Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов

ни в чем не повинных сограждан. Но что такое личные переживания единственного человека, если на другой чаше весов благополучие целого народа?

Единственной несправедливостью, допущенной де Валансьеном, стало освобождение племянника. Эрик де Валансьен вышел из темницы и на некоторое время исчез из поля зрения Галлара, прежде чем на страницах "Пти-Лутесьена" не появилась заметка о том, что некий молодой человек был найден мертвым в не так давно заброшенном госпитале внешнего квартала. Судя по всему, убитый вломился в лечебницу с дурными намерениями, но был остановлен неким существом, сумевшим задушить его. На шее молодого человека нашли следы зубов, напоминающих человеческие, при этом сила укуса значительно превышала оную любого смертного. Оперативники, расследовавшие дело, сошлись на нападении нежити, и Галлар был с ними полностью солидарен. О Челесте и о том, как Эрик узнал о ее существовании и как выследил ее, Галлар предпочел не узнавать. Ему достаточно было факта свершившегося правосудия.

Вивьенн Ларе похоронили под чужим именем. Галлар не стал акцентировать внимание Лавуарр на письмах чужим родителям, которые Ларе рассылала, чтобы не спровоцировать розыск пропавшего новобранца и продолжать служить в полиции. Эйме Карпентье, тот самый молодой человек, выехавший из Вирденн-сюр-Ронн вместе с Вивьенн, так и не был найден. Презумпция невиновности не позволяла криоманту заключить, что именно Ларе стала причиной его пропажи, но он догадывался, что столь амбициозная девушка могла и не поступиться убийством, чтобы выдать себя за приглашенного на службу человека по имени Эйме. В конце концов, недостающая буква в его имени могла оказаться простой опечаткой, а вербовщики полиции порой демонстрировали недопустимую небрежность при оформлении кандидатов.

Эдмонд и Петер ван Рёки выкупили "Рыбий Череп" и устроили в нем первый свободный игорный дом под своим именем. По иронии судьбы, маги перестали посещать потерявшее элитарный закрытый статус заведение, зато беднота Железного Города охотно потащила братьям последние гроши. Что же до самого Рыбьего Черепа, тот скрылся в неизвестном направлении и проявил, пожалуй, наибольшую прозорливость. Ги Деламорре последовал его примеру в ночь Гран-Агора. Галлар лично проводил его паромобиль из города, держась в тени, но будучи настороже.

Мало-помалу Галлар почти полностью составил картину преступлений, совершенных верхушкой ПСР. И если с де Валансьеном, который использовал незаурядный ум и неиссякаемую энергию на достижение поставленных целей путем подкупа, убийств и интриг, ситуация была ясна, то с Амарикусом и Каали Сенгом все выходило куда запутанней. Оба использовали недвижимость патрона для реализации своих замыслов, причем вполне вероятно, что сам он об этом и не подозревал. Колдун и одержимый соперничали друг с другом, при этом Амарикус оставался верен де Валансьену, а вот Каали Сенг готовился подставить Партию и скрыться.

Криомант понял это, сопоставив все факты, оставленные Деламорре. Кто, кроме Каали Сенга, мог бы передать известным шантажистам – песчаным гиенам – документы, направившие Деламорре по верному пути? По чьей указке Йоналишарма натравила его на Амарикуса? Кто, в конце концов, помог информатору Деламорре, чьего имени Галлар так и не узнал, составить полную подборку компромата на ПСР? Насколько дальновиден был Каали Сенг, чтобы все это провернуть? Или в партии действовала еще одна крыса, которую так и не раскрыли?

Одним прекрасным летним вечером – прошел уже год со дня победы ПСР – Галлар стоял на балконе последнего этажа отделения и любовался закатом. Алое южное солнце подсвечивало верхушки зданий верхнего города и слепило криоманта, не давая разглядеть силуэт королевского дворца и шпили кафедрального собора, даже несмотря на защитные стекла шлема. Нижняя рубаха липла к телу – верный признак того, что вскорости станет жизненно необходимо стащить броню, размотать термоизоляционные ремни и погрузиться в спасительную прохладу криокамеры. Галлар думал о том, что чувствуют в такие моменты курильщики. Его легким табачный дым нес заражение и быструю смерть, но остальные могли наслаждаться ритуалом смоления сигар или папирос. Чем это так увлекало их?..

Подошел младший оперативник – кажется, тот, что блевал на операции в "Анниверсере".

– Ты куришь? – спросил Галлар.

– Так точно, случается.

– На что это похоже?

– Мерзкий вкус. Дым щекочет ноздри и горло.

– И чего в этом хорошего?

Оперативник вытащил пачку, сунул в зубы сигарету и щелкнул зажигалкой на огненном камне.

– Да сам не знаю. Вряд ли кто-то вам объяснит. Это просто входит в твою жизнь. На то она и привычка. – Он затянулся, выдохнул дым через нос и протянул Галлару газету. – Тут кое-что интересное пишут.

Криомант развернул издание. Визионная карточка на передовице изображала собор святого Штефана в Донау, столице Острайхской империи.

– Неспокойные времена там. Венеты требуют независимости. Какая-то чехарда на южных рубежах. И посреди этого хаоса...

Галлар прочитал заголовок статьи на передовице: "Первое бюро мистиков-детективов в Донау открыто подданными Эльвеции".

– Лень читать, – сказал Галлар. – О чем там?

– Не о чем, – поправил оперативник. – О ком. Наш старый знакомец Ги Деламорре весьма поднялся, покинув страну.

Криомант улыбнулся, внезапно испытав абсурдную, необъяснимую гордость за Ги. Впрочем, он был уверен, что новоиспеченный мистик-детектив не затеряется в Острайхе. Такие люди вообще неосознанно двигали историю вперед. Это они, повинуясь одним им понятным суждениям, брались мстить за женщин, у которых не оставалось других защитников, умели сочувствовать и скорбеть по незнакомым людям, шли в пасть опасности и не останавливались перед законом, если речь шла о справедливости. В конце концов, подумал Галлар, именно на них будет держаться этот мир, пока на смену ему не придет иной, более совершенный, а стальные хребты угнетения, несправедливости и порока подточат и пожрут неотвратимые и бесстрастные боги ржавчины.