Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Фридрих с достоинством оправдывался. Его недуг явно не был притворным, в войске тоже распространились болезни - остановка была необходима. Григорий ничего не хотел слушать.

Тогда Фридрих тоже вспылил - захватил папское владение Анконскую марку (в центральной Италии) и стал поддерживать врагов папы в Риме. Ответный удар: папа подтверждает свое отлучение, а вдобавок накладывает интердикт (запрет на богослужение и церковные обряды) во всех тех местностях, где будет находиться император.

Но Фридрих, поправившись, стал действовать, не обращая на папские репрессии никакого внимания. Высадившись в Акре (1228 г.), - хоть и не с очень большими силами, - он выказал намерение пойти войной на египетского султана. Но каирский повелитель решил не искушать судьбу в новом столкновении с крестоносцами: было заключено перемирие на 10 лет, и Иерусалимское королевство вместе со святым городом вновь перешло к христианам. За это Фридрих обещался быть союзником султана против всех его врагов - не только восточных, но и западных.

Однако насколько же разлад на верхнем уровне оказался сильнее религиозного чувства. В католическом мире не было никаких торжеств. Более того, папа наложил интердикт и на Иерусалимское королевство, и когда освободитель Гроба Господня венчался как иерусалимский император - нельзя было даже совершить богослужение.

Рим всячески подстрекал сирийских христиан на противодействие Фридриху. И небезуспешно - его сторонники были изгнаны из Акры. Потом до императора дошли вести, что осложнились дела в Германии, и он вынужден был срочно отбыть на родину. Воспользовавшись этим, его недруги в нарушение перемирия стали нападать на египетские владения. Султан призвал на подмогу хорезмийских туркменов, и эта свежая боевая сила двинулась на Иерусалим. Город, лишившийся во время предыдущего крестового похода своих укреплений, был легко взят - на этот раз безвозвратно (1244 г.). Немногочисленное войско сирийских христианских государств, двинувшееся на мусульман, было наголову разбито при Газе.

ФРАНЦИЯ СТАНОВИТСЯ СОБОЙ

ФИЛИПП II АВГУСТ, АРХИТЕКТОР БУДУЩЕГО, И СЫН ЕГО ЛЮДОВИК ЛЕВ

Вернемся из дальних палестин и вспомним, какими насущными проблемами жила эти годы Франция. Выдающимся ее правителем был король Филипп II (1165-1223 гг., правил в 1180-1223 гг.), которого мы не раз уже упоминали в связи с Третьим крестовым походом и походом на альбигойцев.

Не в пример Людовику VII, от его сына Филиппа с малолетства можно было ожидать, что это будет человек незаурядный. Мальчик обладал быстрым умом и крепким телосложением, в играх мало кому уступал. Лицом тоже удался.

Королем стал, не достигнув и шестнадцати. С годами внешне изменился несколько к худшему: появились большие проплешины, лицо покраснело - был любитель хорошо поесть и выпить. Характер имел неоднозначный. С друзьями был предельно откровенен, вообще обычно был простодушен и прям в высказываниях. Но мог и замкнуться наглухо. Если сеньоры оказывали ему противодействие, был суров, а еще мог ловко посеять между ними раздор. Бывал своенравен, быстро впадал в гнев - но быстро и отходил и зла не помнил. В вере был тверд.

Первой женой его была Изабелла Генегаузская, дочь Бодуэна V, графа Генегау. Генеалогически это был очень значимый брак. Изабелла была потомком Карла Великого, а Капетинги, как мы помним, вели свое происхождение от графов Парижских, а не от принцев крови. Теперь же, начиная с детей Филиппа, с родословной стало все в порядке.

Бедная красавица прожила всего двадцать лет, но помимо наследника, одарила мужа еще и прекрасным приданым - графством Артуа. А это было для него особенно весомо: цель своей жизни он видел в собирании всех французских земель. Национальное самосознание их жителей понемногу крепло. Помимо памяти о прежних славных временах - о галльской общности, о Римской империи, о Хлодвиге и о Карле Великом, работали более актуальные факторы: языковые, культурные, усложнение экономических связей. Набирающие силу города, ремесло и торговля требовали широкого поля деятельности.

Король Филипп понимал, что прежде всего надо постараться вернуть английские владения на французской земле. Они были огромны, превышали королевский домен. Более того - собственные сеньоры выказывали неповиновение и своевольничали, будучи уверенными, что в случае чего могут рассчитывать на поддержку из них. Царствование Филиппа и началось с мятежа феодальных владык. Молодой король успешно его усмирил, с немалыми приобретениями для собственного домена - но как будет в следующий раз?

Остановимся более подробно на событиях, разыгравшихся накануне Третьего крестового похода. Филипп, как помним, начал тогда войну с основным своим противником - английским королем Генрихом II Плантагенетом. Тем самым, что заполучил богатую Аквитанию в придачу к своей супруге Элеоноре Аквитанской, бывшей французской королеве - первой жене отца Филиппа.

Французский король требовал от англичанина, чтобы тот более определенно признал свою вассальную зависимость в связи с обладанием французскими территориями. Военный успех был вероятен - Генрих находился в острой распре с собственными сыновьями. Но тут до Европы долетела весть, что Саладин отнял у христиан Иерусалим, и Гроб Господень опять в руках неверных. Повсюду произошел всплеск религиозного чувства, французские и английские рыцари не были настроены воевать друг с другом - их сердца рвались на спасение Святой Земли.

В 1188 г. состоялась памятная примирительная встреча под Жизорским вязом, осложненная солнечным зноем. Из-за него или нет, война вскоре все же на какое-то время возобновилась. Дело, по-видимому, в первую очередь было в том, что на сторону Филиппа перешел сын английского короля Ричард, окончательно рассорившийся с отцом. Он присягнул Филиппу на верность, а тот объявил, что лишает его отца всех французских владений как неверного вассала и передает их в лен Ричарду.

Война пошла успешно для Франции. Но Генрих, не перенеся всех обрушившихся на него невзгод, скончался, и на английский престол взошел Ричард. Теперь короли только что воевавших держав могли как соратники отправиться в священный поход.

Они и отправились. Ричард по пути, после погрома, учиненного в Мессине, получил прозвище Львиное Сердце. И тогда же, в пути и сразу по прибытии, короли успели изрядно испортить отношения. То Филипп требовал, чтобы Ричард поделился с ним завоеванным мимоходом Кипром (они заранее договорились, что вся добыча - пополам), то Ричарду очень не нравилось, что Филипп платит своим рыцарям больше, чем он своим, то всякое в том же роде.

Сразу после взятия Акры (1191 г.) Филипп оставил крестоносный лагерь и отбыл домой, сославшись на здоровье - на самом деле он спешил вступить во владение Фландрией, граф которой только что скончался. Перед отплытием он дал Ричарду слово, что пока тот бьется в Святой Земле, его владения будут в неприкосновенности.

Вернувшись, король Филипп с головой окунулся в омут переусложненных супружеских отношений, о чем стоит рассказать поподробнее. Молодая королева Изабелла во время мужниной отлучки скончалась. Тот горевал недолго: предложил руку и сердце Ингеборге, сестре датского короля Кнута VI. Девушке, по всем отзывам, прелестной и скромной. Но Филипп, похоже, куда больше интересовался не невестой, а сундуками с деньгами - щедрым приданым, которое давал за ней брат. А еще самим братом - как возможным союзником на случай войны с Англией.

Сыграли пышную свадьбу, но наутро после брачной ночи, когда должна была состояться коронация новой французской королевы, произошло нечто из ряда вон. Филипп заявил, что эта женщина вызывает в нем только отвращение, он на нее смотреть не может и вообще она ему никто. Что уж у них там произошло - через восемьсот лет судить трудно. Может быть, нечто в том же роде, что у нашего великого князя Московского Симеона Гордого с его первой женой. Летописец донес до нас такую трактовку событий: «Ляжет с великим князем на постелю, и она ему покажется мертвец». Симеон и его бояре порешили считать таинство брака как бы несостоявшимся: «Невесту испортили». Но московит поступил в понятиях того времени вполне по-человечески: выдал отвергнутую девушку (или женщину) за князя Федора Красного, которому она родила четверых здоровеньких сыновей.

Западному королю было не до таких миндальностей. Он предложил Ингеборге убираться, откуда приехала - при этом о возврате приданого речь и не заводил. Несчастная соломенная вдова наотрез отказалась - и ее упекли в заточение. Король собрал своих епископов, и они, из страха перед земным владыкой, не вняв женским мольбам, брак расторгли.

Узнав о происходящем, Кнут Датский воззвал о справедливости к папе Целестину III. Первосвященник повелел собору французского духовенства пересмотреть свое решение. Но собравшиеся прелаты и на этот раз, по свидетельству очевидца, вели себя, «как немые собаки, не смея лаять в страхе за свою шкуру». Все старания брата привели лишь к тому, что королеву перевели в монастырь (считалось, что там ей лучше).