Военный летчик: Воспоминания - Альваро Прендес

– Пропусти-и-и!…

– Сержант, я хочу знать, где находится лейтенант Прендес, у которого, кажется, возникли какие-то осложнения. Он сегодня утром был арестован, - сказал министр. - Он здесь?

– Министр, посидите на этой скамейке, я пойду выясню.

Отец рассказывал мне потом, что его друг едва не лопнул от злости. Он, наверное, только сейчас начал понимать, что истинными министрами здесь были Вентура, Лаурент, Карратала, Иренальдо и другие, а не он, Камачо Ковани.

Входили и выходили полицейские. Один из них, довольно пожилой, неожиданно подошел к министру:

– Доктор, что вы здесь делаете? Что случилось?…

– Ищу сына вот этого сеньора, он лейтенант.

– Пилот?

– Да, пилот.

– Министр, чего бы мне это ни стоило… - пробормотал полицейский тихим голосом. - Помните, вот уже много лет я ваш должник и все сделаю для вас… Парень этот здесь, его так тщательно изолировали, что никто из нас не смог даже увидеть его. Дела его плохи. А все из-за восстания в Сьенфуэгосе. Действуйте побыстрее, не то его прикончат…

В это время в помещение вошел Фагет и, взглянув на министра, узнал его. Тот сразу же подошел к полковнику. Они отошли в сторону, и Фагет понял: министр знает, что я нахожусь здесь и что я жив. Это привело его в бешенство.

– Черт подефя, откуда ты взял, что этот тип у нас? Я такими делами не занимаюсь, у меня - гражданские.

– Послушай, Фагет, - произнес министр, - я не защищаю его. Просто его отец - мой хороший друг. Единственное, чего я прошу, - это отдать его под суд… Я знаю, что лейтенанта привезли сюда и что пока с ним не покончили… Кстати, и его отец в курсе дела…

Министр пошел к выходу, за ним - мой отец. Черный «кадиллак» несся по улицам. Министр рассеянно смотрел в окно.

– Альварито, это все, что я мог для тебя сделать. Все остальное не в моих силах, и ты это прекрасно понимаешь. Сын твой влип в очень скверную историю.

На коврике, покрывавшем пол автомобиля, чернел автомат. Отец рассматривал его.

– А почему бы тебе не послать все к чертовой матери?…

– Думаешь, это легко? Ведь меня впрягли в общую колесницу…

Министр довез отца до гостиницы «Бристоль», где тот остановился, и пообещал, если узнает что-нибудь новое, позвонить ему по телефону. Черный «кадиллак» сорвался с места и скрылся во мраке ночиой улицы.

В глубине длинного туннеля загорается маленький огонек. Он медленно приближается ко мне… В моей голове что-то начинает проясняться, но силы покидают меня. Я не могу поднять голову. Неужели мне подсыпали какую-то отраву? Может, в молоко, что так любезно принес тюремщик?… Я борюсь против мучительно сладкого наваждения погрузиться в сон. Проклятая ночь!… Скрипит решетчатая дверь, в ее проеме показывается фигура тюремщика… Это… Это же Чирино Пьедрас! Пилот из нашей эскадрильи и мой товарищ по полетам! Брат полковника Пьедраса…

– Прендес - предатель! - кричит он. - Подонок! Ты предал своих друзей!…

Издалека доносятся другие голоса:

– Успокойтесь, лейтенант, не время сейчас… Рычащие и улюлюкающие голоса, сквозь которые я различаю проклятия и угрозы, постепенно удаляются. Чирино словно жалуется полицейским:

– Этот предатель, которого бросили в камеру… - Он перешел на истерический крик: - Мы же вместе с ним летали! Это Прендес! Это Прендес! Это Пренде-е-е-эс!

Я вновь слышу скрежет дверей, которые то открываются, то закрываются… Голоса выкрикивают что-то угрожающее. Словно налетела свора рычащих псов… Подняв голову, я вижу Вентуру: он стоит за решетчатой дверью. Я узнаю его по длинным бакам, усам и белому костюму из дорогого дриля. Он не один - рядом садист Лаурент, полковник Катасус с бегающими глазками в еще человек десять. На пальцах у них блестят кольца, во рту - золотые зубы; запах дешевого одеколона вытесняет из камеры все остальные запахи. Эти люди пришли сюда, чтобы прикончить меня, а не допрашивать. Это видно по их глазам. Они знают все… Имена всех… все… все… Когда они знали только обо мне, еще оставалась надежда… Но сейчас десятки заговорщиков схвачены. Теперь меня ничто не спасет…

– Сержант, откройте дверь!

– Ты, вставай!

Меня поднимают за руки и, подталкивая, тащат вв. двор, где ждут полицейские патрульные машины. В воздухе стоит запах бензина и дешевого одеколона. В черном небе мерцают звезды и кажутся мне прекрасными. Я думаю о родительском доме, о детстве, о матери. Следом за мной идет Катасус. Когда-то мы с ним летали вместе…

Лаурент, глядя на меня, говорит:

– Умирать будешь легко. Сан-Роман уже получил свое, а остальных предателей мы тоже схватили.

Затем раздается знакомый щелчок затвора «кольта», и холодное дуло упирается в мой висок. Кругом стоит тишина. Я жду…

Неожиданно на маленькой лестнице, ведущей во двор, слышатся чьи-то быстрые шаги, а затем кто-то громко кричит:

– Что здесь происходит?…

Это Фагет. Лицо его перекошено от злости, седые волосы растрепаны. Он кричит на Вентуру и Лаурента:

– Что это вы придумали? На меня все свалить хотите?! Убирайте его отсюда, не хватало еще прихлопнуть его здесь! У каждого свой стиль! Я знаю, что делаю!

С лестницы доносится другой голос:

– Полковник, вас вызывает генерал!

Все явно перетрусили и обозлились. А вороненый ствол пистолета так и остается возле моего лица. Я замираю, мой взгляд прикован к указательному пальцу, прижатому к спусковому крючку. Проходит еще несколько мучительных секунд, и наконец Лаурент злобно цедит сквозь зубы:

– До чего дошли, работаем так отвратительно, дальше некуда… А ты, парень, проваливай в свою клетку, да поскорее, не то я укокошу тебя… Наплевать, пусть само начальство разбирается с тобой…

Группа революционных военных моряков из 83 человек под усиленной охраной отправлена в аэропорт. Ветер все усиливается, свирепо взметая вверх тучи белого песка, который забивается в волосы, слепит глаза. Моряков отвели к ожидавшему их четырехмоторному транспортному самолету военно-воздушных сил.

По обе стороны трапа под углом к самолету вытянулись метров на четыреста две шеренги солдат с винтовками на изготовку, образовав проход, по которому медленно идут 83 моряка. И каждый солдат прикладом бьет по голове арестованного, который пытается прикрыться руками. Тяжелые приклады опускаются на плечи, руки, спины, лица. 83 окровавленных, истерзанных революционных моряка идут сквозь строй рассвирепевших зверей. Стоны жертв смешиваются с хриплыми проклятиями палачей. Кто-то падает, встает, пытается бежать, но его тут же настигают пули.

А когда всех загоняют в самолет, побоище продолжается и там. Наконец наступает относительное спокойствие, и самолет взлетает…

На аэродроме военного городка Колумбия арестованных ждут полицейские машины, и под сильной охраной их развозят по разным полицейским участкам. Самая большая группа направляется в пятый участок, где уже приготовились к расправе Велтура и Лаурент. Тот, кто побывал в пятом участке, знает, что такое ад.

Капитан Гонсалес Брито схвачен в гостинице «Рома» в Сьенфуэгосе, когда он пытался бежать. В пятом участке его сажают в отдельную камеру. На нем нет живого места. До 11 сентября его подвергают пыткам: утром, днем и вечером. Палачи сменяют друг друга, идет «сменная работа». Наконец 11 сентября его, умирающего, увозят в багажнике машины в дом доктора Аламильи, там душат проволокой, затем засовывают труп в пластиковый мешок и выбрасывают в море.

Некоторых из 83 моряков везут на Плайя-дель-Чиво, чтобы там расправиться с ними, но неожиданно обстановка осложняется, и всех их отправляют в гаванскую крепость Ла-Кабанья, где подвергают самым изощренным истязаниям.

Я вспоминаю только то, что мне пришлось увидеть и услышать самому. Я буду помнить зверские лица палачей и изуродованные лица беззащитных заключенных, частью еще подростков. Вид у них был подавленный, овя были измучены и истерзаны палачами, но их глаза не скрывали ненависти к мучителям. Я буду помнить налитые кровью глаза истязателей, их растрепанные волосы, измазанные запекшейся кровью руки. Я не забуду бесчисленных надписей, сделанных карандашом, кусочками штукатурки или просто нацарапанных ногтем на тюремной стене: «Мама, умираю и думаю о тебе», «Хулиа, никогда не забывай меня», «Да здравствует Фидель!» «Батиста - ублюдок!». Я буду помнить человеческие стоны жертв и животный рык истязателей, стук тяжелых ботинок в коридоре, скрежет ключей в замочных скважинах, свист плетей.

Лейтенант Сан-Роман уже пять дней находится в этом аду. Он то впадает в забытье, то его мучат галлюцинации. И лишь в редкие моменты наступает просветление. Он так изувечен, что даже если бы и выжил, то остался бы калекой.

В полночь у здания военной разведки тормозит автомобиль. Это машина майора Бланко, коменданта форта Ла-Чоррера, что воздвигнут в конце гаванской набережной у устья реки Альмендарес. Водитель Бернардо Робаина - доверенное лицо майора.