Страна мечты - Владислав Савин

Для начала, составить список всех родственников этой сучки на территории Свободной Италии. Затем — ну мы же не уличная шпана, а серьезные люди? — все они будут избиты возмущенным народом, а после не арестованы, а изолированы, «для обеспечения их же безопасности», хе — хе! Ну а после можно и торг вести, я выпускаю всю эту публику на север, в обмен на публичные извинения. Мы ж не звери, нам результат нужен, а не кровь… хотя в крайнем случае придется, если не договоримся!

Дон Калоджеро отдал распоряжения, и занялся текущими делами.

Через два дня, 2 октября на его столе зазвонил телефон. Номер этого аппарата (в отличие от того, что стоял у секретаря) знали лишь наиболее доверенные члены Семьи. Дон поднял трубку — к удивлению, голос с того конца провода был незнаком.

— Синьор Калоджеро Виццини?

— Да, это я. Кто говорит?

— Майор Смоленцев, Советская Армия. По поручению Советского Правительства.

Муж этой дряни?! Говорит по — итальянски, правильно — но итальянцы произносят слова быстрее. И уже здесь, в Неаполе! Быстро нажать кнопку под столом — и в кабинет влетает секретарь. Сделать ему условленный знак — срочно определить, откуда звонят, и послать туда парней! А пока, затянуть разговор!

— Что вам угодно?

— Официально вас уведомить, что если с известной вам гражданкой СССР что‑то случится, Советское Правительство будет очень недовольно. Так же под нашей защитой, по ее просьбе, находятся члены ее семьи. Надеюсь, что с ними ничего не произошло?

— А синьора Лючия не желает извиниться, за нанесенные мне оскорбления?

— Простите, синьор, это не оскорбление, а диагноз. От себя же лично могу добавить. Тронешь мою жену — получишь в кровники советский осназ. Мы притащили Гитлера живым — полагаете, ваши мафиози охранят вас лучше, чем полк Лейбштандарт СС вместе с гестапо? А тебя я даже убивать не стану — будешь в лагере в Сибири нужники чистить, как обещали вам мои друзья из Красных Бригад, «подобное к подобному».

— Вы знаете, что такое сицилийская честь?

— Я очень люблю свою семью, синьор Виццини. И считаю, что любой, кто ей угрожает, не должен жить. Потому, за каждого (или каждую) кто будет убит, ответит кто‑то из твоего рода. Мы ожидаем, что все арестованные вашей бандой будут немедленно освобождены, и переданы нам — разумеется, с компенсацией вреда их здоровью и имуществу, а также морального ущерба. И не дай бог, кого‑то забудете. Пока — делаю вам первое предупреждение, синьор Виццини. Если не выполните наши условия, будет и второе, и третье — ну а после за вами придут.

И в трубке раздались гудки. Да где этот чертов секретарь? Было ведь уже один раз такое, когда один нехороший человек, мир его праху, о покойниках плохо не говорят, тоже подумал, что телефон безопасен… пока он диктовал условия, парни через станцию вычислили номер, и приехали туда, через час этот гаденыш на коленях ползал передо мной — все же в технике разбираться, тоже бывает полезно! А если и этого героя сюда доставить, посмотрим, как сучка тогда заговорит? На Сицилии полвека назад семье врага отрезанную голову присылали — нет, сейчас это излишне, зачем мне всерьез воевать с русскими, достаточно просто обозначить, показать, в мои дела не лезьте, а то будут проблемы!

Ну вот, «лейтенант» вошел с докладом. Что, где, узнали, поймали? Что??!! Дьявол!!

— Синьор, на телефонной станции определили… Звонок был с линии на город, от штаба Седьмой американской армии.

И проклятым коммунистам (русским, и их приятелям с севера) нужно было еще и его, уважаемого Дона, унижение! Как еще объяснить, что на следующий день факт этого разговора и его пересказ попал в североитальянские (и даже некоторые «левые» южные) газеты? Вместе с оскорбительными карикатурами и издевательскими комментариями. А это уже было ошибкой с их стороны: Дон Калоджеро был не из тех, кого можно безнаказанно загонять в угол! Ведь сицилийская честь — это не отступать, ни в коем случае не показывать слабость. Иначе ты уже не Дон, даже в глазах своей же Семьи. И скорее всего, после долго не проживешь — Донов в отставке не бывает, пришедший на его место не оставит соперника в живых, при полной поддержке «лейтенантов», которые будут рады поддержать сильного, надеясь на собственное возвышение. Тем более сейчас, когда под его рукой много бывших «солдат» из Каморры и Ндрагеты, уж эти‑то, вынужденные согнуться перед силой, тотчас же предадут, почуяв слабину! Будь дело сугубо конфиденциальным… нет, и тогда с русскими договариваться было бы нельзя, при такой манере, они могли бы огласить и после, или шантажировать возможностью огласки. А значит, с ними можно лишь — языком силы.

Три сицилийских предупреждения — это когда в первый раз просто разговор, во второй раз изобьют, в третий раз что‑то отрежут, ну а дальше уже гроб… Значит, русским придется прийти сюда самим. И что бы о них ни говорили, это всего лишь обычные люди, они не умеют летать, становиться невидимками, проходить сквозь стены! Резиденция окружена высокой и крепкой оградой, в охране десяток боевиков Семьи — уже сегодня вечером будет три десятка, вооруженных автоматами. И еще, на ночь в сад можно выпускать собак — доберманов, натасканных на людей. В полукилометре отсюда полицейский участок, надо попросить префекта, чтобы наряд там был удвоен! Дон не был военным, но имел достаточный жизненный опыт, и здравый смысл — а потому, справедливо полагал, что победа всегда на стороне «больших батальонов», ведь сказавший это, Наполеон Бонапарт, уж точно был экспертом в военном деле?

Если полицейская машина, проезжающая по улице, одним своим видом отпугивает грабителей и воров, то что должно испугать русских?

На следующий день Дон с удовлетворением смотрел из окна на танк, с рычанием ползущий мимо виллы. Пришлось расстаться с некоторым количеством американских долларов, перешедших в карман некоему американскому полковнику. Янки сначала полугусеничный броневик с пулеметами предлагал, но Калоджеро настоял на более грозной боевой машине. Теперь два раза в день танк будет проезжать мимо резиденции, показывая, что почтенный Дон находится под защитой Армии США. Ведь русские не посмеют начать войну с сильнейшей Державой мира!

Еще два дня ничего не происходило. Если не считать того, что вакханалия в газетах росла, выливая на Дона все новые ведра помоев. Докладывали, что в Неаполе народ уже принимает ставки, кто кого одолеет, Дон Задница, или русские? Да еще какой‑то писака додумался изовраться, что он, Дон Калоджеро Виццини, почтенный синьор, на самом деле воспылал страстью к героине Италии, а она его грубо отвергла — и рисунок, как Лючия, в обнимку со своим русским, дает пинка Дону, пересчитывающему носом ступеньки! Что ж, еще один счет, который после будет предъявлен — ведь Мафия ничего не забывает и не прощает никогда!

А на третий день танк, проезжая мимо виллы, вдруг повернул, и, высадив ворота, ворвался на территорию резиденции! Двоих охранников, бросившихся навстречу, скосила пулеметная очередь, остальные разбежались и попрятались, что они с автоматами могли сделать против «шермана»? Танк остановился, повернул башню, и выстрелил по вилле, снаряд рванул где‑то на первом этаже. К чести Калоджеро, он первым сообразил, что надо бежать из комнат, обращенных на эту сторону, а лучше в подвал, охрана и прислуга лишь бестолково метались с криками, никто не знал что делать, когда по дому стреляют из пушек, не было на Сицилии боев, даже в прошедшую войну. Сделав шесть выстрелов, танк развернулся и исчез, после рядом со следами гусениц нашли выброшенный из люка танкистский шлем с запиской внутри. Всего два слова — «второе предупреждение».

Через полчаса появились карабинеры. Так долго спешили от участка, услышав стрельбу, трусливые скоты? Догнать, поймать, сюда притащить! Рвения служивые явно не испытывали, гнаться на грузовике за боевой машиной, но все же поехали в направлении, куда скрылся танк. Еще через час вернулись, с триумфом выбросив из кузова четверых в американской форме, сильно избитых. А еще от пленников воняло — они что, от страха обгадились все? И это хваленый русский осназ?

— Танк заглохший стоит, мы караул поставили — докладывал лейтенант карабинеров- и эти там были, сопротивления не оказали!

Пленные держались за животы, и прочие части тела, по которым прошлись кулаки и приклады — и орали, что они действительно военнослужащие Восьмой танковой дивизии Армии США. Им не поверили, но на всякий случай Дон велел позвонить в американскую комендатуру. Приехала военная полиция — и начался скандал. Потому что пойманные и в самом деле оказались американскими танкистами!

— Эй, что тут за дела? В ресторанчике на окраине нас пиццей угостили. Мы и вчера там останавливались, ели. Сегодня, как отъехали, у всех животы схватило. Остановились, сидим над канавой со спущенными штанами, тут грузовик тормозит, «Форд-8», на армейский похож, мы даже подумали, что наши. А нам стволы в морду, крутят руки и укладывают носом в землю, даже штаны не дали натянуть! Всех нас связали, в кузов покидали — но все же не били, как ваши гориллы! Снова поехали куда‑то, затем стрельба, опять едем, останавливаемся, нас из машины вытряхивают, развязывают, говорят «привет от Каморры», и уезжают. Как мы могли их задержать — у нас все оружие отняли, и танк не завести, сделали с ним что‑то… и животы все еще болят! Стоим, думаем что делать, рацию тоже разбили — тут макаронники налетают, и снова нас бьют!