Ключи от рая - Ричард Дейч

Ему было запрещено.

Всемогущий во всем остальном, он был лишен этой способности: Финстер не мог самостоятельно отнять человеческую жизнь. Выторговать душу — да; совершить чудодейственный поступок — без проблем; однако напрямую оборвать жизнь выходило за рамки его возможностей. Ну да ладно, он все равно будет рядом, чтобы пожинать плоды смерти, А смерть неизбежно придет, рано или поздно. И к тому же, если бы в его власти оказалось уничтожать людей в бесчисленных количествах, какая бы в этом была радость? Тогда не осталось бы тех, кого можно искушать, тех, кто готов продать душу.

Перед Финстером стояла более великая цель, последствия которой должны оказаться неизмеримо серьезнее.

И тут на сцену выходил Тэл. Вот в чем заключалось простейшее решение проблемы, стоявшей перед Финстером: человек мог убить человека. И если кому-нибудь приходило в голову отказаться от практически заключенной сделки или взять назад свое слово, появлялся Тэл, беспощадный судья, следивший за тем, чтобы сократить срок пребывания виновного на бренной земле.

Они ни разу не встречались лично; Финстер не собирался идти на подобный риск. Flo он внимательно следил за действиями подручного. На его взгляд, Тэл был максимально близок к тому, кого можно считать человеком без души. Он не ведал угрызений совести и без колебаний брался за любую работу. Его дух был захоронен в самых глубоких недрах первобытно-жестокой области человеческой натуры. Однако совсем недавно Финстер вдруг обнаружил, что у Тэла есть одна слабость. И имя этой слабости — Ноль Буш, американский полицейский. Тэл стал буквально одержим этим человеком; его захлестнули личные страсти, подобных которым Финстер в бессердечном и равнодушном подручном еще никогда не видел, И эти чувства глодали рассудок Тэла, что не могло не сказываться на эффективности его работы, Финстер был вне себя. До сих пор у него ни разу не возникало повода усомниться в действенности наемного убийцы, однако сегодня прозвенел первый тревожный звонок. Простейшая операция по устранению трех нежелательных человек должна была давно завершиться, и Финстер рассчитывал уже получить подтверждение тому. Но тем не менее, хотя вера Финстера в Тэла и пошатнулась, она не пропала совсем. Тэл непременно добьется успеха, однако даже в случае худшего сценария, если этим троим удастся дожить до завтрашнего утра, он все равно не даст им ни минуты покоя, и одного этого будет достаточно. Ибо завтра Финстер исчезнет.

Он ни с кем не простится, никому не скажет «adieu»[34] и «aui Widersehen».[35] Нет, завтра он просто бесследно испарится. И никто не будет знать, куда он подевался. Несомненно, его исчезновение явится одной из величайших мировых загадок. Подобно Амелии Эрхарт[36] абсолютно никаких следов. Не будет ни наследников, ни завещания, как распорядиться огромным состоянием, созданным меньше чем за десять лет. Не удастся раскопать ни родственников, ни близких, ни метрических записей. Ни друзей детства, ни близких товарищей, ни жены и детей. Разумеется, всплывут многочисленные претенденты-самозванцы, но ни один законный наследник так никогда и не сможет предъявить свои права. Никаких ответов. Одни только вопросы.

ГЛАВА 29

Леса, окружающие Вальдберг, были темнее ночи. То были леса братьев Гримм, где Гензель и Гретель бродили по тем же тропинкам, что и Красная Шапочка, а в густых кустах скрывался волк. Сплошной полог листьев и хвои полностью скрывал небо. Огромные ветви древних исполинов тянулись, стремясь вынуть из человека душу. Призрачная тишина порождала первобытный страх, который навевал мысли о ведьмах, троллях и лесных гоблинах. Особняк Финстера приходился тут как нельзя более кстати. Въездные ворота располагались в пяти километрах от развилки шоссе — ив десяти от следующего очага цивилизации.

Поль Буш вышел из «мерседеса», излюбленной машины немецкой полиции. Съемная мигалка, установленная на крыше над передней левой дверью, отбрасывала зловещие красноватые отблески на вечнозеленые деревья. Буш не спеша приблизился к ярко-алому кабриолету. За рулем спортивной машины сидела очаровательная женщина в черных солнцезащитных очках от «Вуарне». Как ни удивительно, ее черные волосы почти не растрепались от ветра. Вблизи женщина оказалась не просто очаровательной — она была потрясающе красивая.

— Guten Abend, Fraulein,[37] — старательно выговорил по-немецки Буш.

Одри, не поднимая взгляда, раскрыла сумочку, чтобы достать права и документы на машину.

— Guten Abend, Herr Kommissar. Gibtes ciii Problem?[38]

— Sprechen sie Englisch?[39]

— Как это ни странно, говорю… — По тут слова застряли у нее в горле: Одри наконец узнала «господина комиссара». — Вот мои права. — Одри протянула их, стараясь скрыть отвращение.

— Ну, как все прошло? — спросил Буш.

— Он уехал вместе с Воэнн. До сих пор от нее никаких известий.

— Он ничего не заподозрил?

— Послушайте, я знаю свое дело. Вы попросили меня только встретиться с ним, раздразнить его, довести до нулевой кондиции, после чего оставить несолоно хлебавши.

— И как вам это удалось?

— Он ведь пригласил меня на повое свидание, разве не так? Я заставила его возжелать того, в чем ему было отказано вчера вечером. Как вы и просили.

— Я вам за это хорошо заплатил, — поправил Буш. Взглянув на фамилию на правах, он усмехнулся. — Мисс Шарм?

— Избавьте меня от своих шуток.

— А разве это не преступление — выдавать себя за другого?

— То же самое я собиралась спросить у вас, — парировала Одри, но взгляд Буша снова отправил ее в нокдаун.

Ее настоящее имя действительно было Одри, но нот фамилия… Увы, ей приходилось нести на своих плечах тяжкое бремя фамилии Липшиц, однако Одри не собиралась делиться этим несчастьем с кем попало.

Буш подцепил ее вчера, прямо перед тем, как забрать Майкла из тюрьмы. Одри удостоилась лучших рекомендаций не только со стороны берлинской полиции, но и от председателя сети ночных клубов, некоего Кристиана Круа. Впрочем, на самом деле Буш не мог со всей определенностью сказать, кто скрывается под этим именем, парень или девушка. Это было бесполое существо, нечто среднее между качком и смазливой мордашкой, мускулистый торс, растягивающий футболку из ангоры. А главным было то, что Кристиан заправлял (или заправляла)завсегдатаями клубов, молодыми немцами от двадцати до тридцати, которым принадлежала ночь. Заведение, которое они одобряли, получало постоянную клиентуру, но если им что-то не нравилось, это место можно было считать конченым, вычеркнутым, списанным со счетов. Одри и Воэнн были известны в этих кругах, где их боготворили за умение танцевать, за безупречный стиль, за таланты обольстительниц и за умение жить за счет чужих слабостей. Кристиан дала Бушу номер телефона Одри — предварительно обрушив ей на голову настоящую бурю и пригрозив арестом за хранение сильнодействующего препарата мескалина.

Встретившись с Одри в пивной, Буш объяснил положение дел и сказал, как она сможет заработать быстрые деньги тем, что у нее получается лучше всего, и при этом избежать тюрьмы. Разумеется, к прямым угрозам он не прибегал: область его юрисдикции осталась по ту сторону Атлантики. Буш тщательно изучил привычки и вкусы Финстера. В самолете он еще раз просмотрел досье на него; все было так хорошо задокументировано. Из Одри получится бесподобная приманка. Буш заплатил ей тысячу евро только за то, чтобы она приманила Финстера, но сразу не сдавалась. Причем у нее даже не должно было возникнуть проблем с тем, чтобы его найти. Финстер обожал посещать ночные клубы, и завсегдатаи всегда знали, какое именно заведение он почтит своим присутствием в ближайший вечер.

Одри ни словом не обмолвилась ни о чем Воэнн, которая была весьма удивлена, когда подруга вчера ночью после жарких танцев откланялась, отказавшись от продолжения. Она сказалась больной, однако сохранила до конца обольстительные манеры, чем добилась редчайшего — промышленник пригласил ее на следующее свидание.

— Кажется, вы забыли выписать мне штраф, — напомнила Бушу Одри.

— Настала пора переходить ко второй части, — ответил тот. — Мне нужна от вас еще одна любезность, теперь уже последняя и окончательная.

— Чем мне работать — ртом или рукой?

— Попытка подкупа? Это очень серьезное преступление. Хуже превышения скорости, хуже занятия проституцией.

— Любезности закончились. — Одри выразительно потерла пальцы, намекая на необходимость оплаты.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы эту ночь вы провели за решеткой.

— Что вам нужно?

— Я хочу, чтобы вы его куда-нибудь вывезли.

— Кого? — спросила Одри, прекрасно понимая, о ком идет речь.

— Хватит игр. — Буш показал ей пухлую пачку купюр.