Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов

не помышлял о мести, но теперь, вернувшись к активной жизни, вновь вспомнил о гордости. Существо второго сорта, каким его считали, готовило ответный удар. Ни один из партийцев не знал, чем занимался одержимый. Очередная небрежность, за которую они должны были поплатиться.

***

Премьер-министр выбрал для любимого чада, Благословенного Союза, одно из стоявших на склонах Элизия и поэтому уцелевших во время жозефовой перестройки столицы поместий. Глядя на него, Каали Сенг понимал, как вышло так, что даже бескомпромиссный диктатор решил не отдавать приказ на снос. Главный корпус трехэтажного здания расположился под стеной королевского замка, а по бокам от него сбегали вниз два ступенчатых флигеля. Они изгибались в подобие подковы, в центре которой били мраморные фонтаны. В прозрачных струях купались наяды из белоснежного камня. Они замерли в причудливых позах вокруг огромного валуна, на котором восседал Морской Царь с трезубцем и раковиной.

– Мраморную Пучину основал триста лет назад грандадмирал Далльдай, – сказал Блез Донн, обводя одержимого по дуге мимо водяных дев.

Каали Сенг заметил, что вблизи они выглядят не столь внушительно: вода безжалостно точила камень уже три века, и на спинах наяд, куда падали струи, образовывались впадины. Краска местами слезла, обнажая истинный – серый – цвет камня.

– Внушительно. Будь вся Лутеция такой, ей и на самом деле не было бы равных среди городов.

Донн вытащил монокль и прищурил глаз.

– Ваш эльветийский перестал звучать оскорбительно.

– А вы проявили редкое понимание, приняв меня здесь.

– Послушать врага-недочеловека, ручную обезьянку, – засмеялся эльветиец. – Как я заклеймил вас тогда, в Хаймине? Забудьте. Извинений вы не дождетесь, но и пренебрегать вами я не считаю разумным. Говорите.

Ярус за ярусом поднимаясь к большому корпусу Мраморной Пучины, одержимый рассказывал Блезу Донну о красной смоле и порностудии в отеле де Валансьена.

– В чем ваша выгода? Справедливые и равные вот-вот нагонят Союз по популярности среди сброда. Благородство больше не работает, можете расслабиться и снимать сливки.

– Благородство? – переспросил Каали Сенг. – Именно этого не хватает де Валансьену. Что, если я помогу вам опрокинуть его?

– А-а-а, – протянул Донн с ленцой сытого кота, поймавшего ради развлечения очередную мышь, – узнаю породу де Валансьенов. Перессориться с теми, кто делает твою карьеру, – это их семейная болезнь.

Он сунул привратнику в красной жилетке шляпу, отстегнул кобуру с пистолетом и также передал ее.

– Сюда с оружием не ходят.

Одержимый с оружием не ходил никуда. Ему хватало Далиравары, который обычно следил за ним, прячась по темным закоулкам. В Мраморной Пучине ракшаса бы быстро обнаружили и разоблачили, так что в логово главного неприятеля ПСР он зашел беспомощным.

Донн завел Каали Сенга в комнату с круглым столом, рассчитанную, судя по числу стульев, на собрания человек в двадцать. Сев напротив входной двери, эльветиец придвинул к себе бумагу и зубами стянул колпачок с ручки. Все, о чем повествовал одержимый, он записывал. Лист покрылся линиями тонкого убористого почерка, кое-где Донн даже изобразил описываемое. В завершение встречи на бумаге появился весьма похожий портрет самого Каали Сенга. Подумав, Донн пририсовал ему тюрбан и длинную трубку, какие курили махаристанские раджи на гравюрах. Одержимый отчего-то не обиделся.

– Когда-нибудь задумывались о том, что произошло в ту роковую ночь в Хаймине, когда меня унизили магнаты? – спросил Донн, штрихуя трубку.

– Много раз.

– И к какому выводу пришли?

– Они сменили генерал-губернатора сами, чтобы не позволить сместить его силой, – ответил Каали Сенг.

– Не совсем. – Эльветиец перешел к закрашиванию бровей и волос. Рисунок становился пугающе похож на молодого Каали Сенга. Насколько же острой должна быть память у человека, чтобы изобразить того, кого не видел больше десяти лет, настолько точно?

– Они сами так сказали.

– А вы и развесили уши. Все же Сен-Фавр не дурак, ой, не дурак, раз выбрал на роль курьера именно вас. Дело не в генерал-губернаторе. Дело в партиях. Благословенный Союз находился в зените славы и силы. Подавленное восстание, введение Гран-Агора и блистательная победа на ней, укрепление бюрократии и ослабление аристократии – все это, конечно, не нравилось Сен-Фавру и ему подобным.

– И они нашли партию, способную составить Союзу конкуренцию?

– Партии всегда были, не будьте близоруким! Крикст, например, с его архаикой, – несколько агрессивно ответил Донн. – Не было площадки для эксперимента. И тут – нате вам – целый Ай-Лак в руках социалиста. Человека, которым хотя бы первое время можно манипулировать. А вручить ему власть совсем просто. Губернатор стар и пуглив, почему бы и не заменить его?

Каали Сенг промолчал, хотя Донн всем видом показывал, что ждет следующего вопроса.

– Ваш неподкупный лидер, – развил мысль эльветиец, – целиком и полностью зависит от тех, кто возвел его на вершину. Хотите имена? Их целая куча, начиная принцами и заканчивая бывшими партнерами его отца. Де Валансьен – это способ сохранить тот статус, которого они достигли при Союзе, законсервировать финансовую верхушку при попустительстве низов, не дать прорваться во власть новым фамилиям. Улавливаете? Кормим низы, не трогаем элиту, угнетаем тех, кто лезет наверх. Удобно, не так ли?

– Удобно, – одержимый кивнул. – И это сработало в Ай-Лаке?

– Не сработало бы – вы бы до сих пор сидели на своих наркотиках из джунглей и не знали бы горя. Держу пари, что сейчас ваше дельце прибрал к рукам либо сам де Валансьен, либо кто-то из джентльменов, общавшихся с вами по поводу смены губернатора. Вы самая заурядная политическая пешка, Каали Сенг из ПСР, и даже не приблизились к старшим фигурам.

– Хорошо. В чем тогда разница между властью одних богачей и властью других богачей, на которых рассчитывает Союз?

– Де Валансьен выстроит диктатуру, которой будут рукоплескать, – изрек Донн. – Д'Аубервилль – ненавидимую многими, но относительно свободную систему. Мы растем и позволяем расти другим. При Равных и Справедливых так не будет. Понимаю, что вам все равно, но задайтесь вопросом о том, как предпочли бы жить, будучи вне партий.

Так глубоко, естественно, в большую политику Каали Сенг никогда не нырял. Но в его цели полное понимание того, что творилось вокруг Партии, и не входило. Он просто жаждал мести за то, что его, верного и полезного сподвижника, де Валансьен оставил