Совершенно секретно - Александр Бирюк

Официально отказавшись от покупки, руководство “Лиги” не мудрствовало лукаво, а послало в Америку свой “ударный отряд”, состоявший из самых лучших диверсантов-головорезов. Еще не успели опознать труп незадачливого “антиквара”, сгоревшего в своем доме в Сан-Франциско в результате “неосторожного обращения с электронагревательными приборами”, как знамя “Иокогамы” находилось уже в распоряжении руководства “Лиги друзей родины”. Реликвия была передана на вечное хранение в штаб “Общества бывших морских офицеров”, являющегося подразделением “Лиги” и организованного специально по этому случаю наиболее консервативными ветеранам второй мировой, и по сей день является тайным символом всего самурайского движения.

Подлинность знамени была установлена следующим образом. Перед смертью американский торговец рассказал пытавшим его бандитам, что получил эту вещь от некоего Клауса Пирса, который, правда, назваться не пожелал, но для дельца такого масштаба, как Грин, его имя тайны составить не могло. Пирс, как разузнал Грин по своим каналам, работал в ЦРУ, и он предоставил торговцу документы, свидетельствовавшие о том, что некий японский военнопленный по имени Шого Миура, попавший в 1942 году в американский госпиталь на Оаху, в бреду рассказал своему врачу о том, как японская подводная лодка Ro-19, на которой он служил, захватила в Тасмановом море бывший японский десантный корабль “Рифуку-Мару”, перевозивший из Австралии на Новую Зеландию груз цинка. В поисках судовых документов и кассы японцы перевернули весь корабль, и тут кто-то совершенно случайно наткнулся на тайник, в котором было спрятано знамя… японского авиационного корпуса “Иокогама”, разгромленного американцами в районе Гуадалканала за несколько месяцев до этого! Капитан, к которому обратились с расспросами по поводу этой находки, был удивлен не меньше самих японцев, он и понятия не имел, что на его корабле имеются какие-то тайники с японскими знаменами. Капитан субмарины ему не поверил, и поэтому застрелил первым. Затем постреляли остальную команду, а баржу утопили. Когда лодка возвращалась на базу, капитан получил по радио срочный приказ идти к Новой Каледонии для участия в охоте на поврежденные американские крейсера — запас горючего и торпед позволял рассчитывать на успех. Однако капитан Ro-19, не собираясь переоценивать свои силы, решил спасти бесценную реликвию японского флота, каким-то чудом избежавшую печальной участи парадной формы генерала Кавагути (которую американцы захватили на Гуадалканале в сентябре 1942 года и выставили ее на всеобщее обозрение и позор японской армии на выставке трофеев в Сиднее), для чего приказал специально выделенному отряду в составе четырех человек высадиться на расположенный рядом остров Яперо и тщательно спрятать знамя до своего возвращения, а в случае гибели субмарины передать знамя японским частям, которые, по мнению командира, вскоре должны были захватить все окружающие острова, включая и Яперо. Однако Ro-19 так и не пришла, зато пришли американцы, потопившие ее, и перестреляли всех “наблюдателей”. Больше Миура рассказать ничего не успел, так как пришел в себя и отказался от всех своих слов. На имя командования врачом был составлен рапорт, в котором описывалось все, о чем поведал пленный японский матрос, но этот рапорт разделил участь рапорта лейтенанта Томаса Комино, который, в свою очередь, тоже хотел проинформировать свое руководство о том, что интерес японцев к Яперо крайне подозрителен. Может быть, соединенные вместе, эти два рапорта и подвигли бы американское командование на какие-то шаги в отношении поисков ускользнувшего от них вражеского знамени, но, к несчастью (или к счастью?), они попали в канцелярии совершенно разных ведомств, и без того переполненных всякими рапортами, донесениями, а то и попросту бесполезными депешами от разных военных умников, и потому очень скоро сгинули в раздутых до неимоверности архивах до того самого времени, пока с заключенными в них данными не ознакомилась редакция “Эдвенчур Таймс”…

Но это еще не все. Грин ни за что не выложил бы Пирсу потребованные цэрэушником полтора миллиона долларов, если бы поверил только этим документам, которые даже если и были подлинными, но еще ни о чем конкретном не говорили. О том, что знамя настоящее, а не искусно сделанная фальшивка, ему сказала произведенная в присутствии Пирса биологическая экспертиза. В результате этой экспертизы выяснилось, что на ткани знамени присутствует пыльца реликтового растения — тропического цветка “рега коновиана”, произрастающего только на Тулаги и рядом расположенном острове Гавуту, и возраст этой пыльцы составляет ровно сорок лет.

Вооруженные такими сведениями японцы прикончили торговца, с Пирсом решили не связываться, и увезли знамя в Японию. Моринаге это стало известно совершенно случайно, когда он подружился с одним слишком языкатым типом из “якудзы”. Результаты этой дружбы, записанные “отставным” боевиком “Лиги друзей родины” и пересланные им в Америку, тотчас были опубликованы на страницах “Эдвенчур Таймс”. Теперь дело касалось непосредственно Клауса Пирса, загорающего на престижных пляжах Флориды, и бывший шпион решил больше не молчать. Не прошло и недели, как на страницах “Нью-Йорк таймс” появилось его опровержение с угрозами подать на “Эдвенчур Таймс” в суд за публикацию заведомо лживой информации. Самым главным его аргументом было утверждение, что японец Кейцо Моринага, который якобы с такой легкостью выдал всемирно известному скандальному американскому изданию самые сокровенные тайны “якудзы”, вряд ли существует на самом деле, потому что даже самый глупый болван на свете прекрасно знает, что связываться с японскими бандитами-самураями смертельно опасно не только простому человеку, а даже самому брунейскому султану, который день и ночь охраняется чуть ли не миллионом самых лучших в мире телохранителей. Затем Пирс отвергал свою причастность вообще к каким бы то ни было кладам на свете, и повторил старую версию о выигранном им в казино полумиллионе долларов, и эта версия, как ни странно, была подтверждена самим казино. Впрочем, некоторые заинтересованные в этом деле ничего странного тут не углядели, так как выяснилось, что директором этого казино был муж сестры жены Пирса, что уже само по себе наводило на некоторые подозрения. К тому же редакции “Эдвенчур Таймс” удалось разыскать Мартина Жирара, “загоравшего” на Мартинике, и хотя тот послал журналистов к черту, не позволив им даже потоптаться на пороге своего обширного поместья, источник его внезапного богатства так и остался неизвестен — французские власти на Мартинике не интересовали никакие источники, лишь бы эти источники не имели ярко выраженного криминального характера, и в казну исправно платились налоги. С австралийцем оказалось сложнее, потому что к 1985 году его уже не было в живых — Стирман разбился, когда принимал участие в соревнованиях гоночных катеров в Брисбене. Стирманова жена сообщила газетчикам, что состояние ее безвременно погибшего мужа есть ни что иное, как наследство лично ее бабушки, умершей в прошлом году в Англии. Исследователи не поленились и посетили Англию, где выяснили, что бабушка действительно умерла, но было ли у нее хоть какое-то наследство, осталось неясным, потому что такие вещи в Англии не сообщаются каждому встречному и поперечному, а журналистам, тем более американским — и подавно. По всей видимости, вдова про богатство своей бабушки наврала, но доказать этого не смог никто, и потому “Эдвенчур Таймс” ограничилась только лишь предположениями.

Итоги расследования не удовлетворили редакцию журнала, и тогда они отрядили самого Роберта Элдрина на остров Яперо, чтобы он лично попытался разыскать тайник, в котором японское знамя пролежало более трети века. В декабре 1985 года американец высадился на острове и произвел осмотр “места происшествия”. Он обследовал обломки расстрелянного французским крейсером самолета Жирара, отыскал полузасыпанный песком бункер, в котором прятались японцы в декабре 1942 года, и наконец увидел то, что ему требовалось увидеть. Один снаряд, выпущенный из пушки “Таннэ” в 1979 году, разорвался недалеко от японского тайника и вскрыл его, позволив прибывшим впоследствии на остров Пирсу и Жирару сразу же его обнаружить. Гипотеза о старом знамени японского полка стоимостью в три миллиона долларов была очень заманчива, но американец чувствовал, что во всей этой истории что-то не так. В чем тут именно было дело, Элдрин никак не мог понять, но его не покидала уверенность, что кто-то его крупно надул, чтобы скрыть следы настоящего богатства. Впрочем, никакие богатства острова Яперо ему уже не светили, а выжать из этого дела больше, чем уже было выжато, не представлялось возможным. Журналист не хотел связываться ни с “якудзой”, ни с ЦРУ, а потому с “делом Яперо” решил заканчивать. На этой оптимистической ноте закончим и мы, потому что новых данных по интересующему нас делу в мировой печати не всплыло, а если и всплыло, то нам об этом пока ничего не известно.