екатерина Васильевна, как командир танкового взвода, вторично участвовала в атаке на арабов. Пленила командира бандформирования. Назначена инструктором бронетанкового крыла ЮнАрмии. Генштабом повышена в звании до старшего лейтенанта. Девчонке шестнадцать лет.
— Что??
— То, дядько Матвей, — ухмыльнулся Ермолаев. — Твои уши тебя не подвели. Противотанковым ракетным комплексом забебенила два танка противника и «Гвоздику». На БМП.
— Охренеть…
— Вот такая нынче у нас молодёжь. А сын мой стал седым из-за того, что выходил ещё с сорока добровольцами против пятисот заражённых. В рукопашную и с «сапёрками». И они всех порубали в труху.
— Вот это да… Подожди, Олег… это что… это, значит… вакцина есть?
— Да, Борисыч, мы все привиты.
— Олег, а нельзя ли и нам вакцины? Хотя для пацанья с девчушками… ведь жалко их — совсем жизни не видели…
— Борисыч, а вот это всё ты называешь жизнью? — Олег Петрович обвёл рукой комнату старика. — Товарищ Стешко, я что-то вас не узнаю… когда это вы успели скурвиться?
— Олежек, а что ты мне предложишь? Вы же нас отсюда не заберёте? Или заберёте? Ты давай, говори и не стесняйся. Я ж бывший морпех, смерти в лицо несколько раз смотрел.
— А почему бы вас и не взять? Вы что, считаете нас «клятыми москалями»?
— У нас так думает только Ульяна Грицко. У неё и брат служил в СБУ. Остальным сколько в уши не дули, больше половины имело родственников в России. И по «скайпам» с «ватсапами» с ними общалось.
— Так тогда в чём проблема?
— Скажи мне, как на духу, ты зачем сюда пришёл? Только не звизди, что из-за любви к родным местам.
— Пятьдесят на пятьдесят, — кивнул генерал.
— Ага! Колись!
— Деда и прадеда награды забрать, если остались, и посмотреть спиртзавод. У нас пока с этим проблемы, а медикам бы не помешал чистый фабричный спирт.
— По первому вопросу… — Стешко встал и направился в другую комнату. Вскоре лязгнул замок, заскрипела крышка, по видимому, сундука, потом звякнула щеколда, и старик быстро вернулся. — Вот, — поставил он на стол маленький сундучок. — Авдотья Степановна привезла мне на сохранение. Аккурат за неделю до своей смерти. Наказывала, если вдруг объявишься, отдать. А то ж
