Неправильная невеста - Татьяна Алюшина

Алиса несколько раз затевала разговор на эту тему и все порывалась отправить мужа к психологу, но Алексей отказывался. А в первых числах июня сообщил, что снова отправляется в командировку со своей группой снимать Верхоянский хребет вдоль течения Лены в Якутию. И отбывают они через неделю.

– Ты снова сбегаешь, – прошептала Алиса, уткнувшись ему в ключицу носом, когда он обнял ее и прижал к себе после сделанного заявления.

– Нет. На сей раз нет, – убедительно отрезал Ярый и сменил тон: – Ты прости меня, Лисонька. Ты права, мы обязательно справимся. И знаешь что… – Он отклонился назад, заглянув ей в лицо. – Я уже решил. Как вернусь, если само не пройдет, обещаю, пойдем вместе к твоему этому дурацкому психологу.

– Так ты скажи, что должно пройти, может, и сами справимся? – предложила в который раз она.

– Не могу, – подумав, все же отказался он, – я даже не знаю, как это тебе объяснить, сформулировать.

Провожали, как водится, всем Ковчегом с шумом, шутками-напутствиями, благословением, целой торбой пирожков и снеди для всей команды, с пролитыми украдкой слезами женщин, с весельем мальчишек, носившихся между взрослыми как угорелые, воплем Кутузова, которому кто-то из них наступил на хвост, громким, радостным, бухающим лаем Гоши, скороговорками Телеграфа. Кое-как Красноярцеву удалось выбраться из этой кутерьмы и медленно выехать за ворота, куда вышли все провожающие и еще долго махали вслед его уезжающей машине.

– Ну, что, – спросил Павел Наумович, когда джип Алексея скрылся за поворотом. – Пойдем чайку попьем. Нам-то Зоечка пирожков оставила или все герою досталось?

– Да как не оставить! – подхватилась на шутку Зоечка.

Под смешки и разговоры все развернулись и пошли к дому. А Алиса все стояла, глядя на дорогу, и отчего-то сердце у нее екнуло, как перед бедой.

Но тут заплакала Лялька у нее на руках, и она прогнала минутное наваждение – ерунда, просто не хотела, чтобы муж уезжал, отмахнулась она от странного ощущения.

Через десять дней рано утром позвонила Света, администратор группы Красноярцева, и сообщила, что во время съемок в горах Алексей сорвался со скалы. Он сильно разбился. Его доставили на вертолете в поселок Батагай, а оттуда на самолете в Якутск и здесь уже сделали операцию. Врачи говорят, что повезло ему необычайно, поскольку никаких серьезных повреждений нет, даже переломов – трещины ребер и обеих рук, ушибы, гематомы, порезы, глубокие рваные раны, небольшое повреждение селезенки, ушиб правой почки и легкое сотрясение мозга, но ничего тяжелого. И Света поспешила заверить, что доктора дают положительный прогноз и уверяют, что через пару недель его можно будет выписывать.

Но Алиса знала, что простым испугом и парой царапин это падение не обойдется. Вот чувствовала!

Две недели, отведенные врачами, прошли, а Красноярцева так и не выписали из больницы. Доктора и Света только наводили туману и не могли ответить на конкретный вопрос Алисы: что с ее мужем?

С самим Алексеем они разговаривали по телефону постоянно и по скайпу связывались на протяжении каждого дня по нескольку часов. Он отшучивался, мол, фигня все и скоро пройдет, как обычно, задавал тысячу вопросов про Лялечку и контролировал все, что касалось Алисиной жизни.

И вроде все вошло, хоть и в странный, но все же уже привычный распорядок, и синяки его скоро сошли, и порезы зажили, и ушибы отболели, и даже ребра подживали, но дней через пятнадцать Красноярцев стал реже отвечать на звонки, ссылаясь на процедуры и непонятную занятость, а когда отвечал, то уже не так жизнерадостно и весело. А потом и совсем свел до минимума их общение и уже не требовал показать ему Ляльку и не спрашивал по сотне раз, как она ест и спит.

И чем дальше, тем все странноватей становилось его поведение. Однажды он вообще за день не ответил ни на один звонок жены, а некоторые вообще сбрасывал.

Алиса позвонила Свете.

– Свет, – сразу жестко начала она, – а теперь без партизанства и уверток, четко и ясно ответь мне, что происходит?

– Фигня происходит, Алис, – тяжело вздохнула та, сдаваясь. – У Алексея отказали ноги. Частичный паралич. Нам доктора диагноз не сообщают, говорят, врачебная тайна, только с родственниками обсуждать имеют право. Генеральный наш звонил главврачу больнице, но тот и ему отказался разглашать диагноз. Такие дела.

– Так, и что следует предпринимать? – выясняла Алиса.

– Да что! – возмущалась Света – Бог его знает! Вообще, Алис, все плохо. Лешка потребовал, чтобы мы вам ничего не рассказывали и что, мол, он справится с проблемой. А сам, знаешь, стал как медведь-шатун какой, ей-богу. Угрюмый, мрачный, замкнутый. Приказал группе возвращаться в Москву и ждать его там. А чего ждать, непонятно. Вчера генеральный дал распоряжение: если в течение недели состояние не улучшится, перевозить его в Москву, – и еще раз тяжело вздохнула. – Вот так, Алиса.

– Я прилечу, встречай, – распорядилась Алиса. – Сними нам с Лялькой квартиру поближе к больнице или гостиницу приличную.

– Да ты что? – попыталась было отговорить ее Света. – Ты хоть понимаешь, где мы находимся? Это ж тысячи километров от Москвы! Якутия! Да и Лешу отправят через неделю в Москву, зачем тебе прилетать?

– Встречай, Свет. Я сообщу номер рейса, – только и ответила Алиса.

Собрали большой семейный совет Ковчега. Алиса рассказала подробно, что происходит с Алексеем, и сообщила о своем решении лететь.

– О господи! – всплеснула руками Алевтина Николаевна. – С Лялечкой? В такой путь!

– Мы прекрасно долетим, – уверила ее Алиса. – Она у нас барышня большая, ей уж полгода.

– Надо кому-то с вами полететь, – заявил безапелляционно Павел Наумович.

Эта идея понравилась всем. Тут же вызвалась мать Алексея Алевтина Николаевна, но решили, что с ее гипертонией так нервничать нельзя, а если ее прихватит там, то станет два пациента вместо одного. И постановили, что с Алисой и дочкой полетит Зоечка. Она и быт наладит, если придется задержаться, и с Лялечкой поможет, и возьмет на себя хозяйство. Тем более что из всех кандидатов она была самой здоровой и крепкой физически.

Поначалу, когда Красноярцев осознал, что не чувствует ног, он не испугался и даже не расстроился особо, решив, что от сильного ушиба так и должно быть, тем более лечащие доктора ему про паралич или травму позвоночника ничего не сказали, наоборот, выказывали всяческий оптимизм, по сто раз, наверное, повторив, какой он везунчик.

Ну, еще бы!

Камень! Его подвел большой камень, казавшийся обманчиво устойчивым, когда он присматривал удобную площадочку, с которой открывалась потрясающая панорама. Алексей забрался на эту площадку, и когда уже заканчивал поворот с камерой вокруг оси, тут-то камень выскочил из-под ноги, и…