Черный Василек. Наекаэль (СИ) - Никита Воробьев

мы и так задержались. — Затараторил мальчик, и вдруг заметил Артура. — О, капитан Артур, извините, если прервал вас, уверяю, ваш собеседник вернется, как только закончит дела с его Святейшеством.

— Капитан? — Задумчиво протянул охотник, окончательно расслабился, отпустил дверную ручку и развернулся, теряя к Артуру всякий интерес. — Выходит заочно мы знакомы. — Добавил он, скрываясь в коридоре вместе с гонцом.

Артур с облегчением вздохнул и обернулся. В столовой никто не заметил произошедшего, или не предал тому значения. Прейдя в себя, он наконец вышел за дверь и отправился в свою комнату.

— Черт возьми… — пробормотал он, запершись, и с облегчением развалившись в кресле, — случится же такое. — И церковь и орден держали информацию об Охотниках в строжайшем секрете, а потому опознать одного из них для простого человека было бы подобно подписанию себе смертного приговора. Артур был не из простых, но сегодня явно допустил непростительную ошибку, а значит, когда информация дойдет куда надо, за ним начнут следить и вынюхивать, вот тогда и всплывут все не осторожные речи. В сердцах Артур ударил по столу. «Время рвать когти?» — подумал он, и вдруг заметил что-то, прилипшее к руке. На столе лежало письмо, которое он точно не оставлял, да и дверь в его отсутствие всегда была закрыта на собственный ключ. Никому бы не пришло в голову вламываться к капитану специального отряда в комнату. Немного поразмыслив, он сломал сургучную печать без оттиска, и развернул бумагу, вчитываясь в ровные строки. — Матерь Божья… — шепотом пробормотал он себе под нос.

Хенкер

Просторное помещение с высокими потолками было погружено в полумрак даже в это время года. В который раз он стоял в центре круглой мозаики на каменном полу, чувствуя, как ладан медленно проникает в легкие.

— Плохо выглядишь, Рейнальд, что-то произошло в дороге? — Размеренно-властным голосом спросил Папа.

— Меня встретили у порога, не дали поесть, велели срочно явиться сюда после того, как я десять дней загонял коня, чтобы успеть к вам вовремя. — Меланхолично перечислил Охотник.

— Вздор. — Глухо выдохнул Папа, но тут же взял себя в руки. — Прости моих скромных слуг за их чрезмерную расторопность. Многие из кожи лезут вон, думая, что это то, чего я жду от них. — Он немного помолчал. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь витражи, все так же создавал сияющий ореол вокруг наместника Божия, но морщины и седина красноречивее прочего напоминали о том, сколько прошло времени с их первой встречи. — Хотя мне просто хочется, чтобы все честно делали свою работу, не меньше — не больше. Я немедленно распоряжусь, чтобы тебя накормили, Рейнальд, и не беспокоили ни по каким делам ближайшие пару дней. — Он всмотрелся в лицо Охотника, но тот остался безучастным. — Что ж, не будем тянуть. Касательно дела, которое я хочу тебе поручить. Слышал когда-нибудь про Бирсану? Такая деревня в Валахии. — Охотник отрицательно покачал головой. — Ну да не суть важно, все узнаешь потом. Даю тебе неделю чтобы отдохнуть, и… — сановник помедлил, — с делами разобраться, если надо что. К сестре своей можешь съездить. — Рейнальд напрягся.

— Что там такое? — Нервно спросил он.

— Вампир. — Коротко ответил Папа не затягивая. На время в зале повисла тяжелая тишина. — Около двух лет назад мы стали получать странные сообщения из той области. Говорили, что там живет девочка-чудотворка, исцеляющая животных возложением рук. — Рейнальд хмыкнул, ни то пытаясь вспомнить что-то, ни то прикидывая что-то в уме. Папа продолжил, не обращая внимания. — Прошел год и стали болтать, будто она понимает зверей и разговаривает с ними. — Охотник напрягся. — Конечно, бывали у нас и более безумные заявления, которые оказывались пустышками, но тут мы уже не могли закрывать глаза на число сообщений. Чуть больше года назад я отправил инквизитора в деревню, чтобы тот разобрался. — Он не на долго замолчал, подбирая слова. — Сначала все было хорошо, но потом он сообщил, что обнаружил нечто более опасное, чем девочка-чудотворка. И это его письмо стало последним. — Охотнику показалось, что в голосе сановника проскользнули нотки сожаления. — А когда мы стали разбираться, в чем дело, оказалось, что из деревни вообще не приходит никаких новостей. Я было-подумал, что наши православные… братья решили силой показать, что католикам в Валахии не рады, но нет, о деревне никто ничего не знал, а все люди, которых мы отправляли, пропадали без вести. — Папа поднял глаза и упер взгляд прямо в Охотника. — И вдруг на границе инквизиторы выловили человека, по его словам, жившего в Бирсане. Более того, он застал многие события, имевшие там место. По словам консультантов из ордена, в деревне поработал вампир. Отправить армию к православным мы не можем, но и бросать людей в опасности не божье дело, так что работать будешь один. — Папа замолчал, ожидая вопросов или хотя бы какой-то реакции от собеседника, но тот только молча выгнул бровь. — Отдохни, Рейнальд, и как будешь готов, зайди в мастерскую, там готово все что ты просил, и еще немного от Данилы лично. Ровно через неделю тебя будут ждать у ворот Рима, возьми с собой все что понадобится. Понятно? — Охотник молча кивнул и развернулся, медленно шагая к выходу. — Да хранит тебя Господь. — Добавил он, под стук закрывающихся дверей.

Семь дней спустя

Вот и прошла неделя. Охотник размеренно топал по камням Ватиканской площади, поднимая в воздух небольшие облачка пыли. Четыре полных дня он трясся в седле, не давая Перикулуму толком отдохнуть. Но он и не возмущался, по крайней мере не сильно. Что-то коню нравилось в монастыре святой Ольги, и Рейнальд сильно подозревал, что это были монашки, не чаявшие в нем души. Монастырь вообще был единственным местом, где Перикулум безоговорочно отказывался покидать стойло, уперто торча в нем с момента приезда и до самого отбытия. Охотник долго наказывал девушкам не подходить к коню и ничего ему не давать, лично насыпая порцию овса, когда было нужно. Несколько лет назад, увидев Перикулума впервые, они просто проигнорировали предупреждения, и день за днем Рейнальд заставал своего спутника в окружении десятка дам, вычесывающих и выглаживающих его до такого состояния, что тот бы мурлыкал если б мог. Вскоре это удалось пресечь, но неугомонные монашки стали пробираться к стойлу ночью. Охотник тоже свой хлеб ел не зря, быстро переловил всех нарушительниц и доставил к настоятелю на разбирательство. Затем побегушки вроде бы прекратились, но морда по утрам у Перикулума была до того издевательски-довольной, а шкура чистой, что казалось будто ночи на пролет он жрал яблоки в бане. И вот теперь Рейнальд уже не