Убийца среди нас - Анатолий Силин

— Ничего не говорит, — проворчал Григорий.

— Ты правильно сделал, что в гости его пригласил. Хотел подсказать, но сам догадался. А Веня обязательно поможет. Не помнишь номер его домашнего телефона?

— Где-то записано, найти?

— Не надо. Кажется, сам вспомнил. Давай-ка его поздравим. Скажу, что все в сборе, но без него скукотища дремучая. Заодно насчет тебя прозондирую, идет? — Рюмин стал набирать номер.

"Зачем тогда у меня спрашивал? — подумал Парамошкин. — Показать, что обо всем помнит? Пускай зондирует. Может, Веня чем и обрадует".

Трубку взял сам Веня; Рюмин распрямился, на лице появилась добродушная улыбка. Он подморгнул Григорию, мол, слушай и на ус мотай. Парамошкин показал на часы и на стол, что времени в обрез. Рюмин согласно кивнул головой.

— Веня, привет, — сказал бодро. — Узнал? Слава Богу, что друзей по голосу узнаешь. Говорю откровенно — без тебя скучаем. Особенно женщины, — помолчал, с улыбкой слушая откровения Вени. — Понимаем, понимаем, что не можешь, — шумно вздохнул. — Но имей в виду — за тебя у нас будет персональный тост. За нас тоже? Ну, дружище, спасибо! Вообще-то жаль, что ты не с нами. Тут женщины так постарались, говорят: вот Веня оценил бы! Передам твой привет с поцелуями… Они тоже шлют поцелуй всмятку. Не понял, повтори. А-а, чтоб Григорий не страдал? Нос не вешал? Передам и потребую. Да, надо помочь, кто же еще поможет. Хорошо, встретимся и обговорим. Привет семье. Обнимаем.

Рюмин, довольный, положил трубку.

— Ну что? — спросил Парамошкин.

— Думаю, не помешает. Слышал, что он сказал? Не ломай голову. Отца Веня уже озадачил.

— Серьезно? — недоверчиво переспросил Григорий. Он и верил, и не верил.

— Обижаешь, — сказал Рюмин с обидой. — На, перезвони. — Снял трубку телефона.

— Да верю! — Парамошкин стал благодарить Рюмина. Тот был настроен лирически. Достав из кармана пиджака несколько светло-голубых коробочек, негромко, чтобы не слышали женщины, сказал:

— Здесь кольца и серьги с бриллиантами. Два комплекта: для Нади и Ирины. В Москве брал, думаю, понравятся. — Открыв одну коробочку, поднес к свету и залюбовался. — Правда, чудо? Хотел купить бриллианты с жемчугом, но не стал. Эти лучше. Тебе нравятся?

— В этом деле я профан, — признался Григорий и вновь позавидовал Рюмину: он и тут его обскакал.

— Сейчас обрадуются. Золото, бриллианты для них — мечта. Значит так, когда станем дарить, возьмешь тут, за дверью, розы. Ты им — розы, а я — кольца с серьгами.

Услышали голос Нади:

— Ах, вот вы где уединились? Ну и накурили — не продохнуть. К столу, к столу!… - Когда Григорий проходил мимо, Надя будто невзначай поймала рукой его ладонь и крепко сжала.

Рассаживались как всегда: Ирина напротив Рюмина, а Надя перед Григорием. Потерев ладони. Рюмин сообщил:

— Люблю небольшие компании. Все как-то по-семейному… — Он хотел встать, но Надя опередила:

— Нет, Игорь, позволь нам с Ириной.

— Какой вопрос, говорите.

— В общем так, дорогие наши мужчины! Мы вас, естественно, любим и ценим. Без вас, как это ни банально прозвучит, своей жизни не представляем. А посему примите от нас самые добрые пожелания и скромные подарки.

— Умницы! — воскликнул Рюмин и хитро посмотрел на Григория. Надя достала из шкафа вместительный черный кейс и подошла к Парамошкину.

— Это тебе, Гриша… для разных тетрадочек и записных книжек, чтобы впредь они никогда не терялись. — Передав кейс, поцеловала.

А Ирина надела на голову Рюмина шапку.

— Это тебе, Игорь, чтобы твоя умная голова была всегда надежно защищена от всякой непогоды, — и тоже поцеловала.

"Может, и впрямь неравнодушна к Рюмину? — подумал Григорий. — Мне говорит одно, а на самом деле у них давняя любовь".

Его раздумья прервал Рюмин.

— Гриша, цветы!

Парамошкин принес из коридора розы, да какие! У женщин даже глаза засверкали. А когда Рюмин вручил им кольца и серьги, Ирина от радости громко завизжала и стала целовать то мужа, то Рюмина. Надя вела себя более сдержанно, но и ей подарки явно пришлись по душе.

"Молодец все-таки Рюмин! — думал Григорий. — Такой устроил женщинам праздник! Что ни говори, а подход к жизни у него свой, особый".

Потом под бой курантов с бокалами шампанского встречали Новый год. Пили, ели и много танцевали: Григорий с Надей, а Рюмин с Ириной. Может оттого, что прилично выпил, а скорее от близости Нади, Григорий не переживал как прежде флирт жены с Рюминым. Целует, прижимается к нему, смеется — ну и пусть. Он тоже прижимается к Наде, и от этой близости у него слегка кружится голова. Вначале не понял, потом расслышал шепот:

— Приходи завтра, буду ждать.

…Такси заказали под утро. Рюмин предупредил, что до обеда будет отсыпаться, женщины тоже не были настроены работать. Парамошкину же предстояло развозить по киоскам товар. Его это устраивало: он уже прикидывал, когда удобнее заскочить к Наде, и им никто не помешает.

XXXVI

Под утро землю припорошил легкий снежок, и кругом стало белым-бело. Идти к проруби не хотелось, но, вспомнив приглашение Нади, ее таинственный многообещающий шепот, Григорий быстро надел спортивный костюм. Во дворе столкнулся с бабушкой Фросей.

— Неужто не спавши пойдешь окунаться? — спросила она, прислонив к стене лопату, которой расчищала с дорожки снег.

— Ничего, бодрей буду, — сказал Григорий. Прихватив топорик для обрубки льда и обвязав шею полотенцем, он затрусил к проруби. Все последние дни из головы не выходили Соломкин, Гнидкин и Рюмин. Как ни странно, сегодня о них не думалось. На первом плане — Надя. "Соскучилась? Не может жить без меня? Что-то хочет сказать?" Да ему только подай сигнал, и он будет тут как тут. Григорий понимал, что ведет себя подло: вроде блудного кобелька, — то с женой милуется, то к Наде на встречу бежит. А если б Ирина с Рюминым закрутила? Ведь тот ее любит, да и она стала меньше над ним хихикать. Сам видел, как глаза загорелись, когда Рюмин преподнес ей кольцо и серьги с бриллиантами. Обещал отметить за примерную работу и слово сдержал. Так уж за "примерную" ли? Может, только повод? Григорий такие подарки жене не делал: не на что было покупать, еле концы с концами сводили.

А что если Рюмин решил с помощью подарков приблизить Ирину к себе? Купить? Живет один, денег много, а Ирине покоя не дает? Нет. Если б она с Рюминым закрутила, он бы с ней жить не стал. Не хватало, чтобы она ему рога наставляла!..

После купания и завтрака заехал в ближние киоски, но никаких проблем с товаром там не было. Люди еще отсыпались, и торговля шла вяло. Для Григория — самый удобный момент встретиться с Надей. Оставив машину на стоянке, он пошел к знакомому подъезду. Оглянулся, но ничего подозрительного не заметил.

При одной мысли, что сейчас Надежда выйдет навтречу в своем мягком ночном халате, нежно обовьет шею руками, крепко-крепко к нему прижмется, кровь в жилах закипела и он готов был птицей взвиться в небо (а лучше с Надей на пару) и долго-долго парить в небесной выси.

Надя встретила так, как он и представлял: аж дух захватывало. Но сам чуть все не испортил — слава Богу, обошлось. Отдышавшись от поцелуев и ласк, Григорий без всякого умысла сказал:

— Веришь, Надюша, вчера так хотел тебя закружить вокруг елки. Это когда ты меня поцеловала.

— И что же помешало? — глаза Нади погрустнели.

— Будто сама не знаешь.

— Ах да, жены испугался. Ясненько, ясненько… Как любить, Гриша, так хочешь полной ложкой. Но при этом трусишь и боишься, что кто-то узнает. Верно?

— Зачем же так? Сама знаешь, что с Ириной лучше не связываться.

— Тут ты прав. За свое счастье каждый борется как может. Ладно. Не будем. Меня и то, что есть, устраивает. Ты не пьяница, здоровый, красивый, чего еще желать одинокой женщине? Никаких претензий не имею, я уже говорила.

— Хочешь, я тебя покружу? Хочешь, а? — Григорий хотел хоть как-то реабилитироваться.

— Подожди, не спеши кружить! — засмеялась Надя. — Раздевайся, помой руки, будь как дома. Ледяную купель принимал?

— Конечно. У меня это строго.

— А душ?

— Какой у бабки Фроси душ!

— Тогда быстрей в ванну. Я тебе спину потру.

— Ей-Богу? — обрадовался Григорий. Для него это предел мечтаний.

Вскоре Надя мылила и терла Григорию спину, а он блаженствовал и от близости к ней возбуждался до одури, но Надя была строга и просила потерпеть.

Когда принял душ и вытер разгоряченное тело полотенцем, Надя, развязав поясок на халате, сказала долгожданное:

— Теперь можешь и покружить, только не слишком сильно, слышишь? Не сильно…

Парамошкин только и ждал этого момента. Подхватив Надю на руки, он легко и плавно закружил ее, как малого ребенка, целуя в губы, грудь, шею, нос. Шептал: "Ты моя Венера, Венера… Ты чуточку поправилась, но тебе идет…"