Суеверный - Р.Л. Стайн

Ножницы выпали у нее из рук и отскочили на ковер. Сара наклонилась, чтобы их поднять.

– Нет! – вскрикнул Лайам.

Он вскочил. Бумаги упали на пол.

– Нет!

– Что? – удивленно посмотрела на него Сара. – В чем дело?

Лайам быстро пересек комнату.

– Никогда не поднимай ножницы, если ты их уронила.

– Прости, не поняла?

– Если ты сама поднимешь ножницы, ты сильно укоротишь свою жизнь.

– Да это же нелепость! – воскликнула Сара.

– Нужно, чтобы кто-то другой поднял их для тебя.

– Ни в коем случае! – прокричала она.

Лайам рванулся к ножницам, но она была ближе.

Он уже протянул руку, но она успела первой поднять их с пола.

Лайам закричал, словно от боли.

В дверях появилась Маргарет.

– Что здесь происходит?

Лайам выпрямился. Тяжело дыша, он смотрел на Сару. Она высоко подняла ножницы, как трофей.

– Лайам, твои суеверия когда-нибудь тебя погубят!

Выражение его лица постепенно смягчилось. Он по-детски улыбнулся ей.

– Ты права. Извини, – он сделал шаг назад. – Я постараюсь исправиться. Правда, я обещаю.

– Что же, черт возьми, здесь произошло? – спросила Маргарет.

– Ничего особенного, – ответила Сара, глядя на Лайама.

Она уже пожалела, что повела себя так вызывающе. Кажется, ее бедный муж очень расстроен. Ну почему ей было не позволить ему поднять для нее ножницы, если это так много для него значит?

– Я немного увлекся, – объяснил Лайам Маргарет.

Он собирался сказать что-то еще, но тут прозвенел звонок в дверь. Он повернулся к Саре.

– Ты кого-нибудь ждешь так рано?

Сара отрицательно покачала головой и положила ножницы на письменный стол. Лайам отправился открывать.

Маргарет подошла к окну и посмотрела на крылечко.

– О! – удивленно воскликнула она. – Лайам, это офицер полиции.

Глава 41

Гаррет снова нажал кнопку звонка и посмотрел на темнеющее небо. Он видел, что приближается буря. Если сегодня достаточно холодно, может быть снегопад.

Гаррет снял кожаные перчатки и засунул их в глубокие карманы плаща. Плащ был расстегнут и под ним была видна полицейская форма, к которой прищепкой было прикреплено служебное удостоверение с фотографией. В наши дни люди всегда спрашивают удостоверение. Формы уже недостаточно.

В переднем окне он заметил движение. Мелькнуло какое-то цветное пятно. На него смотрела женщина, полускрытая отражением облаков в оконном стекле. Потом в доме послышались шаги.

Еще только девять часов, а он обошел уже двенадцать домов. Гаррет знал, что лучше начать пораньше. Лучше застать людей дома до того, как они отправятся на работу.

Он подумал, что ему скоро до смерти надоест этот обход. Опросить жильцов всех домов и квартир в студенческом городке? Опросить каждого жителя? Что это может дать?

Сандуски, мужчина с детским личиком, он же начальник подразделения ФБР, сказал, что результаты опроса могут удивить Гаррета. Гаррету не нравились манеры этого типа. Обнимает тебя за плечи и разговаривает с тобой, как с шестилетним ребенком. Свысока. А сколько ему лет, кстати сказать? Со своими гладкими белыми щечками и детскими голубыми глазками он выглядит лет на четырнадцать.

И с каких это пор ФБР стало таким милым и обходительным? «Может быть он голубой? И питает слабость к крупным черным полицейским?» – усмехнулся Гаррет.

Нет. Он просто высокомерный сукин сын. Очень высокого мнения о себе. Как же, он агент ФБР, а не какой-нибудь полицейский студенческого городка, который даже не может снять отпечатки пальцев с трупа, разорванного на части.

«Ну, по крайней мере мне не надо сидеть в участке», – подумал Гаррет. Поэтому, когда ребята из ФБР отправили его на обход домов, он обрадовался. «По крайней мере похожу по свежему воздуху, все лучше чем сидеть на месте, в этой душной комнате и смотреть, как этот клоун Вальтер обсыпает сахарной пудрой свою рубашку, съедая булочку за булочкой».

Нет, что ни говори, хорошо побыть на открытом воздухе, походить от дома к дому, практически ничего не делая. Есть время подумать. Подумать о жизни. И об этих убийствах.

Энджел не стала над ним смеяться, когда он рассказал ей свою теорию о том, что эти убийства совершены не человеком, а монстром. Но он заметил сомнение в ее зеленых глазах. Сомнение и озабоченность. Неужели она сомневается, что я в здравом уме?

Ну, а почему бы ей не сомневаться?

Он сам не свой с тех пор, как увидел первый труп. Ту бедную девушку со снятым скальпом, с волосами, валявшимися на траве, с порванными кровеносными сосудами, вываливавшимися из ее черепа, словно сморщенные змеи.

С тех пор Гаррет сильно изменился. Он теперь по-другому смотрел на людей. Он уже не мог смотреть на человека и не думать о его черепе и венах, о том, как этот человек может выглядеть без скальпа, сорванного одним движением.

Это сумасшествие? Возможно.

Но что нормального в этих убийствах? И как может этот убийца не быть монстром?

Гаррет услышал, как щелкнул замок. Наружная дверь начала открываться. Он ожидал удивленных взглядов, испуганного выражения лица. Люди всегда пугаются, видя у своих дверей полицейского. Ему приходится сообщать плохие новости.

На Гаррета смотрел темноволосый мужчина, которому явно было больше тридцати, но меньше сорока лет. В коричневом джемпере и белой рубашке, похожий на преподавателя. Гаррет заметил в его глазах удивление. И страх? В последнем Гаррет не был уверен.

– Доброе утро, чем могу помочь? – у мужчины приятный голос, гладкая речь, легкий иностранный акцент.

– Профессор О'Коннор?

– Да, – мужчина, прищурясь, смотрел на Гаррета.

– Ваша жена недавно заходила поговорить со мной. Относительно убийства Чипа Уитни.

– Да, я знаю. Сара была ужасно расстроена. И я, конечно, тоже.

– Вы знали его? – спросил Гаррет, доставая блокнот.

– Нет, сам я не знал. Только косвенно. Я был расстроен из-за Сары, – он откинул назад темные волосы. – И, конечно, я был расстроен... из-за других убийств. Это так страшно.

Гаррет поднял глаза на профессора.

– Я провожу опрос жителей всех домов, профессор. Я задержу вас только на минуту. Вы знали одну из оставшихся трех жертв, не правда ли?

Не дожидаясь ответа, он полистал блокнот. Достал из него цветной снимок второй жертвы. На нем была улыбающаяся женщина в лимонно-желтом сарафане на фоне пляжа. Волосы распущены, их слегка поднимает ветер.

Профессор прищурился, глядя на снимок.

– Это миссис Де Хевен. Она была нашей домовладелицей. Ей принадлежал этот дом. Какой ужас!

– Когда вы видели ее в последний раз? Может, она когда-нибудь жаловалась на ссоры или недоразумения с кем-нибудь из тех, кто снимал у нее жилье? Может быть, вы что-нибудь знаете о лицах, у которых были проблемы с миссис Де Хевен? Были ли у нее недоразумения с предыдущими жильцами? Есть ли другие жильцы в этом доме?