Кто поставил Горбачева? - Александр Островский

В декабре Политбюро заседало 1, 8, 15, 22 и 26 числа[1818]. Это дает основание предполагать, что вопрос об изменениях в руководстве ЦК КПСС был решен 22 декабря. На этом заседании, кстати, Политбюро одобрило текст выступления Ю. В. Андропова на предстоявшем Пленуме[1819].

24 декабря 1983 г., как обычно по субботам, Юрия Владимировича посетил А. И. Вольский. «До этого, – вспоминал Аркадий Иванович, – отправил с фельдъегерьской связью проект его выступления на Пленуме (пожалуй, лучше сказать так, подготовленные ранее вместе с ним тезисы выступления). Когда в 12 часов я вошел к Андропову, тезисы были явно просмотрены». В целом текст получил одобрение, но за прошедшую неделю (т. е. с 17 декабря. – Л.О.) Ю.В. Андропов решил внести в них два дополнения. Одно не имело принципиального характера, второе, в конце текста следует привести полностью:

«Товарищи члены ЦК КПСС, по известным вам причинам я не могу принимать в данный период активное участие в руководстве Политбюро и Секретариатом ЦК КПСС. Считал бы необходимым быть перед вами честным: этот период может затянуться. В связи с этим просил бы Пленум рассмотреть вопрос и поручить ведение Политбюро и Секретариата ЦК товарищу Горбачеву Михаилу Сергеевичу»[1820].

«С этим документом, – вспоминал А.И. Вольский, – я приехал на Старую площадь и познакомил с ним самого близкого Андропову по работе в ЦК человека (он трудится до сих пор). Познакомил с мнением Андропова еще одного помощника Генерального секретаря. Мы долго думали над этой фразой и все-таки решили, не имея на то, может быть, права, оставить у себя одну копию… Но, как и положено, материал официально передали заведующему Общим отделом (впоследствии он был исключен из партии) для (распечатки) участникам Пленума»[1821]. Позднее А.И. Вольский уточнил, что имел в виду K.M. Боголюбова[1822].

«История этого текста, – вспоминает М.С. Горбачев, – по существу, стала мне известна лишь спустя годы, после публикации воспоминаний Вольского. До этого ходили только смутные слухи. А суть такова: в конце выступления содержался тезис о том, что в связи со своей тяжелой болезнью, исходя из государственных интересов и стремясь обеспечить бесперебойность руководства партией и страной, Генеральный секретарь предлагает поручить ведение Политбюро Горбачеву. Когда накануне Пленума текст выступления Юрия Владимировича был роздан членам Политбюро, а затем – в красном переплете – членам ЦК, там этого тезиса и подобных слов не было»[1823].

Пленум ЦК КПСС открылся в понедельник 26 декабря[1824].

О том, как развивались события дальше, есть две версии.

«Когда, – вспоминал А.Вольский в 1990 г., – я пришел на

Пленум, эти тезисы, или, как их тогда «деликатно» называли, «текст речи», раздавали его участникам. Получив текст на руки, я вдруг с ужасом обнаружил, что там нет последнего абзаца»[1825]. «Я, – пишет А.Вольский далее, – попытался что-то выяснить, получить, какое-то объяснение, но все кончилось тем, что мне было прямо сказано: не лезьте не в свое дело»[1826].

По другой, более поздней версии, А.И. Вольский узнал о случившемся немного позже: «Идет заседание пленума. Черненко зачитывает доклад Юрия Владимировича, и – представь! – этих важнейших слов так и не прозвучало. – Начинаю расспрашивать, никто ничего не знает. Напасть какая-то»[1827].

Что в такой ситуации должен был сделать А.И. Вольский? Немедленно информировать о случившемся Ю.В. Андропова. Пленум работал два дня. Исправить положение дел еще было можно. Однако Аркадий Иванович понимал, что если К.У. Черненко отважился на такой шаг, значит, судьба Ю.В. Андропова предрешена. Поэтому А.И. Вольский предпочел отмолчаться.

27-го Пленум ЦК КПСС завершил свою работу[1828]. Он перевел В.И. Воротникова и М.С. Соломенцева из кандидатов в члены Политбюро, а также избрал М.В. Чебрикова кандидатом в члены Политбюро и Е.К. Лигачева – секретарем ЦК[1829].

«Когда, – вспоминал А. И. Вольский, – я пришел после Пленума к себе на работу и выслушал по телефону от Юрия Владимировича столько резких слов, сколько не слышал за 58 лет жизни – слов грозных, гневных и каких еще угодно, я понял, что он ничего не знал об этом». Ю. В. Андропов заявил, что его помощники должны были сразу же поставить его в известность, как только получили на руки текст его выступления[1830].

По другой версии, А.И. Вольский получил нагоняй от Ю.В. Андропова сразу же после того заседания пленума, на котором был оглашен текст генсека. «Вконец расстроенный, отправляюсь к себе и слышу в кабинете звонок. Андропов. «Как вы посмели не отдать мою правку? Вы понимаете, что натворили?» Как мог, оправдываюсь: «Юрий Владимирович, готов поклясться, отдал все из рук в руки». – «Ладно, я с вами еще разберусь»[1831].

Если описанная А.И. Вольским история действительно имела место, то она по существу свидетельствует, что в конце декабря 1983 г. Ю.В. Андропов фактически был отстранен от власти.

Кто же мог пойти на такой шаг? «Прежде всего, – писал А.И. Вольский, – тогдашний Предсовмина Тихонов и второй секретарь ЦК – а если пользоваться нынешней терминологией, заместитель Генерального секретаря – Черненко», но вряд ли подобное решение было возможно без В.М. Чебрикова и Д.Ф. Устинова[1832].

В связи с этим обращает на себя внимание следующий факт. Е.И. Чазов утверждает, что однажды он стал свидетелем телефонного разговора Ю. В. Андропова с Н.И. Рыжковым, ходе которого

Юрий Владимирович якобы «спросил Рыжкова: «Николай Иванович, если я уйду на пенсию, какое материальное обеспечение вы мне сохраните?» Не ручаюсь за точность фразы, но смысл ее был именно таков. На другом конце провода Рыжков, по моему впечатлению, настолько растерялся, что, видимо, не знал, что ответить. И Андропов закончил разговор словами вроде: «Вы там подумайте о том, что я сказал»[1833].

Когда в одной из бесед с Н.И. Рыжковым я поинтересовался, имел ли место такой разговор, он не только дал отрицательный ответ, но и выразил удивление самой постановкой вопроса[1834]. И действительно, не следует забывать, что в конце 1983 – начале 1984 г. Николай Иванович был лишь секретарем ЦК КПСС, т. е. не входил в состав Политбюро, причем хотя и возглавлял Экономический отдел, но не имел никакого отношения к проблемам «материального обеспечения» членов Политбюро.

Мы уже видели, что Евгений Иванович не лишен авторской фантазии. Однако поскольку у него не было никаких оснований придумывать сам разговор, вероятнее всего он исказил его содержание. Поэтому мы будет рассматривать приведенный фрагмент из воспоминаний Е.И. Чазова как свидетельство того, что в его присутствии в той или иной форме был затронут вопрос о возможной отставке Ю.В. Андропова.

Подобная версия находит подтверждение в воспоминаниях М.С. Горбачева. «В один из дней декабря, – вспоминает он, – едва я переступил порог своего кабинета, вбежал Рыжков: «Только что позвонил Юрий Владимирович. Он в ужасном состоянии. Спрашивает: «Так вы на Политбюро приняли решение о замене Генерального секретаря?» Я ему: «Да вы что, Юрий Владимирович, об этом и речи никакой не было!». Но он не успокаивается»[1835].

«Вскоре, – пишет Е.И. Чазов, имея в виду разговор Ю.В. Андропова с Н.И. Рыжковым, – позвонил взволнованный М. Горбачев и, рассказав о разговоре, попросил успокоить, Андропова – ни у кого и в мыслях нет ставить вопрос об отстранении его от власти»[1836].

М.С. Горбачев утверждает, что после встречи с Н.И. Рыжковым он «немедленно созвонился с врачами и договорился, что на следующий день они пропустят» его к Андропову[1837]. «Я знаю доподлинно, – утверждал Аркадий Иванович, – что через несколько дней (после пленума. – Л.О.) в больницу к Юрию Владимировичу, чтобы успокоить его, ездил Михаил Сергеевич Горбачев»[1838].

Вероятнее всего, описываемый эпизод произошел на следующий день после пленума, т. е. 28 декабря или же 29 декабря, в день заседания Политбюро, а встреча М.С. Горбачева с Ю.В. Андроповым состоялась 29 или 30 декабря.

Сообщая об этой встрече, М.С. Горбачев пишет: «Когда я вошел в палату, он сидел в кресле и попытался как-то улыбнуться. Мы поздоровались, обнялись. Происшедшая с последней встречи перемена была разительной. Передо мною был совершенно другой человек. Осунувшееся, отечное лицо серовато-воскового цвета. Глаза поблекли, он почти не поднимал их, да и сидел, видимо, с большим трудом. Мне стоило огромных усилий не прятать глаза и хоть как-то скрыть испытанное потрясение»[1839].

Существует версия, согласно которой Ю.В. Андропов не хотел сдаваться. Поэтому решил «собрать заседание Политбюро прямо в своей больничной палате, чтобы Горбачева избрали Генсеком прямо тут же, при нем». Согласно этой версии, когда об этом стало известно в Политбюро, противники Юрия Владимировича «надавили» на врачей и те заверили Ю. В. Андропова, что его положение улучшается. Ознакомившись с таким заключением, он решил не форсировать события[1840].