Рождение и гибель цивилизаций - Юрий Емельянов

Еще Аристотель исходил из того, что оптимальное развитие общества может быть достигнуто лишь в условиях умеренного климата. Такой климат, по его мнению, имелся только в его родной Элладе. Философ считал, что «живущие в холодном климате Европы сильны духом, но им недостает ума и ловкости; поэтому они сохраняют относительную свободу, но у них нет политической организации и они не способны управлять другими людьми. И то же время жители Азии умны и изобретательны, но они слабы духом, а поэтому они всегда находятся в состоянии подчинения и рабства». Древнегреческий ученый полагал, что лишь его соотечественники, представители «эллинской расы», живущие между азиатами и северными народами Европы, «представляют собой среднее по характеру, обладая и умом, и сильным духом».

По мнению же Шарля де Монтескье, умеренным климатом можно было считать тот, который характерен для западной части Европы, но никак не для ее южной или ее восточной части. Преимущества климата Западной Европы по сравнению с Южной французский философ видел в том, что здесь погода холоднее. {Как уже говорилось выше, он верил, что развитию стран благоприятствует холодный климат.) «Мы уже сказали, — подчеркивал Монтескье, — что чрезмерная жара подрывает силы и бодрость людей и что холодный климат придает уму и телу известную силу, которая делает людей способными к действиям продолжительным, трудным, великим и отважным… Не надо удивляться, что малодушие народов жаркого климата почти всегда приводило их к рабству, между тем как мужество народов холодного климата сохраняло за ними свободу».

С другой стороны, французский философ считал, что климат Западной Европы теплее, чем в ее восточной части (например, в «Московском государстве»), что также ставило ее в более выгодное положение. Казалось бы, это противоречило его убеждению о пользе холодного климата. Из справедливого наблюдения относительно того, что климат Восточной Европы и Северной Азии намного холоднее, чем в Западной Европе, Монтескье делал иной вывод. Замечая, что Азия «совершенно не имеет умеренного пояса и ее страны, расположенные в очень холодном климате, непосредственно соприкасаются с теми, которые находятся в климате очень жарком, каковы Турция, Персия, Китай, Корея, Япония и государство Могола», Монтескье приходил к следующему выводу: «В Азии… народы воинственные, храбрые и деятельные непосредственно соприкасаются с народами изнежен-ними, ленивыми и робкими, поэтому один из них неизбежно становится завоевателем, а другой — завоеванным».

В то время как «в Европе… умеренный климат весьма обширен; и хотя он охватывает страны с весьма различными климатами, например, Испанию с Италией и Норвегию со Швецией, однако так как климат становится более холодным от юга к северу лишь постепенно, почти пропорционально широте каждой страны, то каждая страна по своему климату весьма сходна с соседней; в этом отношении там не встречается резких различий». В результате этого «в Европе… народы не противостоят друг другу как сильный сильному; те, которые соприкасаются друг с другом, почти равно мужественны. Вот где великая причина слабости Азии и силы Европы, свободы Европы и рабства Азии».

В то же время из всех европейских стран Монтескье отдавал первенство скандинавским за их роль в прогрессе мировой цивилизации. Он называл их «фабрикой орудий, которыми сокрушают выкованные на юге цепи. Здесь образуются те мощные народы, которые выступают из своей страны, чтобы уничтожать тиранов и рабов».

В своих гипотетических построениях Монтескье опирался на ряд неоспоримых фактов, подтверждавших стимулирующий эффект холода на развитие цивилизаций и в то же время свидетельствующих о пользе умеренного климата. И все же его умозаключения были уязвимы для критики. Во-первых, философ игнорировал всю историю войн и рабовладения в Европе, которая дает немало примеров того, как одни европейские народы порабощали другие не в меньшей степени, чем в странах Азии.

Во-вторых, доводы Монтескье не позволяли понять, почему страны, расположенные там, где, по его мнению, была изнеживающая жара, в течение нескольких тысячелетий являлись лидерами цивилизованного мира. В-третьих, неясно, почему центр мирового развития сначала сместился не на север Европы, который, по его мнению, играл исключительную роль в развитии человечества, а оказался на крайнем юге Европы, на ее средиземноморском побережье, где летом стоит жара, точно такая же, как и в близлежащей Турции.

Через пару веков вывод Монтескье о смещении цивилизации в сторону холодного климата поддержал Э. Хантингтон. Правда, в отличие от французского философа американский ученый ссылался не на закаливающее воздействие холода, а на стимулирование холодным климатом изобретений по сохранению тепла. Хантингтон полагал, что уже изобретение огня способствовало разделению человечество на тех, кто использовали огонь, и тех, Кто обходились без огня. Помимо очевидных преимуществ от тепла, пользователи огня, по мнению Хантингтона, ״размножались быстрее, чем другие. С помощью огня некоторые из них могли Переместиться в земли с более холодным климатом, куда не могли последовать за ними те, кто не знал огня, потому что там им было дискомфортно. Так совершался миграционный отбор. На новых землях люди более умные и компетентные могли вступать в брак только между собой… Таким образом на новых землях развивался новый, более умный тип человека, а культура этих мест достигала более высокого уровня».

В дальнейшем люди совершенствовали приспособления по сохранению огня и отоплению жилых помещений. Эго позволяло им продвигаться все дальше и дальше на север, где для выживания требовалась защита от холода. Отмечая, что в Египте и многих других первых цивилизованных странах не требовалось разводить огонь внутри дома для согревания помещений, Э. Хантингтон указывает, что ״греки научились делать что-то вроде каминов, хотя они еще не знали дымоходных труб». Видимо, по мнению Хантингтона, изобретатели каминов были умнее тех, кто не сумел их изобрести, и они закрепляли свое интеллектуальное преимущество, вступая в брак с другими пользователями каминов. Следуя этой логике, можно предположить, что в дальнейшем еще большим интеллектом обладали изобретатели дымоходов, центрального отопления и так далее, которые активно размножались все в более и более северных широтах. Хотя трудно усомниться в том, что жизнь в условиях сурового климата стимулировала изобретательность людей, вряд ли есть основания предполагать, что изобретения все более совершенных способов отопления были подобны эволюционным изменениям в организме, вроде появления ног у бивших рыб, которые закреплялись в генетическом коде.

Очевидно, чувствуя несовершенство своей гипотезы, в которой истопник превращался в главную фигуру мирового прогресса и биологической эволюции, Хантингтон обратил внимание на другой фактор, который, по его мнению, сыграл не меньшую роль в развитии мировой цивилизации. Сопоставляя уровни развития различных стран мира с самыми разными показателями природных условий в этих странах, ученый обратил внимание на поразительное совпадение: чем выше был уровень развития, тем чаще в этой стране происходили грозы и штормы.

Объясняя это обстоятельство, Хантингтон приводил многочисленные данные, свидетельствующие о том, что воздух, наэлектризованный грозами и штормами, существенно усиливает интеллектуальную деятельность. Во время сильных бурь, доказывал Хантингтон, повышались оценки студентов, сдававших экзамены. В месяцы, когда больше гроз или свирепствуют штормы, увеличивается количество посетителей библиотек, обладателей патентов на изобретения. При прочих равных условиях в различных регионах США эти и другие показатели интеллектуальной активности выше там, где бывает больше гроз и бурь.

В подтверждение этих замечаний Хантингтон приводил карты, на которых были изображены регионы мира, в наибольшей степени подверженные циклонам, бурям и грозам. Их пределы в основном совпадали с границами наиболее богатых стран середины XX века. Первым таким регионом является часть Западной Европы от Ирландии и Великобритании, центральная и северная часть Франции, Бельгия, Голландия, Дания, Германия и западная Польша. Второй регион включает в себя восточные штаты США и южную Канаду от Галифакса и Милуоки до восточного Техаса, исключая Флориду. Третий регион — Япония. Четвертый расположен между 30-м и 40-м градусами южной широты ка восточном побережье Южной Америки от южных границ Бразилии и включает Уругвай и северную часть Аргентины. Пятый регион включает небольшую часть Австралии от Сиднея до Мельбурна и большую часть Новой Зеландии. Вывод Хантингтона таков: цивилизации движутся не только в сторону холода, но также туда, где бушуют бури и штормы.