Он тебя проспорил - Лана Пиратова

Она целует меня и я ухожу.

Мне надо просто забежать в отдел по работе с персоналом, подписать, что необходимо и я свободна. Надеюсь, что свободна. По крайней мере, физически — да. А от воспоминаний я тоже освобожусь. Обязательно освобожусь.

Пройдя через пост охраны, замечаю в холле незнакомых мужчин. На посетителей они не похожи. И я раньше никогда их не видела у нас.

Равняюсь с ними и слышу в спину голос охранника:

— Это она.

Оборачиваюсь, но тут же чувствую грубый захват чуть выше локтя.

— Лисова Елизавета Андреевна? — спрашивает меня один из мужчин. Именно тот, который так бесцеремонно взял меня за руку.

— В чем дело? — спрашиваю я. — Не понимаю. Отпустите!

— Следственный комитет по городу Москве, — второй мужчина тычет мне в лицо какое-то удостоверение.

Но я не могу разглядеть, что там. Теряюсь в догадках. Перевожу взгляд с одного на другого.

— Так Вы Лисова Елизавета Андреевна? — повторяет вопрос мужчина.

— Да, — говорю тихо. — А в чем дело?

— Вы арестованы, — спокойно произносит он. — Пройдемте.

И толкает меня к выходу.

— За что? — сопротивляюсь я.

— За уклонение от уплаты налогов. За заключение договоров с компаниями-однодневками с целью незаконного вывода денежных средств. Пройдемте. Там Вам все подробно объяснят.

— Но я…

— Все потом. Потом, — они толкают меня к выходу.

Покорно иду. Меня сажают в автомобиль и куда-то везут.

Когда приезжаем, мимоходом читаю табличку на здании «Следственный комитет по городу Москве». Значит, это не шутки?!

Меня ведут в какой-то кабинет, где за столом уже сидит грузный мрачный мужчина. Он бросает на меня равнодушный взгляд и кивает на стул:

— Присаживайтесь.

77. Лиза

После разговора со следователем меня отводят в камеру. Я теряюсь от абсурдности ситуации. Какое уклонение?

Тщетно я пыталась доказать следователю, что всего несколько дней была генеральным директором компании. Когда бы я успела уклониться?

Но он положил передо мной неопровержимое доказательство моей виновности — подписанные мной договоры. С какими-то липовыми компаниями. Несуществующими по факту.

По этим самым договорам были выведены очень приличные суммы. Мне такие и не снились. И, где теперь эти суммы, следователь и пытался выяснить у меня.

Но что я могла сказать ему?

Что подписала документы, не глядя?

Что так толком и не вникла в свои должностные обязанности и доверилась опытным коллегам?

Что проблемы в личной жизни застили мое сознание и я не отдавала себе отчет, когда подписывала эти документы?

Кого это волновало? Точно не этого следователя.

Он не поверил ни единому слову. Кивал с ухмылкой на все мои оправдания.

— Мне полагается адвокат? — спросила я перед тем, как выйти вместе с конвойным.

— Да, завтра придет. Государственный защитник. Если у Вас нет своего адвоката.

У меня его, конечно же, нет.

Я опять перебираю в памяти весь наш разговор, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Хоть какое-то спасение. Ну, должен же быть выход.

Так не бывает. Или?…

В камере кроме меня еще три женщины. Молчаливые, угрюмые, неразговорчивые. Но так даже лучше.

Я лежу на чем-то, напоминающем кровать, отвернувшись к стене.

Мне даже не дали позвонить. Следователь сказал, что моим родственникам уже сообщили. Как это перенесет мама? Больше всего я волнуюсь за нее.

Завтра придет адвокат. Так обещал следователь. И первым делом я попрошу его позвонить маме и все нормально объяснить ей.

А я… я даже не знаю, что говорить адвокату, чтобы он смог помочь мне. Я ведь ничего не знаю ни об этих компаниях, ни о подписанных документах.

Одна надежда — на адвоката. У него же должен быть опыт в таких делах.

Неужели меня и правда посадят на шесть лет, как и говорил следователь?! Но за что?!

Становится горько и обидно. И я чувствую, как слезы стекают через переносицу, по виску, на подушку.

Я наивно полагала, что мои слезы все выплаканы. Что я, наконец, обрету хоть видимость покоя. Там, у тети Оли.

Но все только начинается. Новый виток борьбы. Борьбы за свою жизнь. За имя. И за свободу…

Почему? Почему я?

Ведь это же наверняка кто-то подстроил. Я почему-то уверена в этом.

Документы принес Антон. А подписать их уговорил Дженаб.

Но нет. Мозг отказывается верить в связь между этими двумя событиями. Они не могла действовать сообща.

Уверена, тут какая-то ошибка и следствие обязательно разберется.

Пусть спросят у Антона и Дженаба. Да. Вот, о чем надо сказать адвокату. Пусть поговорит с ними.

Такая крупная компания не могла так действовать. Не могла так уклоняться. В таких размерах. Это же опасно для бизнеса. А они дорожат своей репутацией.

Да, это ошибка. Успокаиваю я себя и пытаюсь заснуть. Мои соседки по камере давно спят. Лунный свет сеткой падает на пол, напоминая о том, что на окне решетка.

Это реальность. Медленно погружаюсь в сон. Мысли все оставляет меня. Наконец.

Облегченно вздыхаю.

И тут тело прожигает резкая боль. Спазм.

Распахиваю глаза. И опять. Резкая сильная боль. Короткий удар. И опять спокойствие. А через несколько секунд еще. Сильнее. Острее.

Так, что я вскрикиваю, будя своих соседок.

78. Арман

Впервые за шесть лет я оказываюсь на Родине. Жаркий ветер обдувает лицо, когда я спускаюсь по трапу самолета. Меня встречает водитель. Сев в машину, сразу же прошу его ехать в больницу. К маме.

Меня привозят в клинику.

Прежде чем впустить в палату, врач предупреждает, что я не должен беспокоить маму. Ее состояние требует покоя. Я, конечно же, все понимаю.

Захожу в палату. Мама сразу же