Научи меня летать - Шавина Виктория

Хин озадаченно нахмурился.

- Я не всё понял, - признался он. - Глава дома - тоже аадъё?

- Нет, - Келеф даже рассмеялся. - Он же-ё, как и я.

- Но ты сказал, что "отец" - это аадъё, - медленно проговорил мальчишка.

- Похож на аадъё, - поправил Сил'ан.

- А мать? - настороженно поинтересовался Хин.

- Кёкьё, - без раздумий отозвался Келеф.

- "Семья"?

- "Семья", "дом" - на общем нет подходящих слов. У всех же-ё одна кёкьё, аадъё могут приходить и из других, чтобы получить потомство, а потом они вольны вернуться или остаться.

Мальчишка нахмурился и встряхнул головой.

- Ну а кто тогда ты? - негромко спросил он.

- Посредник между моим народом и другими, - улыбчиво прищурился уан. - Я думаю, можно сказать так.

По дороге обратно они вновь вернулись к россыпям гранита. Занимался новый, но столь же терпкий винный рассвет. Хин вытащил камни из мешка и хотел вернуть на место.

- Возьми их с собой, - предложил Келеф. - Одезри-мие собирает подобные безделушки.

- Разве? - удивился рыжий упрямец.

- Подари камни ей. Она будет рада.

К зеркальной реке всадники добрались засветло - вода ещё не успела остыть, и динозаврам пришлось брести по дну в одиночестве. Сил'ан, забавляясь, с лёгкостью рыбы скользил вокруг человека, норовя оказаться у того за спиной.

- Когда ты так делаешь, - пожаловался Хин, - мне кажется, что в следующий миг ты на меня кинешься и откусишь голову.

- Всё может быть, - улыбчиво согласилось прекрасное создание. - Следовало бы - за то, что мне приходится плавать в одежде.

- Разве я об этом просил?

- Нет, и всё же ты тому причиной.

Ночью мальчишка проснулся раньше обычного. Заиндевевшая трава под лапами ящеров ломалась с хрустом. Саванна, словно сказочная ледяная страна, блестела под колкими лучами звёзд.

- Вы различаете настоящее, будущее и прошлое, - напевно и тонко рассказывал Сил'ан. - А в нашей культуре есть только теперь и давно. Будущего нет, а все мысли о нём - не более чем фантазии или проекции теперь на сиюминутные потребности и желания. Основа наших представлений о мире и себе - фээру, то, что мы позволяем другим называть "сказками". Истории мириадов прожитых жизней - вот что они такое. Аадъё читают их, одну за другой. Прочесть все - не хватит жизни. Они не выбирают сами, но следуют указаниям взошедших Лун, стенаний ветра, безумной ярости волн. Теперь можно прочесть только одну историю, а порою бывает так, что и вовсе нет подходящей - она ещё не прожита. Первые десятки лет молодняк окружают песнопения и предания - давнее связывает его с родом. И однажды он начинает чувствовать, чт? должно прозвучать. Тогда он обретает тисайе - мелодию своей жизни, своё имя, потому что отныне способен услышать, как окликают и зовут его создатели: Луны и Океан.

- И что же должно прозвучать теперь? - серьёзно спросил мальчишка.

Край неба над тёмно-синими горами полнился мягким светом. Его укрывала сиреневая вуаль. Она тянулась, становясь всё плотнее и гуще к беззвёздной черноте высокого неба. Трава, седая от инея, отливала то призрачным голубым, то зеленью вечерней зари. Келеф посмотрел на горизонт - туда, где должно было из-за горных цепей взойти Солнце, и запел, опустив ресницы.

Рассвет последнего дня пути оказался торжественным и скорбным. Облака промокли от крови и, отяжелевшие, клонились к земле; зловещие сизые тучи, похожие на крылья, настигали их, небрежно играя пурпуром на кончиках перьев.

- Давным-давно, - таинственным голосом молвил Сил'ан, - первое Солнце растеклось водами Океана. В его глубине исчезли все цвета, кроме одного - самого прекрасного, - он провёл рукой по ткани платья. - Тогда среди безмолвия проснулись всебесцветные драконы. Вырвавшись из объятий вод, они устремились в небо, схватили день за край и увлекли в Океан. С тех пор и поныне их тела сплетаются в небесах, а мы называем этот танец "ночью" и наблюдаем с восхищением и трепетом, как сверкает на их чешуе бесчисленное множество брызг!

В мире, где живут легенды - в Урварге -, огни изменчивы, непостоянны, они кружат, убегая от Лун, чтобы не потеряться в их тумане. И тогда знающие говорят: то играют всебесцветные драконы.

Дети первого Солнца беседуют с ними, научившись языку капризных искр, уносятся ввысь на мерцающих звёздами спинах. Драконы не находят страха в глазах друзей: те помнят своё предназначение и знают верный путь, в их душах нет сора, им подвластны чудеса. А чудо не взимает платы; исступление, жертвы и страдания ему не нужны.

"Я помогу тебе, - говорит дракон. - Я научу тебя летать! Только верь даже не мне, и не тому, что говорят другие, - поверь себе и улыбнись. Только улыбнись, и, обещаю…"

Человек убегает в страхе, с ненавистью бросает камень в гибнущую тень. Или отвечает: "Тебя нет, есть только звёздное небо".

"Ты веришь в небо?" - удивляется дракон.

"В небо верят все, но лишь дурак поверит твоим обещаниям. Всем известно: люди не летают".

Дракон опускает веки и возвращается к Лунам, хотя они очень холодные.

- И это тоже история чьей-то жизни?

- Хм… Нет. Это я прочёл в свитке старых преданий, который мне подарил знакомый зимень.

Глава XV

Хин поставил на пюпитр скрижали с нотами. Дверь отворилась, в комнату вплыл Сил'ан, направился к контрабасу и свернулся кольцами у окна в горячих солнечных лучах. Мальчишка окинул взглядом давно привычную картину и отвернулся, но стоило ему поднять руки с колен, как голос уана распорядился:

- Токката ми минор.

Юный Одезри замер:

- Тебе же нравится Моцарт.

- Может у меня измениться настроение? - капризно осведомилось уже пригревшееся существо.

- Да, но попробовал бы ты просить, а не требовать, - попытался втолковать ему мальчишка.

- Если я не услышу токкату, то посплю в другом месте.

- Если не перестанешь угрожать, токкату ты не услышишь, - улыбнувшись, ответил Хин.

Уан задумался:

- Тогда выйди вон, - наконец, распорядился он. - Мне здесь хорошо, и подниматься я не намерен.

Мальчишка фыркнул, развернулся на подставке, соскочил с неё и остановился в шаге от нахальной змеи.

- И что же тут хорошего? - поинтересовался он, укладываясь на пол рядом.

Солнце сразу же ослепило его, и он повернулся на бок. Спину обжигал невидимый огонь, но жар можно было терпеть.

- Уж не мстишь ли ты мне? - подозрительно осведомился Сил'ан.

- За что бы? - с искренним удивлением отозвался Хин.

- Я не люблю, когда ты так близко. И ты это знаешь.

- А ты догадываешься, как заставить меня исчезнуть.