По следу скорпиона - Юлия Федотова

– Ты бы лучше не дрыгался, – посоветовала ему Меридит.

Фьординг по-волчьи оскалился.

– Пожалуй, стоит его связать. Для обоюдной пользы, – заметила Ильза, довольная, что удалось ввернуть такое красивое и умное слово. – Не дайте боги, оживет и бросится. Фьординги, они бешеные. Я бы их сразу убивала, не дожидаясь неприятностей. – Говорить ей было тяжело, болел раненый бок, от тепла клонило в сон. Но очень уж хотелось досадить Улафу.

Тот легко поддался на провокацию.

– Да я! Если бы я захотел, мог бы уже сто раз перерезать вас сонными! Как свиней! Я следил за вами от самого Дрейда!

– А-а! Вот оно в чем дело! А мы все гадаем, чего это Улаф, сын Гальфдана, по кустам ползает? А он, оказывается, за нами следит! – всплеснула руками Энка.

Хельги противно хихикнул. Улаф обернулся на его голос.

– Ты! Зачем… ты… спас меня? – Он выплевывал слова с таким отвращением, будто это были жабы. Ни намека на благодарность. А ведь именно защищая связанного подменного брата, Хельги получил удар в шею, который менее выносливое существо привел бы к неминуемой гибели.

– Да уж не из братской любви! – фыркнул демон-убийца. – На беду, у нас с тобой общая мамочка, и я забочусь о ее душевном благополучии. Вдруг известие, что тебя убили, ее огорчит? Ты, конечно, урод каких мало, но как-никак родная кровь…

– Ты можешь не болтать хотя бы пару часов? – перебил Аолен с несвойственным эльфам раздражением. – Твоя рана едва затянулась. И некрасиво издеваться над беспомощным!

Хельги снова противно хихикнул. Он прекрасно знал, что любому фьордингу гораздо приятнее быть названным «уродом» нежели «беспомощным». Это едва ли не худшее из оскорблений. А что касается раны, так она была расположена далеко от голосовых связок, болтовня ей никак не повредила бы.

Аолен только рукой махнул. Он был иного мнения, но что толку спорить с существом, чья цивилизованность, образованность и прогрессивность удивительным образом сочетается с дремучим невежеством в отношении медицины? Впрочем, разговоры скоро прекратились сами собой, слишком измучены были собеседники.

Ночь провели они под сводами храма, одолеваемые кошмарами. Не теми, что поутру кажутся нелепыми и забавными, а самыми настоящими, тягостными и зловещими, – такие хочется как можно скорее забыть и никому не рассказывать.

То один, то другой просыпался с воплями и будил остальных. Убедившись, что выспаться в обители зла невозможно, поднялись еще до рассвета, уселись вокруг костра, вяло переговариваясь о пустяках. Не сразу заметили отсутствие Улафа.

Воспользовавшись тем, что ослабевший от потери крови Орвуд задремал на дежурстве, неблагодарный фьординг сбежал. Где только силы взял?

– Замерзнет, идиот, – прокомментировал Хельги. – Но это уже не наша вина.

Гелиограмму не ждали – небо было затянуто тяжелыми снеговыми тучами, – поэтому чуть не проворонили. Косой розовый лучик чудом пробился сквозь небесную мглу и коснулся мозаичного пола храма.

«Через кристалл, что прошлое хранит, да будет Силе в миг сей путь открыт» – гласила древняя надпись…

– И где он, интересно, «сей путь»? – гадал Рагнар и крутил головой, будто в самом деле надеялся увидеть дорогу, по которой вмиг полезет злая сила.

Орвуд с такой постановкой вопроса не согласился:

– Спросил бы лучше, что за кристалл? Который прошлое хранит?

Хельги призадумался:

– А помните, вы мне говорили, что кристалл Акнагаррона показывает прошлое? Может, это он имеется в виду? Не зря же меня через границу миров таскало?

– Точно! – подскочила Энка, забыв о больной ноге. – Через кристалл Акнагаррона силе открывается путь в мир! Не путь «сей», а мир «сей», то есть наш…

– Но ведь кристалл сейчас не в нашем мире, а у Макса…

– Значит, мы спасаем не наш мир, а мир Макса!

– !!!

– А зачем мангорритам нужен мир Макса? – спросила Ильза робко. – Как они туда попадут, они ведь не демоны?

– Ни за чем. Скорее всего, они и не подозревают, что кристалла нет в нашем мире. Если им вообще известно о существовании иных миров, – предположил эльф. – Хельги нужно немедленно забрать кристалл, вернуть в наш мир!

– Это еще зачем?! – возмутился Орвуд. – Если мангорритам суждено взять власть над миром, пусть это будет другой мир, не наш!

Хельги представил мир Макса, механизированный донельзя, но абсолютно беззащитный перед малейшей магической угрозой, и сказал сердито:

– Свинство так рассуждать! Мангорриты наши, нам с ними и разбираться!

– Огненные рыбы были не наши. Но разбираться с ними пришлось нам. Пусть теперь тамошние разбираются с мангорритами. По справедливости.

– Нам помогал Макс, – напомнил Аолен. – Без него мы бы не справились. Теперь наш долг – помочь его миру.

Но Орвуд заупрямился:

– Его миру по большому счету ничего не угрожает. Мангорриты до него не доберутся и не смогут воспользоваться своей властью.

– Это еще хуже! Они впустят туда бесконтрольную злую силу. Страшно подумать, какие беды она может причинить, ведь там нет ни одного мага, способного обуздать ее. Хельги, чем скорее ты заберешь кристалл, тем лучше!

– Нет, – решил Хельги, поразмыслив. – Сейчас я через границу миров не полезу, и без того тошно. До весны время есть, забегу попозже. И не таскать опять же тяжесть такую! Мы и без кристалла перегружены бесценными артефактами!

Аолен не стал возражать. Он ведь не знал, что на самом деле Хельги просто стыдится красть из музея, поэтому тянет время.

Обсудив проблему кристалла и наскоро позавтракав, спасители мира вышли в обратный путь. И очень скоро почувствовали, что напрасно. Умнее было, пока не окрепли, посидеть в храме. Там было жутко, но здесь, в лесу, еще хуже. Налетел шквалистый ветер, разодрал, разогнал так и не просыпавшиеся снегом тучи. Завернул мороз, редкий для здешних широт. В воздухе повисла седая мгла, что-то непрерывно пощелкивало и потрескивало вокруг. Жизнь в лесу замерла. Ослабевшие от ран, продрогшие путники начинали понемногу впадать в отчаяние. И даже у коренных уроженцев Севера едва хватало сил сопротивляться его обжигающе-ледяному дыханию.

Все чаще приходилось останавливаться, подолгу отогреваться у костров, приводить в порядок обмороженные щеки, уши и носы. Особенно нелегко было Рагнару. Он волок бесчувственную тушу Улафа. Фьординг нашелся очень скоро, лежал на тропинке недалеко от храма. Свалился от слабости, заснул непробудным сном замерзающего.

– Пусть валяется, – решил Хельги. – Мне надоело с ним возиться.

Но благородный рыцарь Рагнар не мог бросить беспомощного человека на верную гибель.

– Тогда сам его и тащи!

Рагнар не стал возражать. Сперва он нес Улафа бережно, чуть не на руках. Потом взвалил на спину, как мешок… Однако идти ему становилось все тяжелее – он кряхтел все громче, ронял все чаще…