Джон Р. Р. Толкин. Биография - Хамфри Карпентер

Стэнли Анвин переслал этот отзыв Толкину. Надо сказать, что Толкина всегда раздражало, когда историю о Кольце сравнивали с «Песнью о Нибелунгах» и операми Вагнера; как он однажды выразился, «Оба кольца были круглые, и на том сходство и кончается». Разумеется, предположение насчет аллегории ему тоже не понравилось. Он ответил: «Напрасно Рейнер подозревает, что это «аллегория». Думается мне, в любой повести, которая стоит того, чтобы ее рассказывать, есть «мораль». Но это не одно и то же. Даже война между тьмой и светом (а это он ее так назвал, а не я) для меня является всего лишь отдельным этапом истории, быть может, одним из проявлений ее сути, но никак не самой этой Сутью; и действующие лица — личности; то есть они, конечно, воплощают в себе некие универсалии, иначе бы они не смогли существовать, но они не являются всего лишь их воплощениями». Однако же в целом Толкина очень порадовало то, что Рейнер воспринял книгу с таким энтузиазмом, и в конце письма он сказал: «Главное — завершить то, что было задумано, а там пусть себе судят».

Однако же и на сей раз Толкин книгу не завершил. Он редактировал, придирался к мелочам, правил ранние главы и уделял этому столько времени, что его коллеги уже считали Толкина окончательно потерянным для филологии. Однако же заставить себя сделать финальный рывок он пока не мог.

Летом 1947 года он пересмотрел отдельные места из «Хоббита», где шла речь об отношении Голлума к Кольцу, с тем чтобы объяснение этого отношения выглядело более логично — или, точнее, лучше подходило к продолжению. Написав новый вариант, Толкин отправил его Стэнли Анвину, чтобы узнать его мнение. Анвин же ошибочно решил, что пересмотренные куски надлежит включить в очередное издание «Хоббита» без какого–либо дальнейшего обсуждения, и передал их прямиком в производственный отдел. Много месяцев спустя Толкину были присланы на вычитку гранки очередного издания — и он, к изумлению своему, обнаружил в них новый вариант главы.

В следующие несколько месяцев «Властелин Колец» наконец–то был завершен. Толкин потом вспоминал, что он «в самом деле плакал», когда писал о том, как хоббитов чествовали как героев на Кормалленском поле. Он уже давно решил, что в конце книги главные герои должны отправиться на Запад за море, и поэтому с созданием главы, в которой Фродо отплывает из Серых Гаваней, огромная рукопись могла считаться практически законченной. Могла — но не считалась. «Мне нравится подбирать свисающие концы», — сказал как–то раз Толкин, и он желал позаботиться о том, чтобы никаких «свисающих концов» в его истории не осталось. А потому он сочинил эпилог, в котором Сэм Гэмджи рассказывал своим детям, что произошло с каждым из главных героев, которые не отплыли на Запад. Кончался эпилог тем, что Сэм внимает «вздохам и ропоту Моря, накатывающего на берега Средиземья».

Вот это уж точно был конец; но теперь Толкину предстояло редактировать, еще и еще, до тех пор, пока он не остался доволен всем текстом, а это заняло не один месяц. Он однажды сказал о книге: «Думаю, в ней найдется не так уж много фраз, над которыми я бы не покорпел». Потом Толкин отпечатал беловой экземпляр, пристроив машинку на своей кровати в мансарде, потому что на стол она не помещалась, двумя пальцами, потому что печатать десятью он так и не научился. Так что работа была окончена только к осени 1949 года.

Готовый машинописный текст Толкин дал прочитать Льюису. Тот прочел и написал в ответ:

«Дорогой Толлерс!Действительно, «uton herian holbytlas» [«Восхвалим же хоббитов!» (древнеангл.). Древнеанглийским во «Властелине Колец» передается роханский, так что эта фраза вполне могла бы звучать во время чествования на Кормалленском поле, хотя в книге ее и нет].Я осушил чашу дивного вина и утолил давнюю жажду. Как только события набирают ход, повествование упорно поднимается все выше по величественному и ужасному склону (не лишенному, впрочем, зеленых лощин, без которых напряжение было бы действительно невыносимо), почти не имеющему себе равных во всей литературе, которую я знаю. Думается мне, что эта книга превосходит все остальные по крайней мере в двух отношениях: чистое со–творение: Бомбадил, Умертвия, эльфы, энты, словно бы из неиссякаемого источника, — и композиция. И еще — gravitas [Серьезность (лат.)]. Ни один другой роман не мог бы столь уверенно отвести от себя обвинение в «эскапизме». Если он и заблуждается, то как раз в противоположном направлении: все победы надежды отсрочены, почти все оборачивается против героев, и это почти невыносимо. А длинная кода после эвкатастрофы, хотел ты того или нет, поневоле напоминает нам, что победа так же преходяща, как борьба, что, как говорит Байрон, «нет более сурового моралиста, чем удовольствие», и потому оставляет конечное впечатление глубокой меланхолии.Конечно, это далеко не все. Мне хотелось бы, чтобы некоторые места ты написал по–иному или вообще опустил. И если я не включаю в это письмо никаких критических замечаний, то только потому, что ты уже слышал и отклонил большую часть из них (отклонил — это еще мягко сказано; по крайней мере, один раз ты отреагировал более чем бурно!). И даже если бы все мои возражения были справедливы (что, разумеется, маловероятно), недостатки, которые мне видятся, могут лишь отдалить и ослабить восхищение — великолепие, присущее этой истории, затмевает все погрешности. Ubi plura nitent in carmine non ego paucis offendi maculis [«Там, где большее блистает в песне, там я немалым покрыт позором» (лат.)].Поздравляю. Все эти долгие годы потрачены не зря.

Толкин и сам не думал, что книга вышла безупречной. Но он сказал Стэнли Анвину: «Эта книга написана кровью моего сердца, густой или жидкой — уж какая есть; большего я не могу».

Часть 6

1949–1966:

УСПЕХ

Глава 1

ХЛОПАНЬЕ ДВЕРЬМИ

На создание «Властелина Колец» у Толкина ушло двенадцать лет. К тому времени как Толкин закончил книгу, ему было уже под шестьдесят.

Естественно, что теперь он стремился как можно скорее увидеть свой грандиозный труд напечатанным. Но Толкин не был уверен, что хочет публиковать его именно в «Аллен энд Анвин», невзирая на то, что обсуждал с издателями книгу во время работы над ней и они поощряли его и одобрили рукопись. Дело в том, что Толкин решил, будто наконец–то нашел издательство, которое согласится напечатать «Властелин Колец» вместе с «Сильмариллионом».

За прошедшие годы Толкин постепенно копил обиду на «Аллен энд Анвин» за то, что они отвергли «Сильмариллион», хотя на самом–то деле никто его не отвергал: Стэнли Анвин просто сказал, что он не годится в качестве продолжения к «Хоббиту». Однако же Толкин внушил себе, что, отвергнув книгу один раз, они будут отвергать ее всегда. А это было обидно: издать «Сильмариллион» ему очень хотелось. Нет, конечно, «Властелин Колец» можно считать самостоятельным произведением, но, поскольку в нем встречаются туманные отсылки к более ранней мифологии, было бы куда лучше опубликовать обе книги вместе. Но больше всего Толкину хотелось найти читателя для первого своего труда, и сейчас, казалось, возникла идеальная, а быть может, и единственная возможность сделать это. А потому, когда Мильтон Уолдман из издательства «Коллинз» выразил желание напечатать оба произведения, Толкин испытал большое искушение бросить «Аллен энд Анвин» и перейти на сторону Уолдмана.