Когда мертвые оживут - Джон Адамс

На столбе в дальнем конце площади с треском оживает громкоговоритель:

— Говорит профессор Мейсон. Мы потеряли контакт с библиотекой. Повторяю: мы потеряли контакт с библиотекой. Не пытайтесь искать там продовольствие до тех пор, пока мы не восстановим связь. Нам удалось войти контакт с «Дюран-холлом»…

Дальше следует длиннющий список всех групп, с которыми у нас есть связь — в кампусе ли или за его пределами, — и состояние дел на текущий момент. Убеждаю себя послушать профессора, а когда из этого ничего не выходит, пробую почувствовать что-то еще, кроме легкого раздражения из-за вероятной потери библиотеки. Все-таки там в автоматах продавались самые вкусные напитки.

Передача заканчивается, но через некоторое время громкоговоритель снова трещит, звучат сигналы точного времени, а затем нервный голос объявляет:

— Здесь Сьюзен Райт с факультета драмы, я буду в эфире университетского радио в ближайший час. Если у вас есть что сообщить нам, пожалуйста, звоните. И — вперед, «Медведи».

На этом жалкие потуги Сьюзен сделать вид, что ничего не происходит, закончились, и зазвучала композиция группы «Дес кэб фор кьюти». Звуки сбивают мертвецов с толку Конечно, когда они возьмут след, тебе уже ничто не поможет, но, если бы радио не работало, мы бы вообще не смогли носа на улицу высунуть. Сомневаюсь, что мы бы так долго протянули. Виды, не способные к бегству, обречены на вымирание.

Шаги за спиной. Я оборачиваюсь. На пороге стоит Андрей — большой, смелый Андрей, который руками разорвал цепь на дверях биологического факультета, когда мы искали убежище. Лицо у него белое как мел, руки едва заметно дрожат.

— Кажется, Еве хуже, — говорит он, и я иду следом за ним, прочь от окна, из залитой светом аудитории назад, в темноту пустынных коридоров.

Жизнь в таком большом учебном заведении, как наше, никогда не утихает насовсем, хотя бывают времена, когда оно находится в полусонном состоянии. Летний семестр всегда посещает значительно меньше студентов в сравнении с осенним или весенним, и народу в кампусе в два с лишним раза меньше обычного. Я всегда наслаждалась тишиной. Профессор, у которого я работала ассистенткой, был довольно милым старичком и не особенно меня загружал — оставалось достаточно времени, чтобы бродить по окрестным холмам и наблюдать за гремучими змеями в их естественной среде обитания. Для гремучек характерен сухой, горячий запах, ничуть не похожий на болотный душок, исходящий от шкуры аллигатора. Они такие вежливые, эти змеи, и всегда предупреждают перед тем, как напасть. Вообще гремучие змеи во многом напоминают людей, хотя вряд ли подавляющему большинству гомо сапиенс придется по нутру такое сравнение.

В понедельник какой-то начинающий комик в шуточном репортаже на университетском радио заявил следующее: «Факты подтверждают, что Джордж Ромеро был прав! Мертвецы восстали из могил! Признаки жизни отмечены даже на факультете математики!»

Во вторник половина моих корреспондентов только и писала что о странных происшествиях, исчезновениях, нападениях. Кое-кто подозревал, что здесь замешаны зомби. Все смеялись.

В среду смех прекратился.

В четверг появились зомби.

Некоторые люди сражались, некоторые бежали, некоторые спрятались. К субботе здесь, в здании биологического факультета, собралось двадцать шесть человек, половину из которых составляли студенты последнего курса, работавшие в лабораториях над своими проектами в тот момент, когда в студенческом городке воцарился хаос. К понедельнику это число уменьшилось более чем вдвое. Сейчас в корпусе девять человек. Если Еве сделалось хуже, совсем скоро нас может остаться восемь. Это плохо. Очень плохо. Потому что из всех нас Ева единственная, у кого есть ключ к разгадке.

Я иду следом за Андреем через атриум, где стоит реконструированный скелет тираннозавра и с высоты своего роста взирает на нас пустыми глазницами, в лекторий, который на время превратился в лазарет. Ева там. Она полулежит на диване, который мы притащили из незащищенной преподавательской. На коленях она держит ноутбук и с пугающей меня бешеной скоростью стучит по клавишам. Сколько требуется времени на то, чтобы записать историю своей жизни? Не больше ли, чем у нее осталось?

В лектории запах Эверглейдс перебивает все прочие — древний, зеленый, горячий. Это запах болезни, которая проникает в человеческую плоть и пожирает все на своем пути. Ева слышит наши шаги и поднимает голову. Ее глаза похожи на горящие угольки — так резко они выделяются на фоне мертвенно-бледного лица. Прыщи на висках и подбородке напоминают, что Ева едва вышла из юношеского возраста; она самая младшая из тех, кто остался в здании. Ее волосы имеют цвет высохших кукурузных листьев, да и вся она кажется девушкой, сплетенной из кукурузных листьев, пропитавшихся этим горячим болотным запахом. Она сейчас вообще едва ли похожа на себя.

— Это вирус, — без предисловия сообщает Ева своим тоненьким пронзительным голоском. Сообщает спокойно, как нечто само собой разумеющееся. — Дэнни с медицинского и его ребята смогли выделить образец и исследовать его. Он немного похож на эболу, и еще похоже, что нашему гребаному миру пришел конец. Они сейчас в онлайне. — Ева улыбается ангельской улыбкой, от которой щемит сердце. — Перепробовали все известные антивирусные препараты. Ни один из них не способен остановить развитие инфекции.

— И тебе привет, Ева, — говорю я. Вокруг дивана на полу скотчем выложен круг, он обозначает границу «безопасной» зоны. Подойти ближе — значит подвергнуть себя риску заражения. Я приближаюсь к границе и стою в нерешительности, не зная, что сказать.

Наконец решаюсь: — Только что в эфире был профессор Мейсон. Мы потеряли контакт с библиотекой.

— Это неудивительно, — заявляет Ева. — Там у них Хорхе.

— И что? — спрашивает Андрей.

— Часа три назад он обновил статус в «Фейсбуке»: сообщил, что укушен, но ему промыли рану хлоркой. Хлорка не спасает от эболы, так что глупо ждать от нее помощи в случае со старшей сестрой этой заразы. — Ева откашливается в кулак, а потом почти радостно продолжает: — Для вас есть хорошие новости: структура вируса предполагает, что он не может передаваться воздушно-капельным путем. Поэтому не стоит волноваться из-за того, что вы дышите со мной одним воздухом. А для меня новости плохие: если Хорхе «превратился» через три часа после укуса, следовательно, у меня остался час, ну максимум два.

— Не говори так.

Но в голосе Андрея нет уверенности. Он утратил ее после того, как глаза Евы налились кровью и стало ясно: она заболевает. Ведь именно она говорила Андрею, что надо бежать. Если мы ее потеряем, то получим убедительное доказательство: весь этот кошмар происходит наяву.

Ева продолжает, как будто ничего не слышала:

— Я собираю всю информацию, какую только возможно, и переправляю своим корреспондентам. К счастью, университетская сеть все еще функционирует, и это нам очень помогает. У профессора Мейсона здесь очень приличный сервер. Если вы сможете и дальше оперативно обмениваться информацией, отслеживать, где находятся зомби, вероятно, вам удастся удерживать контроль над кампусом до прибытия помощи. — И она добавляет как ни в чем не бывало: — Вам вскоре придется меня пристрелить.

Андрей еще пытается с ней спорить, но я разворачиваюсь и выхожу из комнаты. За мной тянется запах болота: горячая вонь гниения и таящихся в засаде хищников.

Медленно тянутся минуты. Сьюзен с факультета драмы сменяет Энди из компьютерных технологий; «Дес кэб» уступают место Билли Рэю Сайрусу. Выстрелов не слышно. Профессор Мейсон выступает с вечерними новостями: связь с библиотекой восстановлена, там шестеро живых, никто не укушен. Всюду горячий запах болота, он проник в каждую клеточку кампуса, города, всего мира. Я задумываюсь: заметили ли аллигаторы, что миру людей приходит конец? Или они просто будут продолжать существование, как то было всегда? Будут ли они наблюдать за тем, как мы вымираем, так же как наблюдали за исчезновением динозавров — хладнокровно, с бесконечным терпением?

Восставшие мертвецы имеют гораздо больше общего с аллигаторами, чем с нами, живыми людьми. Вот почему запах болот Эверглейдса пробрался сюда следом за ними; он висит надо всем тошнотворной тяжелой пеленой. Болото просто возвращается домой на плечах тварей, которые некогда были нашими родичами. Интересно, с динозаврами начиналось так же? Они поднялись и вернулись домой? Сами они принесли свою погибель или мертвые просто восстали и стерли их с лица планеты? Аллигаторы наверняка это помнят — если бы только возможно было найти способ расспросить их. Но аллигаторов здесь нет. Здесь только восставшие из мертвых.

По университетскому радио снова выступает профессор Мейсон, на этот раз с информацией из Центра по контролю и профилактике заболеваний. Там наконец-то соизволили признать реальность нашествия зомби. Профессор начинает сообщать подробности, но их заглушает стрельба на территории кампуса.