Жатва - Тесс Герритсен

— Как Боровой связан с Бейсайдом? — спросил Кацка.

— Этого мы не знаем.

— Но он был за рулем их фургона.

— В фургоне обнаружены лекарства и прочие медицинские товары, — сообщил Лундквист. — Тянет на две тысячи долларов. Возможно, мы наткнулись на черный рынок. У Борового в Бейсайде могли быть партнеры, приторговывающие лекарствами и, так сказать, сопутствующими товарами. Вы застукали его, как раз когда он вез этот груз на корабль.

— Кстати, откуда этот корабль? Вы связывались с начальником порта?

— Корабль принадлежит некой «Компании Сигаева». Судоходная компания. Кстати, тоже из Нью-Джерси. Зарегистрирована в панамском морском регистре. Последним портом захода корабля значится Рига.

— Это где?

— Столица Латвии, одной из бывших советских республик.

«Опять русские», — подумал Кацка.

Если это действительно русская мафия, они имеют дело с преступной организацией, отличающейся особой жестокостью и беспощадностью. Вместе с каждой волной законопослушных иммигрантов в Америку приезжало и отребье. Хищники, пауки, торопящиеся вслед за соотечественниками обосноваться в стране равных возможностей. Здесь они плели свои криминальные сети. Им Америка казалась страной легкой наживы.

Кацка подумал об Эбби Ди Маттео, и в нем вдруг вспыхнула тревога. После того ночного звонка он ей больше не звонил. Его потянуло позвонить ей. Набирая номер, Кацка почувствовал сильное сердцебиение. Он знал, как называется это состояние. Предвкушение. Радостное, тревожное и совершенно иррациональное желание услышать ее голос. Подобных чувств Кацка не испытывал очень давно и понимал (очень отчетливо понимал), что они значат.

Он тут же отключился. Весь этот час он пребывал в подавленном состоянии, которое лишь крепло.

Он прикинул расстояние, какое успел пройти этот внезапно снявшийся с якоря сухогруз. Наверное, не меньше сотни миль. Даже если они засекут его местонахождение, арестовать корабль в международных водах будет не так-то просто.

— Мне нужно все, что известно о «Компании Сигаева». Прежде всего их возможные связи с «Эмити» и Бейсайдом.

— Будет исполнено, Слизень.

Кацка завел двигатель.

— Твой брат по-прежнему служит в береговой охране? — спросил он Лундквиста.

— Уже нет. Но у него там остались друзья.

— Надо с ними связаться. Узнать, подымались ли они на борт сигаевского судна.

— Сомневаюсь. Учитывая, что корабль совсем недавно пришел из Риги.

Лундквист замолчал, увидев шедшего к ним Карриера. Тот махал рукой.

— Эй, Слизень! Тебе уже передали… насчет доктора Ди Маттео?

Кацка мгновенно выключил двигатель. Пульс, бешено стучащий в висках, он выключить не мог. Он смотрел на Карриера, ожидая самого худшего.

— Она попала в аварию.

По коридору громыхала тележка с едой для пациентов. Этот звук разбудил Эбби. Проснувшись, она обнаружила, что лежит на простынях, мокрых от пота. Ее сердце билось быстрее обычного. Сказывались последствия кошмара. Эбби хотела повернуться на бок… и не смогла. Ее руки были привязаны. Натертые запястья саднили. Значит, все это — не кошмарный сон. Это — кошмарная явь, от которой не проснешься.

Всхлипнув от собственного бессилия, она вдавила голову в подушку. Разглядывать потолок — единственное доступное ей занятие.

Где-то рядом скрипнул стул. Эбби повернула голову.

У окна сидел Кацка. Видно, ему было некогда побриться, отчего его лицо казалось старше. Наверное, он провел бессонную ночь. Таким Эбби его еще не видела.

— Я просил медсестер снять ремни с ваших рук, — сказал Кацка. — Но им это делать запрещено. Вы брыкались и вырывали иглы капельниц.

Он встал, подошел к ее постели.

— С возвращением вас, Эбби. Можно сказать, вы родились в рубашке.

— Я ничего не помню.

— Вы попали в аварию. Ваша машина перевернулась на Юго-Восточной скоростной магистрали.

— Кто-нибудь еще…

— Никто не пострадал, — поспешил ее успокоить Кацка. — А вот ваша машина уже вряд ли будет ездить.

Он замолчал. Эбби поняла, что теперь Кацка смотрит не на нее. В сторону. На ее подушку.

— Кацка, это все… по моей вине?

Он неохотно кивнул:

— Судя по следам шин, вы ехали с серьезным превышением скорости. Скорее всего, заметили впереди машину, двигавшуюся по вашей полосе. Решили избежать столкновения, резко затормозили. Вашу машину отнесло вбок и ударило о бетонное ограждение. От этого она перевернулась. Несколько раз. Хорошо, что на соседних полосах никого не было.

— Боже мой, — закрыв глаза, прошептала Эбби.

И снова в их разговоре возникла пауза.

— Это еще не все, — вздохнул Кацка. — Я говорил с дежурным офицером патрульной службы. В вашей машине нашли разбитую бутылку водки.

У Эбби округлились глаза.

— Быть этого не может, — прошептала она.

— Эбби, при травмах такое бывает. Вы просто забыли. После тех событий на пирсе вы находились в шоке. Тоже вполне объяснимое состояние. Решили расслабиться. Ничего удивительного. Вы же были дома.

— Если бы я выпила, я бы это помнила! Все, что происходило дома, я хорошо помню. Если бы я выпила, то ни за что…

— Эбби, сейчас очень важно, чтобы…

— Важно, чтобы меня не обвиняли в том, чего я не делала! Кацка, неужели вы не понимаете? Они меня снова подставляют!

Кацка потер усталые глаза. Чувствовалось, бодрствование давалось ему с трудом.

— Эбби, мне очень жаль, — пробормотал он. — Понимаю, как нелегко вам это признавать. Но доктор Уэттиг показал мне результаты вашего теста на содержание алкоголя в крови. Анализ сделали ночью, когда вас привезли в отделение неотложной помощи. Содержание алкоголя — двадцать одна сотая.

Кацка смотрел не на нее, а в окно, словно каждый взгляд, брошенный на Эбби, отнимал у него силы. Она же не могла повернуться к нему. Мешали ремни, до боли стягивающие запястья. Слезы подступили совсем близко. Но она не позволит себе плакать. Нет, ее слез не увидит никто.

Эбби закрыла глаза. Куда, в какую сторону направить свой гнев? Другого оружия у нее не было. Они забрали у нее все. Даже Кацку.

— Дома я не выпивала, — сказала она, медленно выговаривая каждое слово. — Вы должны мне верить. Я не была пьяна.

— Тогда скажите, куда вы ехали в три часа ночи?

— Я ехала сюда. В Бейсайд. Это я помню. Марк мне позвонил, и я поехала… А где Марк? Он здесь? Почему он до сих пор не зашел ко мне?

От молчания Кацки веяло холодом. Эбби повернула голову, но увидеть его лицо все равно не смогла.

— Кацка, вы что-то знаете?

— Марк Ходелл не отвечает на сообщения пейджера.

— Что?

— Его машины нет на больничной стоянке. Никто толком не знает, где он.

Слова не выговаривались. Эбби показалось, что у нее вдруг распухло горло.

— Нет, — только и могла прошептать она.

— Эбби, пока слишком рано делать какие-либо выводы. Его пейджер мог попросту сломаться. Мы пока ничего не знаем.

Но Эбби знала. Знала с той секунды, как Кацка ответил на ее вопрос. Знала наверняка, и знание раздавило ее. У нее онемело все тело. Из него ушла жизнь. Эбби не сознавала, что плачет. Она даже не чувствовала слез, пока Кацка, держа в руке бумажный платок, не подошел к ней. Он осторожно вытер ее щеку.

— Я вам очень сочувствую, — прошептал он.

Кацка откинул ее волосы с лица, всего лишь на мгновение позволив своей руке задержать на ее лбу.

— Очень сочувствую.

— Найдите мне его, — прошептала Эбби. — Пожалуйста, пожалуйста, найдите мне его.

— Найду.

Кацка ушел. Только тогда Эбби сообразила, что он расстегнул и снял ремни с ее рук. Она была свободна. Она могла слезть с койки, уйти из палаты. Но Эбби никуда не пошла. Она уткнулась в подушку и дала волю слезам.

В полдень медсестра вытащила у нее иглу капельницы, попутно привезя тележку с едой. На еду Эбби даже не взглянула. Она лежала с закрытыми глазами и не слышала, как увезли тележку.

В два часа дня пришел доктор Уэттиг. Он встал у изголовья, листая карточку. Уэттиг долго всматривался в результаты анализов, сопровождая это действо хмыканьем и покашливанием. Только потом он удостоил ее взглядом.

— Как самочувствие, доктор Ди Маттео?

Она не ответила.

— Детектив Кацка сказал, что вы отрицаете, будто вчера ночью пили спиртное.

Эбби продолжала молчать.

Уэттиг вздохнул:

— Первый шаг к выздоровлению — это признание, что у вас есть проблема. Мне самому надо было бы проявить проницательность. Понять, что все это время вы пытались в одиночку справиться со своей проблемой. Но сейчас картина прояснилась. Настало время заняться непосредственно вашей проблемой.

Эбби подняла глаза.

— Какой в этом смысл? — отрешенно спросила она.

— Какой смысл? Уберечь ваше будущее. Конечно, управление автомобилем в нетрезвом состоянии — серьезное отягчающее обстоятельство. Но вы ведь умная, способная женщина. Помимо медицины, есть другие сферы, где вы сможете построить успешную карьеру.