Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов - Александр Холин

– Повторяю, – нахмурил брови Шимон. – Повторяю, без ключа прочтения никакой тайны вы там просто не обнаружите, то есть нечего предлагать на дешифровку. Далее, ваше положение по службе не слишком прочное, это нам известно. Для американцев вы, хоть и наёмники спецназа, всегда останетесь пушечным мясом. Есть человек – есть проблема, а нет человека… Недалеко и ваша очередь. Не так всё просто.

Но сейчас пока от подозрений и разбора доносов откупитесь, а когда я в гости пожалую, совсем другая жизнь начнётся. Считайте, у нас с вами отныне общие интересы: Шамбала – Аркаим на Южном Урале. Если поможете овладеть Сибирским входом в потусторонний мир зазеркалья, то это окажется для вас лебединой песней. Думайте, пока есть время. И ещё. Я бы на вашем месте от тех двоих коллег избавился бы…

С этими словами Шимон не прощаясь, развернулся и зашагал к своему мулу. Скоро топот копыт животного уже не слышен был на таинственной лысой полянке, которая, поддерживая реноме старшей сестрёнки Лысой горы, старалась сегодня скопировать тайну праздника Первомайского Шабаша, где от века в век совершались решения судеб человеческих. Собеседник Шимона так и остался стоять, задумчиво глядя вослед будущему товарищу по оружию. Товарищу! – это, пожалуй, ещё произносить слишком рано, тем более в товарищи лезет еврей девяносто шестой пробы.

В голову боевику лезла всякая чепуха про завоевание мира, про экспроприацию экспроприаторов. Только всё это была такая ерунда против оттягивающей карман туго перетянутой банковской бумажной лентой, и ещё бечёвкой, пачки американских долларов, что не хотелось думать больше ни о чём другом. Чашка весов Фемиды явно перевесила под полученным бумажным грузом.

Впрочем, еврей в чём-то прав. Даже не просто в «чём-то», а конкретно в нежелательном присутствии сослуживцев. Эти ребята тоже были старыми тёртыми волками из ГРУ, и при удобном случае не то, что не пощадят, а с удовольствием ноги вытрут о шкуру расстрелянного товарища. Боевик исподлобья взглянул на лысую полянку. Недалеко на камнях сидели двое коллег по службе, с которыми надо было делиться. Только стоит ли, если всё равно кто-то из них напишет донос от «доброжелателя»? А в ЦРУ разбираться долго не будут: есть человек – есть проблема, нет человека… Правильно жид посоветовал.

Шимон не особо подгонял своего рысака, знал, впереди идущий караванчик никуда не денется. Так и оказалось. Первый монастырь Лхасы возник неожиданно за очередным поворотом горной дороги. Собственно, дорога никуда больше не вела, официальная проезжая часть кончалась на небольшой площади у этих ворот, а дальше?.. а что дальше? Туда никто не ходил и никому не надо бы.

Поворачивайте назад. Тем более, белые! Дикарская раса! Одни ворота заставляли задуматься: а как жители Лхасы смогли построить такое могучее сооружение с резьбой и какими-то вырезанными на створках рунами? И никому путь за ворота уже не разрешён, даже посмотреть в какую-нибудь замочную скважину невозможно. Монастырь создавался явно не для посещения любопытных. Единственно, на что обратил внимание Шимон, это люди на площади. К тому же, белых среди них не было, но в большинстве своём площадная толпа походила на настоящих цыган. Только откуда здесь цыгане?

Именно это и обнаружил Шимон, догнав своих спутников.

Глава 16

Дорога в предгорье Тибета размеренно уходила под копыта послушных мулов, привычно шагающих по горным дорогам. Небольшой караван путешественников, принадлежность которых к какой-либо нации Передней Азии могла обозначить только одежда, пробирался по джунглям Северной Индии уже несколько дней, останавливаясь как правило для пополнения запасов питьевой воды и пищи только в ламаистских монастырях. Природа в местах Дехра-Дун была очень своеобразна и, можно сказать, не поддавалась никакой человеческой логике. Только что дорогу окружали непроходимые джунгли, создающие над колеёй зеленую крышу. Проезжая там, путнику казалось, что он пробирается сквозь живую лесную трубу. И вдруг перед предгорьем джунгли отступили. Впереди перед путешественниками лежало ещё несколько горных перевалов, первый из которых назывался Нанда-Дэви. Там далеко в горах возле озера Нам-Цо притаился ламаистский монастырь Лхаса. Любопытно, что ещё несколько горных деревень под таким же названием окружало монастырь. Может быть, здешние служители Бога старались сбить с толку горных духов, но до сих пор путались в одинаковых названиях только прибывающие сюда паломники.

Природа предгорья резко отличалась от джунглей. Здесь в противовес буйной растительности низин преобладали карликовые секвойи, багульник, тамариск, и лепившийся во многих местах к камням вместо зелёной травы сизый лишайник. Даже птицы, животные и люди не особо совались в эти неприютные места. Только совершенно случайно где-то свистнет суслик или шмыгнет заяц в густой траве, удирая от лисы.

Такие места совсем не диковинка для гор, однако, даже среди диких непроходимых перевалов возникали странные энергетические зоны, где люди вдруг начинали ни с того, ни с сего смеяться, плакать, танцевать, бить себя в грудь от горя или начинал предрекать всем и вся скорую гибель, после которой грядёт неизбежное попадание в Царство Теней полное скрежетом зубовным. В общем, много чего могло случиться с путешественниками, попавшими ненароком в эти места. И такое пятно было вовсе не единственным на планете.

Намного севернее, в горах раскинулось озеро Зайсан, куда впадал Чёрный Иртыш. Эту реку из-за таких вот природных выворотов недолюбливали ни ассирийцы, ни персы, ни индусы, ни китайцы. Да и какому путнику может понравиться, если у него под ногами скалы вдруг разъезжались в стороны, а человек начинал падать в бездонную пропасть?

Падение заканчивалось всегда одинаково: скалы вокруг возникали снова, будто бы никуда и не исчезали, но путешественник, выжатый, как лимон, парением над пропастью и неожиданным орлиным полётом, тут же измождено падал на землю, где растекался, чуть ли не лужей – всё, что оставалось от могучей человеческой личности.

После завершения полёта над пропастью путник ещё некоторое время оставался в сознании и, если к нему успевали приблизиться другие паломники или сам караван-баши, он сообщал только, что летал, что падал и больше ничего. Потом душа окончательно покидала изуродованное, фактически раздавленное в лепёшку физическое тело, а оставшиеся в живых тут же возвращались назад, и с паническим страхом рассказывали о случившемся. Выжить в таких полётах удалось немногом, поэтому Чёрный Иртыш обходили стороной.

И ещё одно белое пятно тревожило местных жителей удивительными энергетическими выходками живой природы. Много севернее Тянь-Шаня, за киргизскими степями протянулась к Холодному великому морю цепь Рипейских гор, в середине которых, рядом с речкой Сылвой, протекающей в предгорьях, находился вход в глубокое подземное царство злобных духов, ифритов и колдунов.