Кланы Альфа-Луны - Филип Дик

«Безумие», мысленно ответил слизистый грибок, «строго говоря», юридический термин. Я же расцениваю ваш поступок, как просто весьма глупый, как я полагаю, Мэри Риттерсдорф, по всей вероятности, даст полную волю своей ярости и враждебности, как только вы попадетесь ей на глаза. Но вы, возможно, именно этого и хотите. Вы очень устали. Вы уже очень долго ведете борьбу. Те запрещенные законом стимулирующие препараты, которыми я вас снабдил, совсем не помогли. Мне, кажется, после их употребления вы еще больше впали в отчаянье и совсем выбились из сил. Вам, наверное, лучше всего бы отправиться в Усадьбу Смирительной Рубашки.

— А что это такое? — Даже само название заставило его отпрянуть в отвращении.

«Поселок депров. И жить там с ними в непрестанной черной тоске». В мыслях грибка проскользнул оттенок неодобрения.

— Спасибо, — съязвил Чак.

«Вашей жены нет поблизости», решил слизистый грибок. «Во всяком случае, я не воспринимаю ее мысли. Давайте трогать дальше».

— Ладно. — Чак медленно побрел к катеру.

«Существует возможность, которую вам нужно учесть, что Мэри уже нет в живых», предположил слизистый грибок, вливаясь вслед за Чаком в катер.

— Нет в живых? — он в изумлении остановился. — Как же так?

«Как вы сообщили мистеру Хентману, на этом спутнике ведется сейчас настоящая война. А значит, есть и погибшие. Хотя, к счастью, их пока что еще очень мало. Но потенциальная возможность насильственной смерти просто огромна. В последний раз мы видели Мэри Риттерсдорф, когда внимание ее было приковано к трем мистикам, так называемому «Священному Триумвирату», и их отвратительным безумным словесным проекциям на небе. Поэтому я предлагаю взять курс на Гандитаун, где влачит жалкое существование зачинщик создания триумвирата Игнас Ледебер — трудно придумать более точное определение того образа жизни, что он ведет — среди обычного для него убожества, окруженный своими кошками, женами и детьми».

— Но Ледебер никогда бы не …

«Психоз есть психоз», подчеркнул слизистый грибок. «Никогда нельзя всецело доверять фанатику».

— Что верно, то верно, — раздраженно заметил Чак.

Вскоре их катер уже летел в Гандитаун.

«Мне в самом деле хотелось бы знать, на что надеяться размышлял слизистый грибок. «В некоторых отношениях вам было бы куда лучше, будь она…»

— Это мое личное дело, — перебил мысли грибка Чак.

«Простите», сокрушенно подумал слизистый грибок. В

тональности его мыслей все еще продолжали звучать безрадостные нотки — искоренить их полностью так и не удалось.

Больше они уже не обменивались мыслями, пока катер продолжал лететь в сторону Гандитауна, оглашая небо спутника своим ровным рокотом.

Игнас Ледебер, накладывая груду вареных прокисших спагетти перед принадлежавшими ему двумя овцами с черными мордочками, поднял взгляд и увидел катер, заходящий на посадку на дорогу по соседству с его лачугой. Он закончил кормить овец, затем неторопливо побрел к лачуге, не расставаясь с миской. Кошки всех мастей с надеждой последовали за ним.

Уже в доме он опустил миску в раковину, и без того наполненную заржавелой металлической посудой, остановился на мгновенье, взглянул на женщину, спавшую на дощатом настиле, служившем обеденным столом. Затем он подхватил одну из кошек и снова вышел во двор. Прибытие катера, разумеется, нисколько его не удивило — ему уже являлось видение этого события. Он был совершенно спокоен, но, с другой стороны, в образе его мыслей не было и тени благодушия.

Из катера вышли две фигуры. Одна — человеческая, другая — желтая, бесформенная. Они, с немалым трудом продвигаясь среди всякого беспорядочного разбросанного хлама, направились к Ледеберу.

— Вы очень обрадуетесь, услышав, — сказал им в знак приветствия Ледебер, — что в это время альфийские боевые корабли уже готовятся к посадке на нашем спутнике. — Он улыбнулся, но человек, стоявший перед ним, не ответил ему улыбкой. Желтой же бесформенной массе, разумеется, просто нечем было улыбаться. — Так что ваша миссия, — продолжал Ледебер, испытывая некоторое смятение, — завершилась желаемым результатом. — Ему не доставляла ни малейшего удовольствия враждебность, которая исходила от человека; он различал, с помощью своего телепатического дара глубинного проникновения в суть явлений, как гнев мужчины пылал красным, зловещим нимбом над головой.

— Где Мэри Риттерсдорф? — спросил мужчина, Чак Риттерсдорф. — Моя жена. Вам известно это? — Он повернулся к находившемуся с ним рядом слизистому грибку с Ганимеда. — Ему это известно?

«Да, мистер Риттерсдорф», была ответная мысль грибка.

— Ваша жена… — сказал И гнал Ледебер, кивая, — … она сотворила много всякого зла, там, неподалеку от Адольфвилля. Уже убила одного мания и еще…

— Если вы тотчас же не скажете мне, где моя жена, — сказал Чак Риттерсдорф Ледеберу, — я искромсаю вас на мелкие ломтики. — Он сделал шаг навстречу святому.

Поглаживая кота, которого он держал в руках, Ледебер взволнованно ответил:

— Я хотел бы, чтобы вы зашли ко мне на чашку чая…

В следующий момент он понял, что лежит ничком на земле, в ушах стоял звон, тупо ныла голова. С трудом ему удалось приподняться, он никак не мог понять, что же случилось.

«Мистер Риттерсдорф ударил вас», пояснил ему слизистый грибок. Скользящий удар чуть повыше скулы».

— Не надо больше, — хрипло сказал Ледебер. Ощутив во рту кровь, он сплюнул, затем стал растирать пальцами лицо. Почему-то, к несчастью, не было у него никаких видений, предвещавших такое. — Она в доме, — сказал он.

Пробежав мимо него, Чак рывком распахнул дверь и исчез в лачуге. Ледеберу в конце концов удалось подняться на ноги; постояв, слегка пошатываясь, несколько секунд, он неохотно последовал за Чаком.

В передней, он задержался у двери, и кошки, получив теперь свободу, стали гоняться друг за другом вокруг него, прыгать и ссориться.

У самой кровати Чак Риттерсдорф склонился над спящей женщиной.

— Мэри, — сказал он, — проснись. — Он взял ее обнаженную, свободно свисавшую с кровати руку, чуть-

чуть потряс ее. — Одевайся и уходи отсюда. Как можно быстрее!

Женщина, заменившая Элси в постели Игнаса Ледебера, мало-помалу стала открывать глаза. Увидев, что это Чак, она сразу же часто-часто заморгала и очнулась. Машинально села, затем схватила в охапку небрежно разбросанные одеяла, завернулась в них, стараясь прикрыть свою небольшую, но высокую грудь.

Слизистый грибок предусмотрительно остался во дворе.

— Чак, — произнесла Мэри спокойным, ровным голосом, — я по собственной воле вошла в этот дом. Так что я…