Руководство по системной поведенченской психотерапии - Геннадий Аверьянов

Задача психотерапевта состоит в том, чтобы добиться вербализации этих худших ожиданий пациента, если же он всячески уклоняется от этого, то психотерапевт озвучивает их сам (как правило, о них нетрудно догадаться). После того как пациент принимает «версию» психотерапевта, последний просит его представить весь ход событий «по худшему сценарию», при этом пациент должен озвучить все этапы этого «пути» и, соответственно, последний. Как правило, в таких случаях сам факт «озвучки» дает очевидный психотерапевтический эффект. Однако его можно и усилить, задав пациенту вопрос: «Ну а что будет дальше?» – причем добиться, чтобы пациент рассказал как можно больше и подробнее относительно того, «что будет дальше».

Таким образом, «доминанта» получает свой недостающий «эндогенный конец» и сходит на нет. Единственной трудностью оказывается ситуация, когда пациент прогнозирует собственную смерть, в этом случае, предполагая данный исход, психотерапевт должен или вовсе избежать этой техники, или дезактуализировать дискурс смерти по механизму, представленному в соответствующем подразделе (см. ниже).

3. Тормозное поведение

«Тормозное поведение» – понятие, к сожалению, неудачное, если учитывать сложившееся (или так и не сложившееся) в физиологии представление о торможении. Современное представление о процессе торможения идет от работ И.М. Сеченова695, получило свою систематическую разработку в трудах И.П. Павлова696 и примерно в таком же виде понимается и сейчас697: торможение – есть самостоятельный процесс нервной системы, обратный (противоположный) процессу возбуждения. Впрочем, начиная с работ Н.Е. Введенского698, а потом и у А.А. Ухтомского699, а также и в части современных работ по этой теме700 торможение понимается не как специфический процесс, но как модифицированное возбуждение. Если бы правы были первые, то следовало бы говорить о поведении торможения, если правы вторые – то о тормозном поведении.

Как уже было показано выше, КМ СПП придерживается второго варианта, хотя нельзя сказать, чтобы это было вполне обосновано. Впрочем, если хорошенько вчитаться в соответствующую часть «Рефлексов головного мозга» И.М. Сеченова, то очевидно, что в отношении человека он не столь категоричен при определении торможения, нежели когда речь идет о «нервно-мышечном аппарате лягушки». Более того, И.М. Сеченов пишет: «В сознательной жизни есть, следовательно, случаи задерживания и таких движений, которые для всех кажутся невольными,[314] и таких, которые обыкновенно носят название произвольных»701. Кроме того, и И.П. Павлов говорит о возможности человека «систематическими мерами развить в себе успешное задерживание» нежелательного рефлекса702. Именно это положение, по понятным причинам, и интересует КМ СПП, что извиняет ее пассивное участие в споре о «торможении», а также тяготение ко второму варианту его трактовки.

Таким образом, именно «тормозное поведение» (то есть возможность осуществлять такое поведение в отношении поведения, которое позволит «тормозить», «задерживать» или «редуцировать» нежелательные динамические стереотипы) является наиважнейшим моментом, определяющим поведение человека, а потому это «тормозное поведение» крайне существенно для психотерапии. Наиболее ярким выразителем этой идеи среди всех «разработчиков» «торможения» явился А.А. Ухтомский[315]703. О том, как добиться этих результатов в процессе психотерапевтического лечения, и пойдет речь в настоящем подразделе.

Как уже было показано выше, всякое поведение осуществляется в отношении апперцептивного поведения. Если апперцептивное поведение требует для себя такого поведения, которое ведет к дезадаптации, то это поведение в отношении этого апперцептивного поведения можно или «затормозить», что сопряжено со множеством «побочных эффектов», или не допустить его появления изменением апперцептивного поведения. Именно эта задача решалась в двух предыдущих подпунктах. Однако если систематически изменять поведение в отношении апперцептивного поведения, то по механизмам обратной связи это неизбежно приведет и к изменению самого апперцептивного поведения, что устранит как дезадаптивное поведение, так и «побочные эффекты», вызываемые его «задерживанием». В связи с этим представленный ниже психический механизм и психотерапевтическая техника отнесены именно к разделу «Апперцептивное поведение».

Сущность психического механизма тормозного поведения можно было бы свести к работе «промежуточной переменной». Это понятие явилось в свое время существенным для развитии западной психологии концептом, позволяющим преодолеть «стимул-реактивный» детерминизм Д.Б. Уотсона[316]704. Э.Ч. Толмен ввел в классическую формулу бихевиоризма (S → R) набор ненаблюдаемых факторов (О), которые и назвал «промежуточными переменными»[317] (S → O → R), он же использовал понятие «когнитивные карты»705, под которым подразумевались структурные элементы «ненаблюдаемых факторов», определяющих поведение животного.[318] «Когнитивные карты» (или «схемы») получили затем разработку в исследованиях Ф. Бартлетта706, Д. Миллера, Е. Галантера, К. Прибрама707, У. Найсера[319]708, 709 и др. А. Бандура представил свою социально-когнитивную модель, где «промежуточная переменная» определяется как «опосредованные организмом когнитивные процессы»[320]710, 711.

Однако несомненный приоритет в формулировке концепта «промежуточной переменной» принадлежит И.М. Сеченову, который уже в «Рефлексах головного мозга» определил ее как «средний член психического рефлекса», называемый им «для краткости» «цельным актом сознательной жизни»712. И.П. Павлов уточнил и развил это положение И.М. Сеченова на основе теории сигнальных систем[321]713. Иными словами, уже И.П. Павлов не только свободно оперировал «промежуточными переменными» в своей теории, но производил ее дифференцировку на «сигналы» (означаемые) и «сигналы сигналов» (означающие)[322]714, то есть с определенной условностью можно сказать: на «стимулы конкретные» и «стимулы абстрактные».

Таким образом, конечный вариант хрестоматийной формулы приобретает следующий вид: Ск/а → ПП → Р (Sс/а → O → R), где С (S) – стимул, ПП (О) – промежуточная переменная, Р(R) – реакция. Необходимость специального определения абстрактного Са(Sa) и конкретного стимулов Ск(Sc) становится здесь очевидной715. Под конкретным стимулом (Ск) необходимо понимать означаемое (то есть элемент «схемы»). Тогда как под абстрактным стимулом (Са) – означающее, включенное в сеть других означающих и обретающее здесь себя, то есть элементарную аберрацию «картины». При этом необходимо учитывать, что «сигнал» не есть внешнее воздействие, «падающее на чувствующую поверхность», но уже результат работы апперцепции. Поэтому для соблюдения абсолютной точности следовало бы еще более усложнить эту формулу, введя в нее нейтральное по сути внешнее воздействие (ВВ (OI)), падающее на чувствующую поверхность: ВВ → Ск/а → ПП → Р (OI → Sс/а → O → R).

Данная формула не является умозрительной безделушкой, поскольку позволяет четко структурировать психотерапевтический процесс, а главное – уяснить роль «промежуточной переменной». Эта фикция – «промежуточная переменная» – стала своего рода «сливной бочкой» в практике когнитивно-ориентированной психотерапии, и возмущения бихевиористов по этому поводу вполне понятны. Такой же вид формулы (ВВ → Ск/а → ПП → Р) позволяет подтвердить и без того очевидную возможность (однако никак не вытекающую из формулы Э.Ч. Толмана) поведения в отношении поведения[323]716, несмотря на проведенное означение стимула – и даже в ряде случаев именно благодаря этому означению.[324]

Кроме того, именно эта формула позволяет дифференцировать, с одной стороны, то наличное поведение человека, которое продиктовано относительно изолированной работой «схемы» (ВВ → Ск → ПП → Р), то есть когда задействованы «драйвы»; а с другой стороны, то наличное поведение, которое продиктовано относительно изолированной работой «картины» (ВВ → Са → ПП → Р). Данная дифференцировка позволяет адекватно оценивать целесообразность того или иного психотерапевтического вмешательства. Наконец, именно эта формула дает четкое понимание того, какова адекватная последовательность этого вмешательства: задействовать с этой целью «картину» можно только в том случае, когда означаемое выступает не самостоятельно (неозначенное, или ошибочно означенное), а как означающее.

Теперь встает вопрос о «промежуточной переменной»: что она собой представляет? В самом общем виде – это вся масса психического, однако такого ответа явно не достаточно. Любое означаемое (Ск) «встречается» в психическом с другими означаемыми («схема»), равно как и всякое означающее (Са) «встречается» здесь с другими означающими («картина»). И означаемые, и означающие сцеплены в структуры динамических стереотипов; от того, в какой динамический стереотип «попал» стимул, зависит и его дальнейшая «судьба». Здесь необходимо учитывать, что то, куда «попадет» тот или иной стимул, процесс далеко не случайный, поскольку он так же обеспечивается соответствующими динамическими стереотипами. Однако попытки построить стройную систему «путей» и «аппаратов» заведомо обречены на неудачу, поскольку система подвижна и осложнена взаимообусловленностью.