«Несвятые святые» и другие рассказы - Архимандрит (Шевкунов) Тихон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Германии проживает, кажется, восемьдесят миллионов человек.
Но первым, кого я увидел, выйдя из машины, был Ярослав N!
Я тут же кинулся и схватил его.
Признаться, дальнейшее вспоминается мне немного как в тумане. Ярослав был настолько поражен встречей со мной, что даже не сопротивлялся. На глазах потрясенного отца Николая, не менее обескураженных монахов и самого архиепископа Марка я потащил Ярослава в монастырь. Там запихнул его в какую-то комнату и закрыл за ним дверь. И лишь тогда пришел в себя.
— Что вы делаете, отец Тихон?.. — с изумлением глядя на меня, только и выговорил Владыка Марк.
— Этот человек украл у нас огромную сумму денег!
— Здесь какая-то ошибка! Он устраивается в наш монастырь бухгалтером.
Вокруг нас собрались монахи.
Тут я представил себе изумление Владыки Марка: из России, из вчерашнего Советского Союза, приезжает священник, хватает гражданина Германии и заточает его в чужом монастыре.
Я рассказал Владыке и его монахам историю, случившуюся с Ярославом, но видно было, что они не могут мне поверить. Тогда я попросил разрешения позвонить и набрал московский номер Генерального прокурора.
— Владимир Васильевич, я его поймал! — закричал я в трубку.
— Поймали? Кого? — послышался обескураженный голос Устинова.
— Как кого? Того самого бандита, который украл у нас деньги.
— Постойте… Что значит — поймали? Где?
— В Мюнхене!
— В Германии?! Вы шутите? Как вы могли его найти?
— Ну как… Вышел из машины… Смотрю — он. Я его схватил, потащил в монастырь и запер! В келье!
Повисла пауза. Я испугался, будто Устинов подумал, что я его разыгрываю. Но через мгновение я понял, что это не так. Потому что с того конца провода раздался настоящий вопль:
— Сейчас же отпустите его!!! Я остолбенел.
— То есть как — отпустить?..
— Отпустите немедленно!!! — Устинов, казалось, гремел на всю Москву. — Вы понимаете, что вы натворили?!
— Владимир Васильевич!.. Да как же я могу его… Но прокурор меня не слушал:
— Вы только что лишили свободы гражданина Германии! Вас за это посадят на два года! Мы потом замучаемся вас из тюрьмы выковыривать! Отпустите его сейчас же на все четыре стороны!
Я подумал и сказал:
— Ну уж нет! Мне его Господь в руки послал — как же я его отпущу? Что хотите делайте, Владимир Васильевич, но я буду его здесь держать, пока не приедет полиция.
Сколько ни кричал, как ни возмущался Устинов, но я стоял на своем. А достать меня из своего генеральнопрокурорского кабинета в Москве он не мог. Наконец Владимир Васильевич сдался:
— Ладно, сейчас я свяжусь с немецким Интерполом. Но если вас посадят — пеняйте на себя!
Через некоторое время в монастырь прибыл представитель баварского Интерпола. Однако вместо того чтобы арестовать Ярослава, он начал допрашивать меня. Разговор наш проходил следующим образом.
— Вы вели следственные действия на территории Германии?
— Какие следственные действия?
— Как вы нашли этого человека?
— Я вышел из машины, смотрю — Ярослав! Ну я и схватил его.
— Вы специально выслеживали его? Следили за ним? Уточняли местонахождение?
— Нет, конечно! Просто Господь послал мне его в руки.
— Простите, кто вам его послал?
— Господь!
— Еще раз, простите, кто?!
— Господь Бог послал мне его в руки!
— Понятно, — сказал баварец, опасливо глядя на меня.
Он повторно расспросил о всех подробностях дела. Потом еще раз. Недоверие на его лице сменялось все большим изумлением. Наконец он сказал:
— Знаете, если все было так, как вы рассказываете, я готов предложить вам кресло директора баварского Интерпола.
На это я сказал:
— Благодарю вас, но у меня уже есть одна гражданская профессия. Я — председатель колхоза. Поэтому ваше предложение никак принять не могу.
* * *Эти события, с неотвратимостью предопределения одно за другим происходившие с Ярославом, произвели на него ошеломляющее впечатление. И внезапная конфискация денег — не где-нибудь, а в Германии, когда, казалось, все опасности были уже позади и он мысленно ликовал, чувствуя свое полное торжество. И то, что случилось это именно на таможне Франкфурта-на-Одере, месте, которое Ярослав нарочно выбрал, поскольку проходил здесь границу много раз. И наша встреча в мюнхенском монастыре, куда он почти уже устроился бухгалтером… И наконец заточение его ни куда-нибудь, а вновь в монастырскую келью — подобную той, из которой он год назад столь неприглядно бежал.
К тому же, думаю, после совершения своего столь печального и опрометчивого поступка в Сретенском монастыре Ярослав не мог не чувствовать угрызений совести. Он прекрасно знал, с какой целью собирались взятые им деньги, и, не сомневаюсь, ему было по-настоящему больно и стыдно, как бы он ни старался себя оправдать.
Но самое главное, он почувствовал действие в мире, в Церкви и над самим собой таинственного и всеблагого Промысла Божия. Это потрясло Ярослава. Это и заставило его глубоко задуматься. В конце концов он признался во всем.
Его заключили под стражу. Спустя некоторое время состоялся суд. Ярослава осудили на четыре года тюрьмы, и он полностью отбыл срок там же, в Баварии. Монахи и послушники монастыря Иова Почаевского в Мюнхене все это время навещали его и помогали чем могли.
Генеральная прокуратура и Министерство юстиции России в учиненном порядке связались с Министерством юстиции Германии, и по приговору суда сто восемьдесят тысяч долларов, находившиеся в прокуратуре Франкфурта-на-Одере, были переданы сотрудникам нашего Минюста, специально приехавшим во Франкфурт.
6 июля 2003 года рано утром коробку с деньгами привезли в Сретенский монастырь и сдали отцу казначею под расписку. Это был день нашего престольного праздника — Владимирской иконы Бо-жией Матери, той самой иконы, перед которой мы молились Пресвятой Богородице о благополучном разрешении свалившейся на нас беды.
На праздничной литургии мне не надо было думать о теме проповеди. Я поведал прихожанам случившуюся с нами историю и торжественно показал всему храму привезенную утром коробку.
Вскоре мы закупили необходимую сельскохозяйственную технику.
Василий и Василий Васильевич
В начале девяностых годов появлялся время от времени в Донском монастыре один прихожанин. Назовем его Василий. Был он такой крепко сбитый толстячок, успешный кооператор, человек, без сомнения, верующий. Но была у него одна особенность. Приноровился он, хоть тресни, все в своей жизни делать только за молитвы и благословения особых духоносных священников и старцев. Вычитал про это где-то в книжках.
Спросят, какая же в том беда? А вот какая. Если священник советовал Василию нечто такое, что приходилось ему не по нраву, он тут же пускался на поиски других духовников, пока в конце концов не добивался нужных ему «благословений». Тут Василий совершенно успокаивался и сразу признавал такого батюшку правильным и духоносным.
Мы всячески стыдили его за это. Но Василий был мужичок себе на уме и над нашими укоризнами только хитренько посмеивался. Хотя, признаться, вера его в эти вымученные (а нередко, что греха таить, и купленные подношениями) благословения была, что называется, лютая!
У Василия в семье росли три маленьких дочки, но он давно и страстно мечтал о наследнике. Даже имя ему придумал — Васенька. В честь Василия Великого, конечно! Не в свою же честь, как некоторые грешники, подверженные страсти осуждения, могли подумать…