10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы - Борис Федоров

М.Камдессю вполне обоснованно не верил, что в России есть политическая воля для решительных шагов. Обсуждать что-либо более подробно тогда не было смысла до полного утверждения премьер-министра нашим парламентом (а с этим уже были проблемы).

Любопытно, что наша встреча проходила на бывшей даче М.Горбачева в Форосе. Мы прошлись по историческому дому, который мне показался весьма безвкусным. Он был построен и меблирован в напыщенном советско-партийном стиле.

По странному совпадению, в разгар правительственного кризиса в начале сентября 1998 года в Москву снова приезжал Б.Клинтон. Забавно, но он всегда приезжает в Москву, когда меня ожидает отставка. Разумеется, я шучу.

Сам визит не имел большого значения. Он запомнился тем, как американские журналисты в Кремле в присутствии Б.Ельцина настойчиво допрашивали Б.Клинтона о его отношениях с Моникой Левински. Это выглядело дико.

Одновременно была возможность поговорить с представителями экономической команды Б.Клинтона. В частности, я долго беседовал с заместителем министра финансов Л.Саммерсом, играющим ключевую роль в наших переговорах с МВФ. Мне стало ясно, что Запад, после всех ошибок последних лет, теперь будет очень осторожен. Больше никто не будет забрасывать Россию деньгами под честное слово.

В то время я пригласил в Москву доктора Д.Кавалло — бывшего министра экономики Аргентины, совершившего «аргентинское чудо», а также специалистов из других стран (бывшего председателя Бундесбанка Г.Титмайера). Б.Березовский, который каким-то неведомым чутьем понял, что В.Черномырдину нужны свежие идеи и подходы, помог организовать визит Д.Кавалло.

Особенно интересным показался мне аргентинский опыт. Я несколько раз встречался с Д.Кавалло и организовал встречи с ним в Минэкономики, Минфине и Центробанке. Все отметили схожесть наших проблем с аргентинскими образца 1991 года — неплатежи, высокая инфляция/ коррупция и т. д. Учитывая недавний переход от диктатуры к демократии, закрытость страны и большую степень огосударствления экономики, федеративное устройство, успех аргентинских реформ представлял несомненный интерес для России.

Однако дальше разговоров дело не пошло. Даже лидеры экономических ведомств не поняли и не оценили всей важности аргентинского опыта. Многие, на мой взгляд, и не могли понять. Но главное — в стране не было политических предпосылок для реализации подобного плана.

Я же сегодня еще больше, чем осенью, уверен, что данный опыт несет нам спасение. По сути дела, идет речь о некоем подобии золотого стандарта — системы, при которой никто не имел возможности играть в игры с эмиссией, курсом, бюджетом. Каждый бумажный рубль реально обеспечивался золотом, роль которого играют самые твердые валюты. Западный термин «валютный совет» нашему человеку ничего не говорит и не нужен. Я называю эту систему «евростандартом».

Допустим, с определенного числа 1 рубль приравнивается к 1 «евро» и новые рубли можно выпускать в обращение только при депонировании в Центральном банке равного количества «евро» и другой иностранной валюты. Резервы ЦБ всегда равны денежной массе, инфляция тут же снижается до примерно европейского уровня, резко падают процентные ставки, нет проблемы валютного риска.

Мгновенно наступает финансовая стабильность, и политики не могут более играть в непрофессиональные финансовые игры, наносящие ущерб карману простых людей. Когда есть стабильность, можно заниматься реформой предприятий, налоговой и пенсионной реформами, социальной политикой, земельным вопросом и т. д. В такой ситуации принять нереальный бюджет будет просто невозможно.

В.Черномырдин был готов поддержать попытку внедрения данной системы в России. Мы тут же начали писать соответствующий проект закона. Минфин и Центральный банк ничего делать не хотели, ничего не предлагали, но все предпринимаемые нами шаги беспомощно и неаргументированно критиковали.

К сожалению, проект был завершен после ухода В.Черномырдина из правительства и уже не имел шансов на принятие. Тем не менее я написал сопроводительное письмо и направил Е.Примакову готовый проект закона. Беда только в том, что в его правительстве не оказалось ни одного человека, способного понять такие вопросы. Попытки утвердить В.Черномырдина в Госдуме прошли несколько этапов. Первые день-два в стане коммунистов царила эйфория — убрали «молодых» реформаторов и появился шанс на реванш. Совершенно очевидно, что коммунисты и другие псевдооппозиционеры обещали В.Черномырдину поддержку в случае снятия С.Кириенко.

Однако аппетит приходит во время еды. Почувствовав запах крови, слабость Президента и его Администрации, коммунисты захотели большего, В.Черномырдин для них представлял достаточно независимую фигуру, которая при всех ошибках и недостатках ассоциировалась с реформами.

Ведущую роль в консолидации оппозиции В.Черномырдину сыграл Ю.Лужков, для которого В.Черномырдин как премьер-министр автоматически становился опасным соперником на поле президентских выборов. Весной 1999 года Ю.Лужков уже начал критиковать правительство Е.Примакова за бездействие, как бы предчувствуя падение последнего.

По сути дела, предательскую роль сыграли многие деятели НДР, которые вместо мощной поддержки своего лидера занялись политическими играми. Особенно отличился в подковерной борьбе самарский губернатор К.Титов (бывший в то время заместителем В.Черномырдина по НДР). Знаменитый и, на мой взгляд, справедливый ответ В.Черномырдина К.Титову насчет «вылизывания лысины до залысин» войдет в анналы отечественной политической перепалки.

Постепенно стало ясно, что в Кремле по тем или иным причинам решили не делать третьей попытки выдвинуть Виктора Степановича в премьеры. В.Черномырдина «сдали» сначала те, кто обещал поддержку, а теперь и те, кто выдвинул. Работа по лоббированию внутри парламента не была правильно организована, а коммунисты хотели выжать из этой ситуации максимум пользы для себя.

На В.Черномырдина в последний день в Белом доме было тяжело смотреть. Он был вымотан физически и обескуражен предательствами. От триумфального возвращения до провала прошло всего несколько дней, но они казались вечностью. Второе пришествие в правительство обернулось для него большими политическими потерями.

На следующий день он последний раз взволнованно выступил перед правительством, сказал немало очень суровых и справедливых слов в адрес коммунистов и парламента. Тогда они могли показаться чрезмерной реакцией обиженного человека, но время подтвердило его правоту. Ситуация ухудшается.