Германия и немцы. О чем молчат путеводители - Александр Томчин

За деятельностью экстремистских организаций следит Ведомство по охране конституционного порядка. Оно издает ежегодные отчеты и контролирует каждый их шаг, где и когда неонацисты собираются, сколько их, что они предпринимают, какие газеты издают. Поэтому неонацистам приходится быть чрезвычайно осторожными. Как только они выходят за рамки законов, их ожидают аресты и суд.

По своим лозунгам деятели НДПГ очень похожи на прежних национал-социалистов. «Долой столичных бюрократов» и «Работу и учебу — немцам». С этими призывами экстремисты собирают голоса тех избирателей, которые недовольны правительством и настроены против чужаков. До сих пор правым экстремистам не удалось преодолеть 5 %-ный барьер и провести хотя бы одного своего депутата в парламент страны на федеральном уровне. Но их представители присутствуют, хотя и в меньшинстве, в муниципалитетах некоторых городов и даже в парламентах некоторых земель (ландтагах). Правый экстремизм в Германии растет и набирает силу.

Лидеры правительства и ведущих политических партий Германии выглядят, по моему мнению, последовательными и искренними антифашистами. Возникает вопрос — почему же неонацистскую партию НДПГ не запрещают? Об этом в стране идет острая дискуссия. Многие демократические политики считают, что запрет только спровоцирует акты насилия, а не положит им конец. Какой парадокс! — Коммунистическая партия Германии была запрещена в ФРГ еще в 1956 году, а неонацисты действуют легально.

В восточной части Германии, в землях бывшей ГДР, для иностранцев опасность подвергнуться нападению в 25 раз больше, чем в западной. Я сравнил эти данные с картой Германии, на которой все районы раскрашены в разные цвета, в зависимости от уровня жизни. Самыми безопасными оказались богатые районы, а самыми опасными — бедные.

В той земле на юге Германии, где мы жили, с вылазками неонацистов я непосредственно не сталкивался. Лишь один раз в нашем почтовом ящике оказалось письмо с призывом вступить в одну из неонацистских организаций. В нем объяснялось, как плохо живется в Германии коренному населению: растут налоги, пенсии становятся менее надежными, — и все это из-за большого наплыва иностранцев. И провозглашался лозунг — «Германия для немцев!». Во время избирательной кампании на соседней улице был выставлен на тротуаре огромный плакат федерального канцлера. На лбу у него я обнаружил наклейку с огромным восклицательным знаком и надписью: «Индейцы не смогли остановить нашествие пришельцев. Теперь они живут в резервациях. Если вы хотите избавить от этой участи ваших детей, защищайтесь». Для желающих защищаться был дан лишь абонементский ящик в соседнем городке — адрес и авторы листовки не были указаны.

Почему к такой пропаганде более восприимчива молодежь? Многие подростки с правоэкстремистскими взглядами вместе с их родителями чувствуют себя разочарованными, проигравшими в результате объединения Германии. Виноватыми у них становятся иностранцы, которые будто бы отнимают у них и их родителей рабочие места.

Президент ландтага земли Бранденбург говорит, что молодое поколение склонно защищать свои интересы кулаками. По его мнению, причинами растущей враждебности по отношению к иностранцам являются скука, бесперспективность существования в атмосфере растущей безработицы, семейные проблемы и жизнь в виртуальной реальности в отрыве от традиционного человеческого общения.

Магда, бывшая учительница из ГДР, рассказывала мне, что там учитель в школе отвечал за все, в том числе и за поведение детей после школы. Родители были спокойны за своих детей. Их жизненный путь, выбор профессии и места учебы — все было ясно и предопределено. В связи с крахом ГДР ничего этого теперь нет. Каждому подростку приходится самому искать свой путь, и многие из них растерялись. По окончании уроков в школе ученики уже в 13 часов освобождаются и не знают, чем заняться. Они тусуются на автостоянках, автобусных остановках и бензоколонках. Для многих единственным увлечением становится их автомобиль с тонированными стеклами, в котором громыхают песни неонацистских групп и лежат наготове бейсбольные биты.

Опасность возрождения коричневой чумы и неонацистских провокаций нельзя недооценивать. Неонацисты на последних местных выборах в бывшей ГДР больше всех других партий сумели использовать недовольство населения реформами. Не только высокая безработица, но и реформы, ведущие к обнищанию части населения, недоверие к правительству, увеличение социального неравенства, разрыв между богатыми и бедными — вот питательная среда, дающая шансы на возрождение всем видам экстремизма, в том числе и фашизму.

9.4. Как относится к вылазкам правых экстремистов большинство населения?

В Германии люди организованны и активно борются за свои убеждения. Различными гражданскими инициативами они постоянно доказывают, что правые экстремисты напрасно надеются на молчание большинства.

Когда в ноябре 2000 года федеральный канцлер призвал к «восстанию порядочных людей», в Берлине в знак протеста против враждебного отношения к иностранцам люди вывешивали из своих окон на улицу простыни как флаги. Повсюду были выставлены пикеты для защиты иностранцев, в школах обсуждались проекты действий в их защиту. С демонстрациями протеста против вылазок неонацистов только на улицы Берлина вышли 200 000 человек.

В Мюнхене на улицы вышли две трети жителей. Крупнейшие демонстрации протеста прошли в Гамбурге и Кёльне — таких массовых акций не было со времени Второй мировой войны. Под Рождество сотни тысяч людей по всей стране в знак солидарности с иностранцами выстроились на улицах и площадях в бесконечно длинные светящиеся цепи с зажженными свечами в руках.

Вспышки насилия против иностранцев в Германии вызвали возмущение во многих странах мира, в том числе в Америке. Однако Германия продемонстрировала всему миру, что она защищает живущих в стране иностранцев, преследует и наказывает за насилие против них.

В печати за пределами ФРГ порой выражаются сомнения в искренности протеста немцев против насилия по отношению к иностранцам. Не могу согласиться с этим — по моим наблюдениям, эти преступления возмущают и тех немцев, которые в принципе недовольны наплывом мигрантов.

По объявлению в католической церкви я познакомился с одним кружком, который занимался общественной работой с целью поддерживать в нашем городе иностранных иммигрантов. Это были люди разных профессий: медсестра, инженер, учитель, архитектор и другие. В свободное время — такое у них было хобби — они контролировали общежития беженцев, добивались от властей улучшения условий их жизни, оказывали им всевозможную помощь, предотвращали вылазки правых экстремистов. Я был восхищен тем, с какой деловитостью члены этого кружка реализуют свои убеждения. Именно эти люди и другие мои немецкие друзья, интеллигентные и отзывчивые, а не экстремисты всех мастей, олицетворяют для меня Германию — гуманную и демократическую страну. О них я в первую очередь вспоминаю, когда меня спрашивают о том, какие они, немцы, и правда ли, что все они враждебно относятся к иностранцам.

Однажды в этом кружке меня попросили помочь в работе с детьми иностранцев в общежитии. Наших соотечественников там совсем не было, там жили только семьи беженцев из других стран. Здание, похожее на бывшую казарму, было внутри довольно обшарпанным. Семьи сами готовили себе еду, в коридорах общежития стоял какой-то странный запах. Комендант общежития, молодая немецкая женщина, встретила меня дружелюбно и рассказала о тех, кто там живет. Ей было жаль этих детей, многие из которых никогда не видели своего нормального дома. Общаться с ними я мог только на немецком языке. Я обратил внимание, что один ребенок в группе никогда не смеется и даже не улыбается. Вот две девочки — сестры из Афганистана, старшая — Анжела и младшая — Нашла. «Откуда вы?» — спрашиваю я. «Из Кабула», — отвечает Анжела, а Нашла обеспокоена, она настойчиво повторяет: «Я — немка». Потому что я для нее — немец. «Конечно, — успокаиваю я девочку. — Ты — немка. Мы все, кто здесь живет, — немцы».

Так я сам оказался в роли немца — впервые и неожиданно для себя.

Школьники и студенты создали антифашистскую организацию против насилия и враждебности по отношению к иностранцам. Назвали ее «Белая роза» — в память об антифашистах в годы нацистского режима. В Мюнхене в годы войны студенты университета Ганс Шолль и его сестра Софья создали организацию «Белая роза» и распространяли листовки с призывом: «Пора положить конец нацистскому рабству!» В 1943 году они были казнены. Теперь их именами названа площадь перед университетом.

В нынешней «Белой розе» работает около 1800 людей по всей стране, все на общественных началах. «Белая роза» проводит свои акции по всей стране. Они разнообразны и порой выглядят для меня совершенно непривычными. Например, в Берлине 100 баров вместе проводят акцию «Выпьем против правых». С каждой кружки выпитого пива они отчисляют определенный процент в пользу жертв экстремистов. Люди разных профессий организуют подобные акции под лозунгом: «Мы делаем это против правого свинства». На некоторых школах можно увидеть таблички — «Школа без расизма». Организуются футбольные матчи между немцами и мигрантами. И даже проводилась кампания под лозунгом: «Не занимайтесь сексом с нацистами».