Струна (=Полоса невезения) - Виталий Каплан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидив, что на всю эту эскападу ни я, ни Маус, ни, тем более Сайфер не реагируем, браток сделал пару шагов назад и махнул рукой, давая знак сворачиваться.
Бригадир рабочих хотел было подойти, выяснить, что происходит, но очень быстро смекнул, что сейчас под горячую руку лучше не лезть.
Я посмотрел в сторону, туда, где из-за крайнего окна центра детского творчества за мной наблюдал Николай Натанович. По-моему, он глядел на нас с ужасом.
2
Небоскреб нависал над нами, и казалось, что он и впрямь подпирает плоское небо, а облака — всего лишь изображение на громадном кристаллическом мониторе. Машина за нашими спинами фыркнула и укатила в подземный гараж, а мы с Маусом просто стояли, смотрели на высоченное здание, размышляя каждый о своем.
Я вспоминал Николая Натановича… Взгляд, которым он провожал нас после встречи с выводком Зиминых… И непонятно, что скреблось у меня внутри — совесть ли, раздражение или попросту накопившаяся усталость?
Зачем я вступал в «Струну»? Ведь не затем же, чтобы бороться с системой изнутри? Не ловкий Штирлиц, а трусливый заяц, спасавший свою драгоценную шкурку. А что не только свою — так это, как выражается поколение Мауса, голимая отмазка. «Струна» не церемонится с врагами — но ведь не мстит до седьмого колена. Не тронули б они ни родителей, ни сестру… Или все же? Я до сих пор не знаю ответа. Слишком разные у нас люди. Я даже не знаю, чей именно отдел охотился на меня по всем правилам струнной музыки. Не рыться же в базе данных… я все-таки не совсем идиот.
И как раз по этой причине, подписывая в кабинете Кузьмича некую бумажку, я уже тогда знал, что меня ждет. К примеру, такие вот взгляды тех, кого раньше я считал своими единомышленниками. Хотя, конечно, на одну доску с Николаем Натановичем мне никогда не встать. Он всю жизнь посвятил любимому делу, он, видимо, педагог от Бога, а я… Вылетел в свое время из инженеров транспорта, перевелся на матфак педагогического… Честно отучился, честно учил… то есть пытался учить. Но при всем при том — мы с ним люди одного мира, одного воздуха… и тридцатилетняя разница тут не помеха, в то время как поколение Мауса — это уже совсем иная реальность.
— Красиво, — вклинился он в мои сумбурные мысли. — Правда, шеф?
Пришлось кивнуть.
«Струна» прирезала внушительную территорию. Теперь наш офис окружал забор, отделивший от города автостоянку и даже небольшой скверик. На входе проверяли документы, но вывеску «Фонда» все же оставили. Хотя конспирация была уже ни к чему. Все и так знали, кто квартирует в этом сооружении.
Я повернулся к реке. По другую ее сторону тянулся точно такой же деловой квартал, Бизнес-Сити. Там тоже строились, прокладывали метро, возводили новые небоскребы.
«Струна» поселилась в чудесном месте. Соседи просто прекрасные, но…
Мы стоим на одном берегу, они — на другом. Рядом и все же не вместе. Интересно, так и задумывалось?
— Красиво! — повторил Маус, пробежавшись взглядом по новенькому забору. — Помните шеф, во время путча там за поворотом домик с гербом? Победители на лужайках вокруг сидели, в шахматы играли. Победа, короче, демократии. А потом, когда парламент погнали, там все забором обнесли километровым и вертухаев понатыкали. Кончилась, блин, вольница.
Я ничего не ответил.
Какое-то время мы еще наслаждались пейзажем, затем хакер все же сказал:
— Ладно, шеф. Пойдемте. Нам еще дела за сегодня закрывать. Раньше сядешь, раньше выйдешь…
Я так не думал. Домой меня не тянуло. Еще с того субботнего вечера, когда мы поругались с Димкой.
Не стоило мне после разговора с Максимом Павловичем столь самозабвенно оттягиваться на лужайке, обильно, слишком обильно запивая шашлыки. Не то чтобы вернулся я в состоянии полного нестояния — хотя довозивший меня до дома Маус порой многозначительно хмыкал. И уж тем более не стоило мне устраивать ту, если вдуматься, идиотскую сцену.
Застав пустую квартиру, я, конечно, живо вообразил несколько картинок, одна другой хлеще. Димка, убежавший к родителям. Димка, которого по наводке Митрохыча выловили прежние дружки и теперь прессуют в каком-нибудь сыром, пропахшим крысами и героином подвале. Димка, по которому на проспекте проехалось несколько «КАМАЗов»… Самой шикарной была фантазия о том, как злобные Ситрек и Стогова похитили своего бывшего воспитанника и сейчас везут в ужасное Заполье, в Центр психокоррекции. Десять минут я сидел точно на включенной конфорке электроплиты и не знал, за что хвататься — за «мыльницу», за третью струну «соль» или за банальный телефон, дабы обзванивать ментовки, больницы и морги. Предположить самое простое — что пацан сбегал до магазина за продуктами, мне в пьяную голову не пришло.
Хуже всего, я совершенно не помню, что тогда ему наговорил. Наутро всё словно ластиком из мозгов стерли. А спрашивать я не решился.
С тех пор Димка дулся на меня, делая все нарочито верно и молча. Поначалу мне казалось, что эта его педантичность — явление временное. Действительно, сколько можно? Но вот уже четыре дня, как обида Соболева не проходила, и я понимал, что долго так продолжаться не может.
Конечно, надо извиниться. И ёжику понятно, что это самый разумный выход. Но что-то, глубоко проросшее во мне, глухо сопротивлялось, не пускало. Да и в чём извиняться? В словах, которые я напрочь не помню? Тем более, что в стратегическом смысле я все же прав. Ему и впрямь не стоит лишний раз светиться на улице. Сто раз конспирация! А извиняясь, я косвенно поощряю его свободу и безответственность. С другой стороны, а не уподобляюсь ли я сейчас великому педагогу Валуеву? И не отмазки ли все мои логические конструкции?
Очень не хотелось об этом думать, потому что выхода я не видел. Именно поэтому и работал с такой радостью и энергией, как никогда раньше.
— Прохлада! — Маус раскинул руки и глубоко вдохнул воздух, замороженный немецкими кондиционерами. — Прохлада и счастье! — он подошел к лифту и нажал кнопку вызова. — Шеф, а вы куда сейчас?
— На ковер, — однозначно произнес я.
— Понятно! А я к нам в коморку. Посижу, кофе попью… — от удовольствия он даже закрыл глаза. — А потом, вечером, к Марине поеду, по холодку. У нее сегодня выходной…
— К какой Марине… — начал было я и тут же спохватился.
Улыбчивая рыжая девушка из отдела обеспечения никому бы не рассказала о моей грядущей командировке, но Маусу все-таки заикнулась. И я, конечно, увидел во всем этом заговор, потому что в моем воспаленном донельзя мозгу помещались одни лишь интриги, а в нарисованной мною реальности молодым людям нечем было заняться, кроме как вечерами выслеживать глиняных. Словно в старых советских фильмах.
— Хорошая девчонка, на Тимерзяевской живет, в контексте, что на Тимирязевской.
Я кивнул и улыбнулся.
Двери лифта раскрылись, оттуда скопом вывалились трое парней и одну молодая девушка, вооруженная блокнотиком. Я их совершенно не знал, а вот Маус явно состоял с ними в приятельских отношениях.
— Ну, блин! — разлыбился один из парней. — Ваще, чудо! Мышатник, ты чего тут прописался, что ли? Каждый день на работу ходишь! Забурел?
— Долг! — Маус встал по стойке «смирно», выпятил вперед губы, отсалютовав двумя пальцами. — Не хочу посрамить звездно-полосатый флаг, сэр!
Второй парень похлопал его по плечу и заметил:
— Ты молодец, сынок. Я верю, ты настоящий американский солдат и не испугаешься этих сербских стариков и детей, когда начнешь швырять в них бомбы!
— Кстати, — заметил первый. — Слышь, Маус, есть тема на ночь в «контру» засесть?
— Ага! — усмехнулся тот. — Я вот как раз клуб один в Нагатино рульный знаю. Там и в Инете можно и погамится.
— Вот и круто. Надо на днях…
— Надо. Звякни мне завтра ближе к утру, часиков двенадцать, — Маус повернулся к девушке и отвесил глубокий поклон. — Приветствую вас, Оксана свет Степановна, как дела ваши на тяжком поприще?
— Тяжело, — бросила та. — Просто надрываюсь, ну да ты нас понимаешь!
— Всецело!
На этих словах Маус вслед за мной прыгнул в кабину и со словами «Пересечемся!» нажал кнопку закрытия дверей.
Я проводил взглядом группу странных его знакомых, отметив про себя, что пошли они вовсе не к выходу, а в те самые служебные помещения, куда я не только не должен был, но и не имел желания забираться.
Все эти подсобки и коридоры нижних этажей вызывали во мне смутную тревогу. Слишком уж близко к легендарным подвалам, к Мраморному залу…
— Переживают ребята, — поделился мыслями Маус и, заметив, что я не все понял, внес ясность: — Служба технического обеспечения. У них сейчас работы выше крыши. Вот и бегают как оглашенные. Оксанка опять с ног до головы трясется, как бы чего не вышло. Она у них типа босс…
— А что такого? — задал я невинный вопрос, но хакер отреагировал на него как-то неадекватно.