Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв. - Борис Рыбаков

Историки нередко ищут внешние импульсы возникновения государственности: указывают на набеги норманнов или на взимание дани со славян Хазарским каганатом, как начальную фазу русской государственности Норманны-варяги брали дань со славянских и эстонских племен отдаленного северо-запада, но к возникновению Русского государства на юге, к древней «Русской земле», это не имеет никакого отношения; на юге варяги были лишь соучастниками походов славянских племен как общего войска из девяти славянских и двух финских племенных союзов (поход 907 г.).

Историческая роль Хазарского каганата VIII–IX вв. в судьбах Руси и славянства сильно преувеличена в научной литературе. Хазары этнически занимали сравнительно небольшое степное пространство в треугольнике, образуемом Нижним Доном, Нижней Волгой (к югу от Волго-донской переволоки) и линией Керченский пролив — дельта Волги. Письменные свидетельства самих хазар X в. удивительно совпадают в этом вопросе с археологическими данными. Власть каганата распространялась на Крым, Приазовье и часть степных племен между Донцом и Волгой. Слишком широкие выводы делались из перечня тех народов, которые платили дань хазарам.

Данью, как известно, могут именоваться поборы в четырех случаях: при вхождении «подданных» в состав государства, при наложении контрибуции на побежденных, а также при уплате транзитными купцами из других стран проездных таможенных пошлин; наконец, данью может быть назван откуп государства от назойливых наездов (так, Русь откупалась от варяжских набегов и вплоть до времен Ярослава Мудрого платила им дань в 300 гривен «мира деля»). К этой последней категории, очевидно, и следует отнести дань, платившуюся, согласно летописи, северянами и радимичами. Применительно к северянам хазарские источники тоже говорят о дани, а о радимичах, живших в левобережном Полесье, они умалчивают. Очевидно, речь идет не о коренной земле радимичей, а о радимичских выселенцах, живших в Северянской земле на Пеле и Ворскле. Северяне и радимичи-колонисты, входившие в состав «Русской земли», жили на самом пограничье со степью, и дань-откуп вполне естественна. Вятичи в X в. (дс 964 г.) платили дань хазарам. Здесь опять-таки маловероятно обложение коренной земли лесных племен, а скорее всего подразумеваются проездные пошлины по донскому и волжскому пути (см. ниже). Ни летопись, ни хазарские источники нигде не говорят о завоевании каких-либо славянских племен хазарами. Что же касается Руси как политического организма, то здесь не может быть сомнений: ни один источник (включая и хазарские X в.) не говорит пи в настоящем, ни в прошедшем времени о власти хазар над Русью. А равенство титулатуры хазарского кагана и киевского князя, тоже именуемого каганом (еще до 839 г.), окончательно отвергает возможность признания киевского князя вассалом хазар.

В русской летописи сохранилась запись эпического сказания о походе хазар на полян. На требование какой-либо дани поляне «въдаша от дыма — мечь», т. е. символически выразили свою полную независимость и возможность силой оружия отстоять ее. Выплата дани хазарам ограничивалась, очевидно, только окраинными, выдвинутыми в степь, районами, где она являлась по существу откупом. Хазары взимали торговые пошлины в Керченском проливе (которым широко пользовались русы) и в Итиле на Волге, через который проходили маршруты разных славянских купцов. Однако взять в свои руки русскую внешнюю торговлю и сделать ее транзитной с выгодой для себя хазары не смогли.

Никакого содействия зарождавшемуся Русскому государству хазары не оказывали.

Поиски внешних импульсов безрезультатны. Государственность не импортируется извне и не может возникнуть из необходимости уплаты дани окраинными племенами тем или иным воинственным соседям.

Общеславянский процесс накопления хозяйственных и социальных предпосылок государственности для VIII–IX вв. обозначен достаточно ясно; южные лесостепные области безусловно первенствовали, став уже известными во внешнем мире, но процесс шел и в северной лесной зоне, постепенно приближавшейся по уровню развития к более передовому югу. Важен момент скачка из первобытности в феодализм, тот момент, когда веками складывавшиеся предпосылки интегрируются в масштабе союза племен или «союза союзов», каким стала Русь где-то в VIII–IX вв. Признаком такого перехода в новое качество следует считать «полюдье», громоздкий институт прямого, внеэкономического принуждения, полувойна, полуобъезд подчиненного населения, в котором в обнаженной форме выступают отношения господства и подчинения, равно как и начальная фаза превращения земли в феодальную собственность. Произведенное выше уточнение географических сведений восточных авторов позволяет впервые провести интереснейший в историко-социологическом плане сопоставительный анализ одного из восточнославянских племенных союзов, с одной стороны, и рождающегося государства из пяти — шести племенных союзов — с другой. Время — начало IX в. В обоих случаях на видное место выступает полюдье, сравнительно небольшое для союза племен (поперечник земли 250–300 км) и грандиозное для Руси: около полутора тысяч километров пути объезда и двух — трех тысяч километров пути сбыта дани в Византии и Халифате.

Племенной союз Вятичей

Ценнейшие сведения о племенном союзе Вятичей, содержащиеся у Ибн-Русте, Гардизи, в «Худуд ал-Алем» не были в надлежащей мере использованы наукой, так как расценивались не как описание конкретного региона, а как общие сведения о славянах или даже более узко — славянах западных, подданных князя Святополка Моравского. Главный город страны славян искали то в Хорватии, то в Прибалтике; отождествляли его то с Киевом, то с Краковом, исходя из предполагаемой общеславянской сущности рассказа Ибн-Русте и Гардизи[364].

Несмотря на то что первое местоположение славян с востока ВАНТИТ давно сопоставлено с Вятичами[365], исследователи продолжают искусственно отделять этот важный географический признак от всего остального описания славян, что сильно размывает эти сведения, мешает их исторической конкретности и по существу отодвигает на второй план. Существенно влияет на восприятие смысла источника и то, что ВАНТИТ часто определяется как «город», хотя употребленное в источниках арабское слово «мадина» означает и город, и подвластную городу округу, и страну, территорию. Будем опираться на тот анализ географии Восточной Европы, который произведен в разделе о восточных источниках.

«Вабнит — первый город на востоке (страны славян), и некоторые из его жителей похожи на русов» («Худуд ал-Алем»)[366].

«В самом начале пределов славянских находится город, называемый ВаТ (Ва. иТ). Путь в эту сторону идет по пустыням и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса» (Ибн-Русте).

«И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит» (Гардизи).

Путь по лесам, пустым местам и бездорожью, который приводит к «городу», или стране Вятичей, — это магистральный путь из Булгара в Киев, точно измеренный в почтовых станциях. Его восточная половина действительно идет по лесам и незаселенным полустепным пространствам. На середине пути находится граница государства Руси. Это приходится примерно на район современного Воронежа. До этих же мест действительно доходят южные поселения ранних вятичей с характерными для них погребениями «в столпах», прикрытых земляными насыпями курганов[367]. Есть здесь и городища, среди которых встречаются и очень значительные по размерам. Таково, например, городище у Михайловского кордона, равное по периметру своих стен одному из важнейших городов Волжской Болгарии — Сувару[368]. Такой город, расположенный среди вятических курганов, вполне мог носить имя «Вантит», т. е. «вятический». Впрочем, восточные географы часто употребляли одно и то же слово для обозначения и города и страны. Персидский Аноним отмечает смешанный состав населения города Вантит; археологические материалы подтверждают это, обнаруживая в Михайловском городище смесь славянских и салтовских признаков[369].

О русах и Руси наши авторы говорят особо, в другом месте. Здесь же, упомянув город вятичей, они описывают самих вятичей под именем славян. Понимать этих славян расширительно нельзя, так как они отделены от всего остального славянского мира широкой полосой племен, уже вошедших в состав Руси, простирающейся теперь до «необитаемых пустынь Севера». Путешественник, ехавший из Булгара, достигал восточной границы Руси, и здесь же начиналась (к северу) неподвластная Руси земля вятичей, которая совершенно справедливо описана как земля славян. Это утверждение подкрепляется еще одним очень важным аргументом — местоположением главного города «славян» — Хордаба.