Несвятая троица - Андрей Двинский

– Это мой ученик, – ответил я ей. – И его надо накормить.

Оглядев зал, девушка задумалась.

– Может, принесешь нам еду в комнату? – подсказал я ей.

– Ой, конечно, – обрадовалась она такому простому решению сложной ситуации. – Что ты будешь?

– А божельйо у вас есть? – спросил мальчик.

– Есть, – кивнула Берта. – А вам, терр?

– А мне просто пива принеси, пожалуйста.

– Сию минуту!

Мы прошли через кухню и поднялись на второй этаж. Оставленная мною утром постель была застелена, а в комнате чисто убрано.

– Садись за стол, – кивнул я Лидику, снимая рюкзак. – И слушай внимательно. У нас с тобой этой ночью много важных дел…

Ирина Зуева, Прибрежье, 26-го изока, вечер, ночь

– Что-то еще принести, мадам? – спросила Рина.

Я покачала головой.

– Спасибо, ничего не нужно.

– Если что, звоните, мадам, без малейшего стеснения, – тепло улыбнувшись, женщина показала глазами на большой колокольчик, присела в реверансе и вышла за дверь.

Я не знала, куда провалиться от стыда. Первый раз в жизни я была в таком беспомощном положении. Ну ладно, второй после роддома, но там мне было не до стеснения. Тут же приходилось, в буквальном смысле слова, ходить под себя. Я терпела до последнего, но, когда уже было невмоготу, все-таки просила Рину мне помочь. Господи, ну почему нельзя было наложить нормальный гипс, а приходилось сидеть в этом ящике, привязанном к кровати? Нет, девушка-видящая, которая утром посетила меня, вроде как все объяснила: что это артефакт, который сращивает мои кости. Что он должен находиться без движения, чтобы все прошло правильно. Но, блин, неужели нельзя было придумать что-то поудобнее?

Ты дитя общества потребления, шепнул мне внутренний голос. Это у нас все стараются угодить потребителю, а здесь видящие делают так, как им удобно. А на людей им наплевать. Не хочешь, лечись по-своему. Но в этом мире не было иной медицины, поэтому приходилось терпеть. Вот я и терпела, лежа голая под шкурой убитого кем-то леопарда, с ногой, засунутой в привязанный к кровати ящик.

А еще тут было невероятно скучно. За день мне невыносимо надоело разглядывать панно на потолке и картины на стенах. Совсем никаких развлечений. За исключением визитов, которые развлечением можно было назвать весьма условно.

Утром ко мне заявилась она. Баронесса Диана дель Мио. Неудивительно, что Беркут на нее запал. Она красивая, очень. Сначала я не поняла, кто это. Она представилась официальным представителем империи. Говорила по-эртазански очень медленно, правильно выговаривая каждое слово. Рассказала, что они пришли нам на помощь, что убить нас хотели стехи. Призналась, что знает, кто мы такие. Задала несколько невинных вопросов, уточнила наши полные имена и фамилии. Много всего наобещала. И, лишь, когда стала рассказывать легенду, которой мне надо придерживаться в этом доме, между делом представилась полным именем и титулом. Вот тогда я и поняла, что она та самая аристократка, к которой так рвался Андрей.

После ее ухода я разревелась. Было жалко себя, погибшего мальчика, Настю, Игоря, раненого Беркута, пропавших Вадима и Динари. Когда успокоилась, пришла Рина с завтраком, затем – девушка-видящая, которая лечила мою ногу. Слава богу, лечение займет всего два-три дня и все должно быть в порядке.

За окном шумело море. Окна в моей комнате были открыты, я его слышала, чувствовала его запах, но, к сожалению, не видела. Деревья, похожие на огромные сосны, лишь слегка качали своими верхушками. Как бы я хотела сейчас оказаться на пляже и побродить по кромке прибоя босиком… Почему-то вспомнилось детство. Как мы с родителями ездили в Юрмалу. Днем лежали на пляже, а отец читал нам вслух книгу «Три мушкетера». Я помню, как тогда представляла себя на месте Констанции. Какая ирония судьбы: за окном опять шумит море, а я вдруг оказалась в замке настоящего дворянина. Я изменила мужу, мой д’Артаньян лежит раненый в соседней комнате. Ну а баронесса, конечно – Миледи. Впрочем, травить она меня не будет. Ей нужны наши технологии. Боже, я-то что могу ей рассказать?

Солнце клонилось к закату. Красный луч медленно двигался по стене, становилось прохладно. Поколебавшись некоторое время, я дотянулась до колокольчика. Рина появилась спустя несколько секунд.

– Рина, не могли бы вы прикрыть окна, пожалуйста? Холодает…

– Конечно, мадам, – служанка быстро справилась со створками, оставив открытыми маленькие форточки наверху. – Вы уже готовы обедать?

– Пожалуй, да, – ответила я, прислушавшись к себе. – Скажите, Рина, а нет ли каких-нибудь книг на эртазанском?

– Я посмотрю, – пообещала женщина и вышла. Вернулась она через десять минут, катя уже знакомый мне столик на колесиках. Боже мой, я никогда столько не съем! Кормили тут словно на убой. Шесть блюд, и это не считая фруктов. Впрочем, Рина смогла бы накормить и мертвого – служанка просто села рядом, взяла ложку и стала запихивать в меня еду. В результате, спустя сорок минут я почувствовала себя удавчиком, который заглотил барашка – что-то подобное я видела на Энимал-плэнет. Уходя, Рина осуществила смущающую меня процедуру и оставила несколько книг.

Местные книги я видела впервые. Это были монументальные сооружения – тяжелые деревянные переплеты с искусно вырезанными картинками – этакий барельеф. Мне Вадим как-то показал местный алфавит, что-то я даже запомнила. Интересно, но он был похож на латинский – некоторые буквы совпадали. Мне понадобилось несколько часов, чтобы разобраться и даже что-то прочесть. Первую книгу я отложила – это был какой-то философский трактат, я до него явно не доросла. Думаю, что даже на русском не разобралась бы. Вторая повествовала о каких-то исторических событиях и тоже была трудна для понимания. Вот с третьей мне повезло – это, без сомнения, был любовный роман. Написан он был очень простым языком. Когда Рина пришла включить светильники, я одолела уже пятнадцать страниц.

Глаза уже слипались, и я собиралась отложить книгу, когда где-то в доме послышался приглушенный вскрик и на пол будто упало и разбилось что-то стеклянное. Кто-то что-то расколотил, подумала я, положила книгу на тумбочку и щелкнула выключателем святящегося артефакта. Перед тем, как зажечь свет, Рина закрыла ставни, поэтому в комнате воцарилась полная и абсолютная темнота. Некоторое время я пыталась заснуть, однако из-за коробки на ноге я не могла поменять положение тела, что ужасно раздражало. Помучившись некоторое время, я не выдержала, протянула руку и включила свет.

Посреди комнаты, в трех метрах от кровати стоял мужчина с ножом в руках. И смотрел на меня немигающим взглядом, в котором не было ничего человеческого.