Посох Заката - Сергей Раткевич

— А вот и знает! — купился жрец. — Очень даже знает! Он очень даже хорошо знает, чего он… — жрец запнулся, помолчал и ошарашено закончил, — не знает…

— Пошли отсюда, Курт, здесь богохульствуют! — объявил Мур, и они гордо прошествовали мимо остолбеневшего жреца.

— Что ты ему такое сказал? — полюбопытствовал Курт, когда они, покинув храм Всезнающего, тронулись в путь.

— А ты не понял? — хихикнул Мур.

— Да я и не прислушивался толком, — отмахнулся Курт. — Он меня до печенок достал своим Всезнающим. Веришь, нет — я уже жалеть начал, что от разбойников удрать посчастливилось. А потом ты его…

— Я его поймал, — пояснил посох. — Если его Бог всеведущ, то он должен знать и о том, чего он не знает. А раз есть что-то, чего он не знает, значит он не всеведущ. Это простенькая логическая ловушка. Как ни ответь, все одно выйдет, что его Бог чего-то да не знает. Или факта своего незнания, или каких-то вещей стоящих за этим фактом. Впрочем, такие ловушки хороши только для таких идиотов, как этот жрец. Будь на его месте кто поумней, он бы на такое не купился, а этот… он теперь полдня простоит, пытаясь ответить на этот вопрос. А когда сообразит, как именно его провели, мы уже будем далеко.

— Черт, как же все-таки есть хочется, — выдохнул Курт. — Пока сидели у этого сумасшедшего жреца, я почти забыл о еде, а теперь…

— Бывают вещи гораздо хуже голода, — заметил Мур.

— Возможно, но сейчас мне трудно в это поверить, — пробурчал Курт. И тут же, вздрогнув всем телом, закончил. — Ох, нет, Мур, признаю — я был неправ!

Вслед за этим очередной чудовищный приступ боли скрутил его, и наступила полная темнота.

Когда боль ушла, Курт с трудом вытолкнул застрявший в горле воздух и осторожно открыл глаза. Первым, что он увидел, когда поднял голову, был закат. Вторым — разбойники. Они сидели вокруг него, негромко переговариваясь.

— Замечательно! — сказал Курт, сам поражаясь вдруг охватившему его странному веселью. — Вот вы меня и накормите. Не может быть, чтоб у таких здоровенных ребят, как вы, не было совсем никакой еды. Сначала накормите, а потом делайте что хотите, хоть убивайте! Из чувства благодарности я даже сопротивляться не буду!

Атаман разбойников смущенно кашлянул. Заскорузлым ногтем густую бороду поскреб.

— Вообще-то… мы не собираемся… тебя убивать, — говорит.

— Серьезно?! — развеселился Курт. — Тогда тем более накормите! А то я и без вашей помощи ноги протяну, просто с голодухи!

— Непременно накормим! — ухмыльнулся атаман. — А то ты с той самой голодухи, пожалуй, что и сам на нас бросишься.

— Дайте ему еды! — распорядился он, и разбойники зашевелились, выполняя приказ. — И вина! — прикрикнул атаман.

— Сам не понимаю, зачем я от вас убегал? — расхохотался Курт. — Не иначе, с ума спятил!

— Ты правильно от нас убегал! — хищно усмехнулся атаман. — Догони мы тебя тогда… — он сделал резкое выразительное движение перерезающее горло. — Короче, ты бы сейчас здесь не сидел.

— Так неужто жрец вас на путь истинный наставил? — изумился Курт.

— Этот клоун?! — фыркнул атаман. — Не смеши! Не родился еще тот проповедник, который бы меня или моих ребят… просто я предпочитаю не связываться с бессмертными клоунами. Мы знали, что ты в храме — но кто нам мешал подождать?

Здоровенная ручища протянула Курту кусок жареного мяса. С другой стороны кто-то сунул ему флягу с вином.

Курт положил посох на колени и вцепился в вожделенную еду.

— Не торопись, — посоветовал атаман. — Жуй старательно. Понемногу. Не то потом животом маяться станешь, хлопот с тобой… У нас, конечно, свой доктор есть, как и положено в порядочной банде, но он все же больше разбойник, чем доктор, и от его нежного вмешательства во внутренние дела организма умереть можно очень даже запросто. Так что жри помедленней, никто у тебя еду не отнимает. Спокойно кушай, захочешь, так еще дадим.

— Так почему… — с набитым ртом промычал Курт.

— Почему мы раздумали тебя убивать? — сказал атаман. — А это как раз то, о чем я хотел бы с тобой поговорить.

— Слушаю.

— Правильно делаешь. Слушай внимательно. От того, что ты мне скажешь будет зависеть твоя дальнейшая участь, поэтому слушай и думай, — веско объявил атаман и начал. — Вот представь: живем мы себе в лесу, никого не трогаем, разбойничаем помаленьку, пощипываем слегка проезжающих купчишек, ну, не так, чтоб до нитки, но и себе не в убыток, работа у нас такая, сам понимаешь, мы ведь и не режем никого, если чересчур ручками не машут. Ну, бывает, конечно, нарвешься на какую злую падлу, так и поневоле клинок вытирать приходится. Или, опять же, солдатики приедут по наши душеньки — ну так то уже не душегубство вовсе, то больше по разряду самозащиты проходит, кому ж охота кишки на солнышке сушить? Согласен?

— Согласен, — кивнул Курт.

— Еще б ты был не согласен! — усмехнулся атаман. — Ну так вот, живем, себе, живем, а тут вдруг, как топор на шею, объявляется некий маг и говорит, что ему, дескать, позарез нужно кончить одного человечка — это, то есть, тебя, значит — и вываливает перед нами немаленькую горку золотишка. Это, говорит, в виде аванса, а как сделаем, вдесятеро получим. А я ему, между прочим, и говорю: «Ты не по адресу, приятель. Мы — честные разбойники, не убивцы, какие-нибудь». А он мне: «Я вас тогда испепелю за занятие неправедным ремеслом». И для примера, для страху то есть, испепеляет нашу землянку. Раз — и нету! Черная горелая яма. Сейчас все, говорит, туда ляжете… Вот и выбирай — груда золота или горелая яма. Я всяких колдунов, если правду, с детства не люблю, от них одни только беды и пакости выходят, но пришлось согласится. Что тут поделаешь? А как согласились — новое дело. Строй, говорит, своих молодцов, я с вас талисманы и амулеты охранные снимать буду! Это еще зачем, я у него спрашиваю, что, честному разбойнику уже и побрякушку-другую на счастье привесить нельзя?! А он, гад, отвечает: «Побрякушки можешь оставить. Я сниму только те амулеты и талисманы, которые действительно работают». Потому что он, то есть ты, перед смертью не должен повстречаться даже с крохотной крупицей магии, иначе лучше бы нам и вовсе не рождаться, такая нас, дескать, страшенная смерть пристигнет, что даже ему, черному магу, страшновато делается. Короче, он сказал, что ты как бы являешься домом для некоего магического существа, и оно в благодарность за квартиру и стол защищает тебя от всех и всяческих магов, которые могли бы на тебя покуситься. Но только от магов. Обыкновенный разбойник тебя плевком перешибет. То есть ты вроде как и не маг, но становишься магом в присутствии любой магии. И тогда ты очень опасен. Так что убивать тебя нужно, не имея на себе даже пылинки магической. В общем, он нас построил, обыскал, выбросил самые любимые, самые счастливые вещицы… Вот просто отобрал и бросил. А что ты ему скажешь? Один из наших попробовал было засунуть ему ножик под ребрышко. Ну, засунул. А ему хоть бы хны! Только посмотрел так… небрежно. Убери, говорит. Тот вытащил — а ножа-то и нет! Одна рукоять, и та дымится! А маг ему и говорит: «В наказание лишаешься мизинца!» И у него — раз… и мизинец пропал! Без раны! Без ничего. Так, словно он без него уродился.