Драконы во гневе - Майкл Стэкпол

Трудность заключалась в том, что Трех Братьев взять было необходимо, иначе путь снабжения из Гураскии был бы отрезан. Генерал мог бы пустить людей через горы — теряя по дороге множество лошадей, — но воины бы прибыли голодные и ослабшие. Или, хуже того, войска из Трех Братьев могут выйти на юг и полностью отрезать пути снабжения, если очередной буран не сделает это за них. Наконец, они могут полностью запереть всю его армию в горах, и она умрет от голода.

Взятие и удержание Трех Братьев гарантировало бы, что никакой отряд авроланов больше не проскользнет на юг и не атакует его с тыла. Но само знание того, что вражеских войск, действующих на юге, нет, вовсе не означало, что таковых не будет. Всего столетие назад авроланы предприняли смелый морской налет, который позволил им захватить Воркеллин. Повторение того же маневра дало бы им возможность высадить войска в любой точке восточного побережья и уничтожать его народ как будто молотом по наковальне Сварской.

Михаил показал на шесть знамен, четыре из которых были расположены в Варалорске, одно на севере в Кракоине и одно на юге в Даровине:

— Я нарисовал их в соответствии с данными мне описаниями, и ни на одном нет драгонелей. Но я, впрочем, не припомню, чтобы на авроланских знаменах когда-либо изображались драгонели. В любом случае, всего здесь стоит шесть легионов.

Адроганс кивнул:

— Гарнизон в шесть сотен — это несколько меньше, чем использовала армия Окраннела. Однако гарнизон этих крепостей без проблем можно удвоить и даже утроить. Теперь они не будут настолько глупы, чтобы выйти из крепости после того, что произошло у брода. Очевидным путем кажется река, но она недостаточно надежна.

— Это верно. Уровень воды в реке зимой невысок, но она все равно глубока. Она замерзла раньше обычного, но лед все равно не выдержит осадных машин. Будь река помельче, мы бы могли установить на дно катапульту, но…

— Солдаты, обслуживающие катапульту, умрут от холода, — джеранский генерал вздохнул. — Река превратится в кладбище. Да даже если наши люди смогут прорваться через реку и попадут на дорогу между Варалорском и Даровином, что тогда? Они окажутся заперты между крепостями, и их перебьют отряды из Варалорска.

Пфас вошел в длинное, низкое здание, которое Адроганс приспособил себе под штаб. Он зашипел, увидев модель:

— Три Брата. Вы знаете их историю?

Адроганс кивнул:

— Когда-то трое братьев остановили полчища жусков, которые планировали опустошить Сварскую. Они погибли там. Твердыня была возведена в их честь. Вы имеете в виду эту легенду, дядя?

Жусксий шаман кивнул:

— Мрачные времена.

Он пристально посмотрел на Михаила, как будто ожидая, что окраннелский дворянин сделает какое-нибудь замечание, но юноша был достаточно умен, чтобы держать язык за зубами.

Адроганс улыбнулся:

— Почему вы напомнили мне об этой легенде, дядя?

Старик криво усмехнулся:

— Чтобы вы знали, что жуски не знают решения этой задачи.

— Принято к сведению, спасибо, — генерал улыбнулся вместе с Михаилом. — Черные Перья, Рейнджеры и разведчики Бэл будут продолжать докладывать нам о любых изменениях. В любом случае, наилучшим вариантом наступления представляется — и я использую этот термин осознанно — лобовой штурм. И эта битва будет не из приятных.

Герцог кивнул:

— Королевская гвардия будет просить чести атаковать первыми, генерал.

— Так не терпится умереть, герцог Михаил?

Юноша покачал головой:

— Эти крепости были построены для того, чтобы защищать нашу родину. Как мы можем просить других проливать кровь ради того, чтобы уничтожить их? Только трус станет делать это. Кроме того, я знаю, что мы победим, следовательно, я знаю, что я не умру.

— Но вы можете оказаться единственным оставшимся в живых.

Это замечание ненадолго отрезвило Михаила, но его карие глаза на доли секунды потеряли жизнерадостный блеск:

— Что ж, тогда я один заберусь на стену, перебью весь гарнизон и поведу войска к Варалорску.

Пфас фыркнул:

— Проснись, Сварская. Ты видишь не прекрасный сон. Скорее уж это ночной кошмар.

Адроганс почувствовал, как боль когтями вцепилась ему в затылок, но ему удалось справиться с ней:

— Это и в самом деле кошмар, но такой, через который мы сможем пройти.

Михаил улыбнулся:

— Я полностью доверяю вам, генерал. Я был бы рад, если бы Алексия могла быть здесь и помочь нам.

— Я тоже был бы рад этому, — Адроганс поглядел на Пфаса, который что-то тихо бормотал. — Увы, даже прославленные таланты вашей кузины могли бы упереться здесь в тупик. Во время взятия Трех Братьев прольется больше крови, чем воды. Если мне не удастся это изменить, цена битвы навсегда лишит нас возможности отвоевать Сварскую.

ГЛАВА 40

Для Алексии время, проведенное в Бокагуле, было во многом похоже на сон. Все как будто сговорились сместить ужасы зимы и войны на задний план. Хотя принцесса все еще чувствовала необходимость быстро попасть в Каледо, путешествие через залы и коридоры — она не могла заставить себя считать такие места тоннелями — прошло быстрее, чем она ожидала.

Залы производили на нее глубочайшее впечатление. Она выросла в Гирвиргуле и привыкла жить внутри гор. В конце концов, УрЗрети создали Гирвиргул для гиркимов, сознательно вызывая недовольство эльфов тем, что обеспечивают крылатых домом. Там УрЗрети построили обширные открытые галереи, которые идеально подходили для гиркимов.

Однако если бы девушку попросили сказать, какова архитектура урЗрети, она бы и не подумала о высоких галереях как о чем-то, что они будут строить для повседневных нужд. Но, казалось, урЗрети строят все грандиозно. Стены уходили во мрак, галереи и балконы, сплошь украшенные изощренными скульптурами, ярус за ярусом парили, исчезая в тенях. Камень выглядел так, как если бы его не вырезали, а выращивали — так же, как садовник вырезает фигуры из крон деревьев.

Причудливость некоторых украшений удивляла Алексию. В воображении она представляла себе урЗрети строгими, мужественными, бесстрашными и лишенными чувства юмора. Но учитывая то, что большинство историй, которые она знала, описывали деяния воинов, покидающих горные твердыни и вступающих в битвы, ее представление вполне могло быть несколько однобоким. Она с удовольствием пользовалась возможностью расширить свои знания об этом народе.

Каждую ночь в течение пяти дней путешествия их компания останавливалась в кориках. Перрин всегда занимала главную комнату в силу того обстоятельства, что у нее было то, о чем мечтали все урЗрети: способность летать. Глядя на то, как урЗрети реагировали на ее присутствие, можно было предположить, что даже если бы эльфы из-за гиркимов объявили бы им войну, урЗрети все равно бы построили Гирвиргул.

По ночам Алексия делила спальню с Вороном, а остальные, казалось, были рады за них, — хотя Пери по-сестрински поддразнивала ее. Алекс не могла дождаться того момента, когда они лягут вместе и начнут шептаться так, чтобы не беспокоить остальных. Она любила запускать пальцы в его белые волосы или проводить ладонью по зарослям на его груди, вдоль трех шрамов, которые были заметны на правой стороне его тела.

Иногда она забывала про эти шрамы. Однажды, наткнувшись на них, она отдернула руку, но Ворон удержал ее:

— Все нормально, Алексия. Они не болят.

— Дело не в этом.

Он хмыкнул, и принцесса почувствовала, как его губы складываются в улыбку:

— Ты боишься, что воспоминания могут причинить мне боль. Но ведь я просто делал то, что было необходимо для того, чтобы спасти своих друзей. Кайтрин решила убить меня, когда ей не удалось сломать и обмануть меня. Сам факт, что я прожил так долго, что ты смогла увидеть эти шрамы, уже победа. И таких в мире немного.

Девушка пробежала пальцами вверх и погладила его бороду:

— У нас их будет больше.

Ворон поднял правую руку. Он провел указательным пальцем вдоль ее скул, а затем слегка коснулся щеки:

— В тот самый день, когда Кайтрин заполучила фрагмент Короны Драконов из Сварской, она позволила тебе ускользнуть. Я думаю, со временем она поймет, что это была колоссальная ошибка.

Тогда он поцеловал ее, и они занялись любовью. Они любили друг друга медленно, мягко, спокойно, несмотря на влечение, пронизывающе их до покалывания в кончиках пальцев. Желание поглотило Алексию. Ей хотелось ко всему прикоснуться, до всего дотронуться губами, ласкать каждый миллиметр любимого тела. Она жаждала ощущать его тяжесть на себе, его жар под собой. Она хотела прижаться к Ворону как можно ближе, и чтобы он сам прижал ее к себе. Хотела, чтобы их миры сливались и сплавлялись в огне страсти до тех пор, пока их единство не заполнит все сущее.