Неправильная невеста - Татьяна Алюшина

И резко выпрямилась, поправила задравшийся пиджачок и величественно распорядилась:

– Успокой ребенка, а я пойду узнаю твой распорядок и процедуры.

И выплыла из палаты горделивой походкой державной особы.

– Ну, тихо, тихо, маленькая, – принялся успокаивать Красноярцев зашедшуюся настоящей истерикой дочь, и вдруг, первый раз с того момента, как обнаружил неподвижность своих ног, он улыбнулся искренне и радостно. – Вот так, доча, огреб твой папка моральных трындюлей по полной программе! Но какая у нас с тобой мамка, а: королева! Отделала меня как котлету! А я тут как дурак несколько недель лежал и придумывал, как от вас отказаться. Да как от такой откажешься? – Он прижал Ляльку к себе, поглаживал, успокаивал, а сам продолжал улыбаться и шепотом поделился с дочкой: – Она сказала, что любит меня. Поняла? Любит.

Алиса, выдержав горделивый королевский проход от кровати мужа из палаты, закрыв за собой дверь, обессиленно привалилась к ней спиной, успокаиваясь. У нее мелко-мелко дрожало что-то в животе, казалось, ноги от слабости сейчас подломятся и она рухнет.

Она не ожидала такого!

Не ожидала, что Алексей за столь короткое время успел глубоко погрузиться в отчаяние и отрицание себя и своей жизни. Не ожидала.

И не ожидала, что придется начать борьбу не только с его болезнью, но и с его отказом от жизни и семьи. Вот так – сразу и жестко!

И не ожидала, что это вызовет в ней самой такую боль и такую ярость.

Она вернулась где-то через полчаса, предварительно постояла перед палатой, собравшись с духом и взяв под контроль свои эмоции, распахнула дверь и, выдерживая «режим» невозмутимости, вошла в комнату.

Лялька посапывала, задремав у отца на животе, а он, придерживая ребенка рукой, тихонько что-то напевал ей, замолчал, когда вошла жена, посмотрел прямо на нее непонятным взглядом и махнул свободной рукой, подзывая к себе. Она подошла и чуть наклонилась, Ярый взял ее за руку и притянул к себе. Она наклонилась еще ближе, и тогда он мягко взял ее за шею, приблизил к себе ее голову, уткнулся своим лбом в ее лоб и шепотом попросил:

– Прости, – вздохнул глубоко, выдохнул и повторил: – Прости, Лиска.

– Все хорошо, Леш, – шепотом ответила она мужу. – Теперь все будет хорошо. Вместе мы справимся, ты же знаешь.

– Справимся, – выдохнул он и, слегка отстранившись, повернул ее голову и поцеловал. Долгим, проникновенным поцелуем.

Поблагодарил и поздоровался по-настоящему.

С этой моральной порки, устроенной Алисой, все поменялось кардинально. И они уже вдвоем да с врачами приступили к масштабному наступлению на его непонятный недуг. И, как в таких ситуациях водится, началось все атакой с криком «Ура!», а завершилось анализом проведенного боя и ошибок.

Решили настоящий диагноз никому, кроме семьи, не сообщать – незачем съемочной группе знать, что у руководителя такая странная болезнь, да и руководству тоже незачем. Вполне достаточно официального больничного листа, в котором диагноз указан как паралич нижних конечностей, наступивший вследствие полученной при падении травмы. Кстати, сам Захар Иванович и настоял на таком решении, вполне убедительно его обосновав.

Алексей, под давлением Алисы, согласился на все возможное, что только предложат врачи для его исцеления, и самое главное на то, от чего больше всего отнекивался и отказывался, – консультация и работа с психотерапевтом.

И тут произошла первая заминка: Красноярцев оказался негипнабелен.

Как ни странно, выяснилось, что такая нечувствительность к гипнозу часто наблюдается именно у творческих людей, как и ее обратная сторона – повышенная чувствительность к нему. Так что простой эксперимент с работой ног в неосознанном состоянии не получился.

Психотерапевт провел несколько сеансов с Алексеем, но результатами остался не очень доволен – вроде открытый человек, с сильно выраженной творческой составляющей и ярким воображением, но практически не идет на контакт. Тогда доктор предложил медикаментозное лечение, но, посовещавшись с лечащими Алексея врачами, Алиса с мужем отказались от этого варианта – сильнейшие психотропные и подавляющие препараты, с глубоким действием на нервную систему, с неизвестным исходом и тяжелыми побочными эффектами? Нет, спасибо.

Они вдвоем, да еще и администратор Света перелопатили весь интернет, выуживая сведения о похожих случаях, связывались со специалистами в данной области, даже провели переговоры по скайпу с немецким профессором. И, собрав массу информации, поняли, что все сходятся к тому, что требуются время, терпение, постоянная работа с психологом, физиотерапия, массажи – и, может, пройдет само.

А может, и не пройдет.

Оставалось только одно – возвращаться в Москву и начинать самое широкое обследование, какое только возможно, уже там. Ну и искать новые варианты и методы исцеления.

И вот когда уже шла подготовка к транспортировке Красноярцева домой, Алиса как-то разговорилась с мамой молоденького паренька, попавшего в аварию, что лежал в соседней палате, коренной якуткой, интереснейшей женщиной, краеведом, между прочим, и ученой.

Встретились в коридоре, Алиса поинтересовалась, как дела у ее сына, спросила, может, помощь какая нужна, ну и неожиданно разоткровенничалась на встречный вопрос женщины про состояние Алексея и рассказала о его странной болезни.

– А знаете что, – вдруг осенило женщину, – вам надо к одному знахарю. Точно!

– К какому знахарю? – безнадежно вздохнула Алиса.

– Нет-нет, вы не подумайте чего, – принялась энергично убеждать ее женщина. – Не сектантство и не шарлатанство какое. Есть у нас в области один известный знахарь. Интереснейшая, кстати, история у поселения, где он живет, – моментально включилась в ней ученый-краевед. – Беглые разные туда прибивались. Поселок-то на притоке Лены стоит, в низинах, самая удобная тропа по тайге через те места к большой реке Лене добираться и сплавляться вниз, к холодному морю. Ну а там уж на какой баркас устраивались рыбаками-моряками без всяких документов и в европейскую часть страны добирались. Ну, ладно, это я отвлеклась. Так вот, в поселке том оседали разные беглецы и каторжане, с приисков народ бежал, да еще и староверы, отколовшиеся от общин по разногласию. Вот из таких-то беглых староверов, «откольников», как их называли, семья этого знахаря и вышла. И по мужской линии у них через поколение, а иногда через два, передается сильное ведовство и знахарство. Целители они знатные. Я у Василия Силантьевича не раз бывала в экспедициях научных, и ученых к нему мы привозили и из Москвы, и из Петербурга. И все поражались: он совсем безнадежных, бывало, исцелял и на ноги поднимал. А уж какие-то простые болезни и подавно излечивал. Очень сильный целитель, и жена его Мария Федоровна кое-что умеет да знает. Вот вам, Алиса, надо с ним проконсультироваться, а вдруг поможет, всякое же в жизни бывает.