10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы - Борис Федоров

Название, понятно, должно было одновременно отражать наше место в политическом спектре («правые») и подчеркивать нашу моральную правоту (мы за правду). Некоторых смущала перекличка с известными словами И.Сталина (впервые озвученными В.Молотовым), так как их обычно использовали коммунисты. Однако монополии на правду нет и, в конце концов, все согласились.

Главная причина такого объединения — нежелание повторить печальный опыт выборов в Госдуму в 1995 году.

Тогда демократы из небольших партий и политических движений получили по партийным спискам в сумме около 10 процентов голосов избирателей. Однако в Госдуму не прошли[30].

В совокупности где-то под 50 процентов всех голосов избирателей, отданных малым партиям и не прошедшим кандидатам, были распределены между партиями, преодолевшими 5-процентный барьер (КПРФ, ЛДПР, «Наш дом — Россия» и «Яблоко»). Отдавать свои голоса коммунистам и «жириновцам» нам больше не хотелось.

Объединение стало возможным, на мой взгляд, благодаря тому что никто из известных демократов и реформаторов не остался в правительстве. Наконец у нас появилась реальная возможность консолидироваться против общего противника. В 1995 года это было невозможно, так как А.Чубайс был в правительстве, а «Демократический выбор России» его последовательно поддерживал. В результате голосовали в Госдуме мы по-разному, становясь фактически противниками.

Сегодня иллюзий почти не осталось. В этом смысле знаменательно признание Е.Гайдаром и А.Чубайсом ошибок прошлых лет. Еще раз повторю, что Е.Гайдар не так давно прямо заявил, что каждый конкретный компромисс последних лет имел свою логику и важные причины, но сумма компромиссов превысила все мыслимые пределы.

Экономические реформы не состоялись, а реформаторы оказались скомпрометированными, приняли на себя ответственность за Президента, премьер-министра, Федеральное Собрание. В этом смысле знаменательна и поучительна публичная дискуссия, которая разгорелась на страницах печати в начале 1999 года.

Сначала П.Авен, а потом Е.Ясин и я выступили на страницах газеты «Коммерсант» с подробным анализом того, что делалось в сфере экономической реформы и что было на самом деле осуществлено. Вывод однозначный: реформы в России не состоялись. Эта дискуссия вызвала резкое неприятие коммунистов и в целом левых элементов, которым удобно все сваливать на реформы. Они реагировали очень нервно.

Безусловно, сохранились противоречия между демократами, так как по месту в идеологическом спектре мы все очень разные. Любопытно, как распределяют партии и движения по политическим оттенкам некоторые аналитики.

Обычно берут две оси — от «левых» до «правых» (по горизонтали), и от «космополитов» до «патриотов» (по вертикали). Причем радикальность взглядов партий всегда возрастает от центра. При этом появляется поучительная картина.

Оказывается, что только наше движение «Вперед, Россия!» находится в одиночестве между осями «правые» и «патриоты», то есть почти четверть всего политического спектра отдана нам! Все остальные демократы находятся между осями «космополиты» и «правые», а все коммунисты и аналогичные партии — между осями «левые» и «патриоты». Конечно, здесь присутствует большая степень условности, но есть и здравый смысл.

В цивилизованных странах наши аналоги демократов-патриотов (например, республиканцы в США или консерваторы в Англии) всегда находятся в первой «двойке» ведущих политических сил и периодически приходят к реальной власти. То же самое рано или поздно будет и у нас. Но когда — не знаю. Но я твердо уверен, что еще при моей жизни. Уже видно, как движение «Наш дом — Россия» пытается внедриться в эту политическую нишу.

У меня никакого желания лично заседать в Госдуме не было. Более четырех лет в этом заведении сильно разочаровали меня. Меня угнетала атмосфера безделья, циничности и политиканства. Смотришь на некоторых депутатов и не знаешь, чему больше удивляться — их дремучести или продажности. Не секрет, что многое в Госдуме делается на основе взяток.

Однако интересы нашего движения были выше личных соображений, и участвовать в выборах необходимо. Кроме того, с 1995 года я активно изучаю литературу разных стран по технике избирательных кампаний, и мне интересно внедрить некоторые идеи на практике.

Заметным событием в создании «Правого дела» стала поездка Е.Гайдара, Б.Немцова и моя в конце марта 1999 года в Белград и Рим. Нашей целью была попытка приостановить бомбардировки Югославии и развертывание новой войны на Балканах. Нам было ясно, что бездумная политика Б.Клинтона может означать начало новой «холодной войны» и нанесет гигантский ущерб демократам в России.

В субботу мы еще обсуждали наши действия, а в воскресенье уже вылетели в Будапешт, потом на машинах добирались до Белграда. В Будапеште мы встретились с крупным дипломатом США — Р.Холбруком, игравшим заметную роль в переговорах по Югославии в последние годы. Стало ясно, что четкого плана у США нет и они наивно ожидали быстрой капитуляции Югославии. Между строк можно было прочитать, что малейшие уступки югославов позволят возобновить переговоры.

В тот же день мы были на границе с Югославией и не знали, будут ли нам выданы визы. Все обошлось, и мы очутились на территории воюющей страны. Я в первый раз попал в такую обстановку. Первые впечатления — полное отсутствие автомобилей на улицах, затемнение, укрытые вдоль дорог югославские истребители. Белград показался нам вечером мрачным городом, жутко выли сирены, нигде не было людей.

Официальный Белград не был рад нашему приезду, и поэтому мы встретились только с В.Драшковичем — демократическим оппозиционером и тогда вице-премьером в правительстве. Он передал нам официальную позицию правительства, которая сводилась к тому, что югославы готовы на определенные уступки, но лишь после прекращения бомбардировок и начала переговоров.

Нам стало ясно, что США и Югославия не хотят терять лица. Обе стороны показали, что могут быть жесткими, и начали понимать, что затягивание конфликта — не в их интересах. Но остановиться было уже трудно. Большая часть вины, на мой взгляд, лежала на США, которые разучились видеть чужие интересы. Поэтому мы решили выдвинуть идею пасхального перемирия, которое под давлением церкви могли бы принять НАТО и Югославия.

Для этого мы встретились с патриархом сербским Павле (он нас сразу поддержал) и отправились в Ватикан к Папе. Одновременно в Москве мы пытались побудить Русскую православную церковь сделать соответствующие официальные заявления (что получилось). В Риме мы встретились с министром иностранных дел Италии Дини, а затем с госсекретарем Ватикана и самим Папой Иоанном-Павлом II. Вскоре и Ватикан сделал заявление.