Заповедник архонтов - Михаил Ишков

— Заткни пасть! — вновь прикрикнул Огуст.

Неемо сразу притих.

— Где же расположено логово архонтов? — спросил я.

— В средней либрационной точке, — ответил Неемо.[8]

— Где?! — не поверил я услышанному.

Капитан опасливо глянул в сторону чиновника. Расположившийся рядом с Дуэрни, Этта доброжелательно помахал ему рукой — мол, продолжай. Неемо почесался и добавил.

— Ну, в точке неустойчивого равновесия. Между Даурисом и Таврисом, на оси, соединяющей их центры тяжести.

Сердце у меня екнуло.

— Не переживай, Роото! — крикнул Тоот. — Мы уже все тут обсудили, единодушно приняли резолюцию. Первый пункт: дело — дрянь; второй — будем драться с Черным гарцуком до последнего, а потом примемся за мир насилия.

— Если выживем, конечно, — добавил Левий Матвей. Этот тоже занимался ремонтом одежды.

— Брось, Лева! — заявил Тоот. — Наше дело правое, мы полны исторического оптимизма. А ты, Хваат, не злорадствуй и не скалься! Как бы ни призрачна была надежда, никто из нас, из проотолетариев, — он обвел своих последователей крючковатым пальцем с загнутым коготком, — сам добровольно в пасть этому механическому чудовищу не полезет. И тебе, падлюку, не советую.

Хваат возмущенно почесался.

В ночь, предшествующую падению в преисподнюю, мне было не до сна. Назвать это место гиблым означало беспардонно приукрашивать действительность. Что творилось в междуцарствии Дауриса-Тавриса, трудно вообразить? Какие температуры, какой силы гравитационные поля зверствовали в океане плазменных протуберанцев, в струях раскаленного газа, перетекающего от одной звезды к другой? Как можно выжить в точке Лагранжа? Какой извращенный ум рассчитывал найти там убежище?!

Что функционально могла представлять из себя эта берлога? Конечно, это была приводная станция! Вероятно, в точке либрации архонтами был устроен главный централ — более надежное место для сокрытия своих тайных замыслов трудно найти. Предпосылки такого странного решения архонтов были понятны — только в этом страшном месте можно было скрыть запуск и посадку любого, самого большого фламатера, а также поставить непреодолимый барьер для тех вражеских звездолетов, которые попытались бы проникнуть в систему Дауриса-Тавриса. Сознавал я и трудности, которые стояли перед проектировщиками и создателями этой крепости. Они, конечно, были неисчислимы, но цивилизация Ди к тому моменту уже была готова к решению подобных технических задач. В этом я убедился еще на Земле, пообщавшись с синклитом светлых ди и «Сохраняющим мужество на страже». Однако сама идея вогнать главный централ меж двух светил свидетельствовала о явном неблагополучии в философских воззрениях архонтов, в их восприятии мира. Если стержнем их замысла являлось сохранение тайны пребывания в этой отдаленной звездной системе, если они не жалели сил, чтобы понадежнее замести следы и с этой целью решились выбрать место для строительства приводной станции в точке, сравнимой разве что самыми фантастическими представлениями о пекле, — необходимо напрашивался вывод, что мы имеем дело с дикими, выродившимися существами. Это была психология террористов — следовательно, убийц. Либо опустившихся до уровня биоробов фанатиков, что, в общем-то, одно и тоже.

Теперь глаза раскрылись. Мне стали ясны туманные намеки попечителя на невозможность его непосредственного участия в уничтожении базы звездных заговорщиков, его призыв поспособствовать в благородном деле освобождения несчастных киборгов от скверного наследства. Он просто не мог ничего поделать с этим сохранившимся в рабочем состоянии — в этом я тоже не сомневался — разбойничьим гнездом! Разве что организовать взрыв сверхновой звезды, тем более что красный гигант Даурис вполне подходил для этой цели.

Мир сверхвысоких энергий, давлений, температур, непознанных еще полей, немыслимых катастрофических столкновений обретал знакомые ужасающие черты. Эта мысль оптимизма не внушала. Наивный технарь Тоот полагал, что в состоянии бросить вызов свихнувшимся божественным ублюдкам. Ему простительно, ведь он руководствовался верой в справедливость, его тешили призраки прогресса.

Интересно, как батяне-комбату пришло в его змеиную башку, что мне, невинному добродушному волку, болтуну-проповеднику, слабому человечишке, перенасыщенному памятью о делах давно минувших дней, о преданьях старины далекой, удастся справиться с злотворящим наследием архонтов? С верхушкой поселян, использующих метду, в основе своей повторяющей путь повелителей? Чем же я сокрушу эту цитадель терроризма? Сказками? Проповедями о непротивлении злу насилием? Изображением космического трехголового Змея Горыныча или звездолета-привидения, встреча с которым обещает смерть? А может, бластером, встроенном в мою левую ногу? Наведу пятку на жизненно важный узел приводной станции и крикну: «Сдавайтесь, мать вашу!..»

Или, может, у попечителя просто не было выбора? Недаром Неемо как-то упомянул о десятке моих предшественников, которые, как теперь стало ясно, в конце концов тоже оказывались на приводной станции, однако толку от предыдущих подобных путешествий не было. Все они исчезали в пасти Черного гарцука, а код или какая-нибудь иная технологическая закорючка, с помощью которой можно было проникнуть на станцию либо заблокировать ее цепи безопасности, так и не был раскрыт. Но какое мне дело до каких-то таинственных технических решений, когда я неумолимо падал в пасть безжалостного, злобного чудовища, как его не назови. Причем падал в обнимку с самыми дорогими мне людьми, соратниками, солью хордянской земли, которая наконец-то обрела соленость. Этот птичник, выводок людей, поверивших в меня, достойных, смелых, готовых к лучшей — самостоятельной! — жизни, познавших благотворную силу сновидений, был до боли дорог мне. Каждый умирает в одиночку — это так, и все равно гибель даже одного-единственного любимого существа неподъемным камнем легла бы мне на душу. Хорош хранитель, который сам заводит подопечных ему существ в пекло!

Я никак не мог докричаться до Быстролетного — стены спускаемого в точку Лагранжа транспортного челнока, груженного живым товаром, были прочны. До них уже дотронуться было нельзя. Губошлепы лежали вповалку, они с трудом переносили жар такой силы. Я занимался каждым в отдельности, призывал к стойкости, навевал самые роскошные, самые увлекательные сны, но что я мог поделать в одиночку?

Занятную шутку сыграл со мной его величество попечитель, наследник светлых ди, чтящий Творцов, красиво разглагольствующий о вечных ценностях, генеральном векторе развития жизни, о разуме, постепенно овладевающем просторами вселенной. О машинах времени и вечных двигателях, а шапке-невидимке. О вере и согласии, наконец, без которых человек не человек, а так, примитивный биороб. Для начала он, по-видимому, решил развеять наши сознания по огненным просторам взбесившегося Тавриса и сытно посвечивающего Дауриса.