Между двух войн - Денис Чекалов

– Наконец-то, – произнесла она, выступая из разрезанного платья.

Толстая ткань опала за ее спиной, вздымаясь холмами буфов. Франсуаз вновь оказалась в куртке из кожи дракона и полуштанах. Единственное, чего недоставало ее облику, это заплечных ножен с обоюдоострым мечом.

– Я – демонесса Франсуаза, – сказала она. – Это эльф Майкл. У нас свои счеты с вашим похитителем душ.

Лицо дервиша было сухим, как осенний лист, что остается на облетающем дереве и, искривившись и застыв, ловит первые снежинки зимы.

– Значит, вы – демон, – произнес он.

Взгляд, которым он окинул девушку при этих словах, лучше слов говорил: «Ничего удивительного».

Дервиш не был фарисеем, он не производил впечатления человека, склонного потакать толпе. Чувство долга было единственным, что он позволял себе испытывать, не заглушая в часы медитаций.

Франсуаз не нравилась дервишу не потому, что оказалась демоном. Она ему не нравилась.

– Демон не может войти в святой минарет, – произнес дервиш. – Если его не впустят.

Слова учителя были констатацией, но прозвучали они иначе. «Вас впустили, – как бы говорил дервиш. – А теперь извольте уйти».

Франсуаз дьявольски красива и умеет быть настолько очаровательной, что сердца людей градом сыплются к ее ногам. Но у девушки свои представления о том, что значит не отступать от своих принципов. Поэтому она нередко оказывается нежеланной гостьей.

Иногда я думаю, что сам виноват в таком ее поведении. Мне следовало объяснить Франсуаз, как ведут себя благовоспитанные девочки. Меня останавливает лишь то, что сам я тоже никогда не кривлю душой, чтобы кому-то понравиться.

Нелюбезность дервиша не обескуражила демонессу. Сбить с толку ее вообще сложно, а если что, она всегда может выбить собеседнику пару зубов.

– Вы могли сразу провести обряд очищения, – произнесла она. – Когда девочка только оказалась у вас.

Франсуаз мало беспокоило, что она проникла в священный минарет обманом. Она ни минуты не сомневалась, что имеет полное право потребовать у дервиша объяснений.

Дервиш понимал, что такого права у нее нет. Но, будучи человеком порядочным, он не мог ей этого сказать.

– Девочку привезли ко мне слишком поздно, – хмуро произнес он.

Святой учитель знал, что в произошедшем нет его вины, и все же не мог не чувствовать ее.

– Я должен был погрузиться в транс, чтобы собрать необходимую силу.

– На девочке был астральный ошейник, – произнесла Франсуаз. – Я поняла это по тому, что вы надели на нее ожерелье. Это как повязка на ране. Почему вы не использовали ошейник против демона?

Я не мог с уверенностью судить, какие чувства испытывал святой учитель к демонам до того, как повстречал Франсуаз. Одно не вызывало сомнений – теперь его мнение сильно ухудшилось.

– Госпожа Франсуаза, – произнес он, – я не разделяю предубеждения против демонов, хотя они свойственны большинству людей и даже некоторым из моих коллег.

Воспитанный человек понял бы, что написано между строк. «Но тем не менее, – говорил дервиш, – то, о чем вы спрашиваете, – не ваше дело».

Франсуаз невоспитанна.

– Я полагаю, у вас больше нет этого ошейника, – произнес я.

– Нет, – сказал дервиш.

Он весьма охотно помог бы мне избавиться от Фран­суаз. Но, раз уж я настолько глуп, что связался с ней добровольно, то и поделом мне.

– Ошейник исчез из минарета в тот же день, когда Найваю привезли ко мне. Я не знаю, кто взял его. Демон не проник бы под святые стены без моего ведома или без ведома Седрика.

Было очевидно, что дервиш полностью доверяет своему слуге.

– Я подозревал, что демон нанял воров. Я объявил награду каждому, что сможет вернуть ошейник или хотя бы подскажет, где он находится. Но все было тщетно. Спустя два дня я убедился, что ошейник не попал в руки демона. Я бы это почувствовал. Куда он исчез, я не знал, но не мог больше ждать. Я погрузился в транс и предполагал пробыть в нем еще две недели.

Пока дервиш рассказывал, Франсуаз бросала на меня осуждающие взгляды, ибо я вмешался в разговор и не дал ей надавить на своего собеседника.

То, что мы получили ответы, в расчет не принималось.

– Вы очнулись, когда я дотронулась до ошейника, – произнесла она, рассматривая свои ногти.

Дервиш встрепенулся, как большая хищная птица.

– Он у вас? – спросил святой учитель.

Большая часть астральных кандалов, удерживавших Найваю, была теперь разрушена. Но, получив в руки ошейник демона, дервиш мог гораздо быстрее победить его.

– Да.

Франсуаз не собиралась делать собеседнику одолжений. Она ответила ему только потому, что и сама собиралась.

– Мы нашли его в…

Я ткнул Франсуаз пальцем в полуштаны, в точности между крепкими ягодицами. Возможно, джентльмен не должен поступать так с дамой, но Франсуаз не дама.

– В лагере разбойников, – произнесла Франсуаз.

Получилось весьма убедительно. Эти разбойники – они то и дело таскают астральные предметы. Вот сорванцы.

– Как вы понимаете, – добавил я, стремясь сгладить неловкость ситуации. С Франсуаз мне постоянно приходится это делать. – Мы не могли обнародовать находку до того, как будем уверены, что она попадет в достойные руки.

– Вы убедились? – спросил дервиш.

– Да, – сказал я.

– В таком случае принесите мне астральный ошейник как можно скорее.

Святой учитель развернулся и пошел по садовой аллее, более не взглянув на нас.

17

Король Гельминт сидел перед высоким окном, слушая пение птеродактилей. Пергаментный свиток находился в руках монарха. Король пытался вчитаться в него, но глаза скользили по строчкам, не в силах удержаться на них.

Он думал о том, что произошло на улицах Курземе. Старость принесла с собой опыт, а опыт был записан на двух восковых табличках. На одной из них сохранялись знания о людях и их мотивах, на другой – умение терпеливо ждать и не отступать от намеченной цели только потому, что что-то пошло не так.

Легкий шорох раздался позади Гельминта. Король не стал оборачиваться. Он знал, кто стоит позади него и как это существо смогло проникнуть в его покои, не раскрывая парадных дверей.

– Здравствуй, нечистый, – произнес король.

Вряд ли он смог бы ответить, спроси его кто-нибудь, что написано в свитке, который он держит в руках. Но при появлении демона Гельминт сделал вид, что глубоко погружен в чтение, и не отрывался от пергамента до тех пор, пока, как ему казалось, стоящий за спиной решит, что он прочел его до конца.

Одно из первых, чему научился он за свою жизнь короля, было следующее: заставляя других ждать, ты подчеркиваешь свое превосходство.