Недетские игры - Мария Николаевна Высоцкая

Замыкаю руки замком за крепкой шеей, касаясь губами теплой щеки.

Тела касается легкая дрожь. Она едва ощутима, но этого хватает, чтобы испугаться еще сильнее и прижаться к Кириллу как можно крепче.

Отец вечно кричал на меня. Запрещал, стыдил и постоянно говорил, как правильно. Я столько лет пряталась, а потом бежала от этого голоса… Боялась оступиться так сильно, что по глупости и неопытности вляпалась в Олега. Думала, что справлюсь, потому что выросла. А по факту я просто хотела казаться, а не быть.

Казаться взрослее и самостоятельнее. Умнее и независимее. Вот и все.

Моего «быть» так и не случилось. Я продолжала «казаться».

Теперь же мне хочется выражать свои чувства. И если это слезы, то пусть будут они. Если это страсть, то здесь ей и место. И мне абсолютно все равно, кто и что об этом подумает. Абсолютно.

Теперь весь этот спектр сидящих во мне эмоций не протест. Нет. Это я. Самая настоящая я!

Кирилл, видимо, не ожидавший от меня такой реакции, немного отстраняется, крепко сжимая мои плечи ладонями.

— О-ля…

Его голос ласкает слух, и мои губы расплываются в улыбке. Глупой, но искренней.

— Я так рада, что вернулась в этот город, — понижаю голос.

Кирилл притягивает меня к себе, заключает в плотное кольцо из объятий.

— Это обоюдно, Олька.

Чувствую его тепло и на секунду прикрываю глаза. Когда пульс приходит в норму, запрокидываю лицо, рассматривая Кира.

Я никогда особо не заостряла внимание на его внешности. А сейчас словно наверстываю упущенное. Смотрю в большие шоколадно-карие глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, и невольно прихожу к выводу, что многие девчонки продали б душу за такие ресницы. Я в их числе.

Кирилл не пышет суровостью. У него довольно мягкие черты лица, наверное, поэтому мой папа когда-то назвал его смазливым. Хотя его еще в школе и за ее пределами все считали красавчиком.

Мой взгляд падает на четкую линию его губ, а вот желудок начинает предательски урчать. То, что я голодна, было не ложью. Весь день кусок в горло не лез, а теперь вот. Пожалуйста.

Кирилл смотрит на экран смарт-часов, выпускает меня из объятий и заводит двигатель.

Понимание, что машина вот-вот тронется, вгоняет в уныние.

Там, в зале ресторана, атмосфера явно не будет располагать к душевным разговорам. Мне так не хочется терять наше уединение. Совсем.

— Давай лучше прогуляемся, — неопределенно взмахиваю рукой, а потом кладу ее поверх покоящихся на руле пальцев Кира.

— Давай.

Бушманов первым выходит из машины, а я, как полная тупица, вылезаю следом, не давая ему за собой поухаживать. Открыть дверь, например, и подать руку, хотя именно это он и вознамеривался сделать.

Сегодня буквы вдвойне труднее складываются в слова у нас обоих. Мы витаем в каком-то третьем измерении, при этом крепко держимся за руки, шагая по тускло освещенным улицам. Завывающий вдалеке ветер отзывается россыпью мурашек на шее и плечах.

Странно, но именно в эту самую минуту я чувствую себя той самой девочкой-девочкой. Наяву воплощаются вот такие на первый взгляд незначительные мелочи, которыми я сама себя обделяла, будучи помладше.

— Я на тебя сегодня злилась, — решаю признаться, — очень злилась, что ты не звонишь.

Мельком замечаю на губах Кирилла улыбку.

— Я тоже был не в восторге от твоего выключенного телефона.

— Это я уже поняла, как и то, что постоянно чего-то жду. От всех. От тебя, от родителей, от подруг. Видимо, хочу, чтобы люди угадывали мои мысли и желания.

— И как, угадывают?

— Ну конечно, — ухмыляюсь. — После твоих вчерашних слов, — чуть замедляю речь, — я могла сама тебе набрать. Ты же открыто сказал о том, что для тебя все серьезно. Я бы могла пойти навстречу, но я решила подождать тебя, снова. Мне кажется, что я всегда нахожусь в этом состоянии ожидания. Пусть кто-то, но только не я. Вдруг не так поймут, оттолкнут или посмеются.

— Посмеются? — он так настороженно это спрашивает, словно пробует слово на вкус. — Ты красивая, умная, общительная. Быстро включаешься и адаптируешься в новых для тебя условиях. Ромыч сказал, ты за неделю сделала больше продаж, чем твоя коллега за прошлый месяц. Прости, я просто хочу понять, откуда столько предрассудков?

Не зря говорят, плохие отношения с отцом как билетик в сложные отношения с мужчинами во взрослой жизни.

—  Это долгая и нудная история, в которой я бы не хотела никого винить, но пока не доросла до этого.

— Кирилл?

Женский голос за нашими спинами немного сбивает с толку. Повернувшись, я понимаю, что мы успели дойти до центральной аллеи, где расположен ресторан «Атри». Одно из самых дорогих заведений в городе.

Женщина в бежевом пальто с широкой улыбкой на лице идет к нам. Я не сразу узнаю в ней мать Кира, а когда до меня доходит, что это именно она, хочу провалиться под землю.

— Привет, — Бушманов ведет себя непринужденно. Обнимает мать, представляет меня.

Женщина, конечно же, узнает во мне бывшую девушку своего старшего сына, но оставляет этот факт без внимания. С ее лица не сползает улыбка, зато в глазах словно появляются ответы на мучающие ее вопросы.

— Здравствуйте, — бормочу, чувствуя, как жжет висок. Чуть повернув голову, замечаю отца Кирилла.

Вот кто настроен негативно и даже агрессивно. Мужчина демонстративно проходит мимо и садится в машину, успевая при этом проехаться по мне презрительным взглядом.

— Не обращайте внимания, — Алла Дмитриевна закатывает глаза. — Ладно, не буду вас отвлекать, хорошего вечера.

Бушманова уходит, а я растерянно смотрю на черный мерс Е-класса.

— Тебе сейчас не нужно заморачиваться тем, что они подумают, — словно читая мои мысли, говорит Кирилл.

— Наверное, — киваю.

— Обратно?

— Да.